Делл Шеннон - Смерть любопытной

— Это ударная сила полиции, мисс Силверман. По крайней мере мы так думаем. Без сомнения, вы нам очень помогли… Элисон, пойдем, не будем больше задерживать леди.

В дверях Роберта сказала:

— Кто бы он ни был, что бы там ни произошло, вы его найдете. Потому что вы в своем деле — прямо как Маргарет, въедливый.

— Картинка-мозаика, — сказал Мендоса. — Все кусочки разбросаны не пойми как. Моя обязанность — сложить из них целое… Еще раз спасибо, спокойной ночи.

По своей природе расследование убийств всегда хлопотное занятие. В расследовании находилось «дело Бенсона», которое уже стало проясняться, и шесть или семь других, более или менее продвинутых, но требующих к себе внимания множества людей; там еще порядочно надо распутать. В девять сорок утра в понедельник, когда поступило сообщение о новом убийстве, свободных людей для осмотра места происшествия было мало. С некоторыми сомнениями Хэкет поручил это сержанту-детективу (третьей степени) Джону Паллисеру. У Паллисера хорошая репутация, и он смышленый парень, подумал Хэкет. Ему не хватает только опыта, а приобрести его можно лишь одним способом.

Паллисера охватили сложные чувства. Он надеялся не совершить какой-нибудь глупости. Вместе с фотографом и врачом он отправился к месту происшествия.

Труп был не очень симпатичный. В то время в сердце Лос-Анджелеса многое перестраивалось: старые дома сносились, новые поднимались вверх. Расчищались бывшие трущобы. В нескольких кварталах от полицейского управления недавно снесли здание старой конторы из красного кирпича. Затем приехали бульдозеры, чтобы разровнять площадку и вырыть новый более глубокий котлован под фундамент для будущего строительства. Бульдозеры еще не закончили работу. Сегодня утром в девять тридцать ковш одного из них, захватив груду песчаного мусора, подцепил нечто неожиданное — труп.

— К сожалению, бульдозер осложнил дело, — сказал раздраженно доктор, — машина обошлась с телом не очень-то мягко.

Паллисер подумал, что это неплохая идея — закопать труп именно здесь. Только тот, кто это сделал, не учел, что бульдозеры еще не закончили.

Это было тело женщины. Позже доктор Бейнбридж расскажет больше. Сумочки нет. Молодая женщина, блондинка, в дешевом летнем платье.

При дополнительных раскопках сумочка не обнаружилась. Дальнейшие тщательные поиски среди развалин тоже ничего не дали. Оставалось только забрать тело для более подробного исследования и надеяться на случайность, которая может навести на след. Даже Паллисер понимал, что расследовать это убийство будет чертовски сложно — совершенно не за что зацепиться. В данном случае нет надежды и на Отдел по розыску пропавших, потому что они даже не могли дать фотографию в газету. Благодаря бульдозеру.

Паллисер сказал:

— Мы хотели бы получить полное описание как можно скорее, доктор.

— Да, конечно. Я сразу же его вам передам и, вероятно, к вечеру сделаю вскрытие. Здесь больше нечего делать. Она умерла примерно сорок часов назад, около того. О'кей, ребята, можете забирать. — Бейнбридж встал и отряхнул брюки. — Вот народ, оставляют трупы в самых идиотских местах.

Санитары подняли тело на носилки, что-то упало с них. Паллисер бросился к выпавшей вещи. Носовой платок, один угол завязан узлом, и в узелке маленький предмет. На платье не было карманов, платок для сохранности был засунут за бюстгальтер. Обычный узелок, который может завязать всякий. Он осторожно развязал и взглянул на то, что было внутри.

Золотой диск. На нем изображена кошачья фигурка. Искусная гравировка передавала шелковистость длинной шерстки. Голова кошки поднята, обозначены даже длинные усы и волоски в ушах, глаза сделаны из маленьких ярко-зеленых камешков. Ниже фигурки изящно выгравированы слова: «Серебряный Мальчик».

Паллисер смотрел на кота, кот смотрел на него, загадочный и безмолвный.

Кот был сбит с толку и чувствовал себя неуютно. Снова никто не пришел. Здесь всегда кто-то был, чаще всего та, кого кот знал столько, сколько себя помнил. Та, у которой был мягкий голос, которая гладила его и позволяла по вечерам спать у себя на коленях. Иногда — другая, которая раньше тоже жила в этом доме. Обычно обе вместе, хотя той, другой, уже довольно давно не было.

Не было ничего, ничего из того, что должно было быть. Его чувство времени подсказывало, когда она должна прийти домой, и он ее ждал на пороге или у двери. У него был свой вход — в кухонной двери. Сейчас даже здесь что-то изменилось. Его вход по ночам всегда закрывали, чтобы он не мог выйти. Сейчас он был открыт.

Она придет, откроет дверь той большой белой штуки, что с едой внутри, и еда появится на его собственной тарелке, и еще — чашка с молоком и чашка со свежей водой. Она будет разговаривать с ним нежным голосом и гладить его, а потом он уляжется, свернувшись, у нее на коленях, и она будет расчесывать ему шерсть его собственной щеткой, от чего он всегда испытывал блаженство: щетка распутывала колтуны, с которыми не могли справиться его язык и зубы.

Но она не пришла.

Многие поколения его предков были избалованы, тщательно оберегаемые людьми, не то что опытные старые уличные коты-бандиты, которые получают по наследству знание людей и городов. Однако инстинкт понемногу брал свое. В первую ночь кот был очень голоден, однако не пытался что-нибудь предпринять. Еду давали люди через определенные промежутки времени. Но к полудню следующего дня инстинкт повел его к ближайшим мусорным бакам. Съедобного он нашел там мало. В тот день после многих попыток он поймал и съел маленького воробья. Но такому коту, как он, птичка была на один зуб.

В первую ночь его сильно напугали другие коты. За три года он никогда не был ночью на улице — и очень давно ему хирургически удалили большую часть его агрессивности. Незнакомые коты, которых он никогда раньше не видел, пришли крадучись, стали задираться, издавать странные крики, и он юркнул обратно в дом через свою дверцу.

На следующий день он поймал трех птичек, но они только раздразнили его голод. Жажда заставила его исследовать новые места, пока на незнакомом заднем дворе он не нашел дренажные трубы с солоноватой водой. Время от времени он выходил встречать хозяйку, но она не возвращалась. Никто не приходил, чтобы открыть большую белую дверь и положить на тарелку еду, никто не приходил, чтобы погладить его и сказать разные нежные слова.

Ночью голод снова погнал его промышлять к мусорным бакам и, если повезет, поохотиться, но чужой ужасный черный кот огромной величины прыгнул на него и больно оцарапал шею, оскорбительно шипя. Кот по кличке Серебряный Мальчик бросился обратно в дом и долго зализывал рану.