Елена Донцова - Мертвые в прятки не играют

Вероника ураганом промчалась по этажу. Подбежала к первой же двери и дернула ее на себя. Дверь не поддалась. Женщина повторила попытку со следующей, вложив в рывок все свое отчаянное нетерпение. Дверь выгнулась, цокнула явно травмированным этим натиском замком, но все-таки не уступила.

– Вероника Сергеевна! – услышала она голос за спиной. – Что это за лихорадочная активность?!

– Слава богу! – выдохнула она, поворачиваясь. Координатор стоял шагах в пяти за ее спиной, покачивался на каблуках с делано изумленным видом. – Мне надо с вами срочно поговорить.

– Хорошо, идемте.

Он распахнул перед ней дверь и галантно посторонился, пропуская вперед. Вероника смутно помнила, что прежде здесь находился кабинет истории. Теперь все изменилось, половину помещения занимал настоящий зимний сад, под сводами растений стояли столики, угол занял вроде как буфет с чайником и микроволновкой. Противоположный угол занимал домашний кинотеатр и несколько уютных диванов.

– Комната отдыха для учителей, – пояснил Координатор, взмахом руки предлагая Веронике выбрать место. – Если скучно вечером сидеть в своей комнате – можно собраться здесь, попить чайку. Заказать вкусненькое из столовой, если, конечно, повара еще не разошлись. Удобно, правда?

Вероника кивнула и постаралась проглотить тугой комок, перекрывший горло.

– Кстати, мы с вами тоже можем что-нибудь заказать. Все равно пришлось отозвать работников кухни из новогоднего отпуска. Сидят сейчас на кухне и кроют нас почем зря. Пусть уж лучше делом займутся...

– Простите, как ваше имя? – перебила его Вероника.

– Владислав Ильич, – с готовностью ответил Координатор. – Я представлялся вам и прежде, но вы были в растрепанных чувствах и едва ли сумели запомнить...

– Владислав Ильич, мне нужно с вами поговорить! – задыхаясь, повторила Вероника.

– Слушаю вас внимательно.

– Я только что звонила домой, во Францию.

– Вот как. – Координатор с наигранным изумлением приподнял брови. – И что же дома?

– Владислав Ильич, мои дети тяжело больны, няня на грани нервного срыва, а муж вообще исчез. Ладно бы один, но с ним дочка. Поверьте, вчера вечером я рассказала все, что помню о Стасе, о том вечере. Полезной информации вы от меня больше не услышите. Пожалуйста, отпустите меня!

Последнюю фразу она исторгла из себя со стоном. Умоляюще заломила руки. Координатор смотрел на нее без всяких эмоций во взоре, просто ждал, когда она договорит. Потом ответил:

– Вероника Сергеевна, ну, будьте же реалисткой. Мы второй раз за утро возвращаемся к этому разговору. Если я позволю вам уехать, то ваши подруги могут возмутиться и также потребовать свободы для себя. А они мне пока нужны.

– Зачем?!

– Ну, чтобы разговорить этого красавца хотя бы. Я чую: есть у него для нас история. Я с самого начала подозревал, что к исчезновению девочки причастен кто-то из учителей. И не нужно мне сейчас все портить!

– Вам не нужна девочка! – крикнула Вероника. – Вам нужен мальчик! Что толку, если Александр Сергеевич даже признается в чем-то? Он же никак не мог проникнуть в эту чертову школу и похитить вашего бесценного мальчика!

– Ну, не скажите, – мрачнея на глазах, пробормотал Владислав Ильич. – Могут появиться зацепки.

– Да, могут, но я-то ничем уже не могу вам помочь! Я ни о чем думать не могу, только о том, что сейчас происходит с моими детьми! Отпустите же меня!

Тут она сломалась: отвернулась к стене и закрыла лицо руками. Слезы не хлынули, но лоб и глазницы свела болезненная судорога.

– Какая вы, право, беспокойная, Вероника Сергеевна, – проворчал ей в спину Координатор. – Брали бы пример с Александры Ивановны. У нее дом в десяти минутах ходьбы от школы, и тоже дети, родня. А она, между прочим, не жалуется и ни о чем не просит.

Потрясенная, Вероника резко обернулась и наткнулась на его взгляд: равнодушный, презрительный, даже чуточку брезгливый. Он смотрел на женщину как на отработанный материал.

Нике стало страшно так, что она едва устояла на слабеющих ногах. Всколыхнулись в душе все прошлые страхи. А отпустят ли их живыми, когда вся эта история закончится? И существовал ли на самом деле исчезнувший мальчик? Не стали ли они жертвами маньяка, для которого отправной точкой безумия почему-то стала история со Стаськой?

Веронике казалось, что тело ее превратилось в камень, и она уже не сумеет пошевелиться. Может ли паралич разбить стоящего человека? Она тяжело задышала, попробовала сжать пальцы в кулак. Пальцы слушались с трудом и казались распухшими и бесчувственными.

– Да не переживайте вы так, – сказал Координатор и вновь набросил на лицо маску участия, впрочем без прежнего старания. – Через несколько дней поедете домой. А детки ваши не в деревенском лазарете под Ивановом оказались, а в отличной больнице с отличными французскими врачами.

– Вы что-нибудь знаете о моей семье?

– Да бог мой, откуда?! Вы что, в самом деле вообразили себе, что у вас там за кустами мои люди лежат и о каждом движении в доме сообщают мне по рации? Вы делали то, что требовалось, мы тоже блюли договор: оставили вашу семью в покое. Хотя, если вы так уж беспокоитесь, мне есть с кем связаться на Лазурном Берегу. Наведут справки, переведут ваших детей из хороших условий просто в суперские. Хотите?

– Я хочу уйти отсюда, – тихо, без всякой надежды проговорила Вероника.

– Вот тут я вам пока помочь не могу.

Вероника медленно вышла из комнаты, побрела по коридору. Последние слова Координатора не произвели на нее ни малейшего впечатления. Она вообще как будто сразу же забыла о нем. Она знала, что сегодня все равно уйдет отсюда. Оставалось решить – как это сделать? Сотни проектов прокручивались в ее голове и тут же отметались, как несбыточные.

«А если вскрыть себе вены? Они отвезут меня в больницу или просто вышвырнут отсюда. Им здесь нужен труп? Впрочем, здесь полно места, чтобы закопать мое бездыханное тело. Но вдруг все-таки отвезут в больницу? Оттуда я сумею выбраться».

Скоро эта идея полностью овладела ей. Доводы об опасности отбрасывались разумом, как пустые и ненужные; чувство самосохранения словно впало в летаргию и больше не защищало хозяйку. Вероника точно знала, что все равно не переживет сегодняшнюю ночь, или, что гораздо хуже, не сумеет сохранить рассудок. Она должна хотя бы попробовать!

Уже решившись, Ника принялась обдумывать детали. Кто-то обязательно должен ее найти в нужный момент, иначе она просто истечет кровью. Но кого попросить об этом? Сашка ей в этом деле не помощница, она только помешает, камнем повиснет у нее на руках. Алия окончательно замкнулась в себе, говорить с ней – все равно что общаться с глухонемой.

Оставалась только Юлия. За все их общение в школе Вероника никогда ни о чем не просила Юльку. Впрочем, нет, была одна просьба, невысказанная, произносимая, как молитва, только про себя: «Исчезни куда-нибудь, растворись, не мешай мне дружить с Сашкой и радоваться жизни!»