Елена Донцова - Мертвые в прятки не играют

Потом, помню, был перерыв в занятиях, что-то связанное с погодой, и я очень надеялся, что до праздников уроков в школе уже не будет. Но они возобновились, и в тот же день Стася сообщила мне по телефону, что придет вечером в школу переписывать контрольную по алгебре. В тот день я старательно изобразил, что ухожу домой, попрощался со всеми, кого застал в учительской, спустился вниз и оделся. Даже потоптался на пороге школы и призвал к ответу мальчишек, которые во дворе швырялись снежками. А потом тихонько вернулся в школу, поднялся на третий этаж по черной лестнице и скрылся в классе.

Сначала, пока освещение позволяло, я пытался читать, проверял ученические работы, в общем, делал все, чтобы хоть как-то отвлечься. Когда стемнело, спрятался за занавеской и стал смотреть в окно. Я видел, как пришли вы, все пятеро, и как техничка заперла школу и умчалась проверить своих детишек. Также я знал, что вашей учительницы еще нет в школе, и думал, что ждать мне придется долго. Но не прошло и получаса, как Стася поскреблась в дверь класса. Наверное, даже у нее сдали нервы – выглядела Стася, я припоминаю, очень бледной и какой-то оцепеневшей.

Я запер дверь. Мы не говорили друг другу ни слова, просто ждали. Через какое-то время вы стали везде бегать и выкрикивать Стасино имя. Потом к вам присоединились учительница и техничка. Еще позже приехала милицейская машина, вышел наш участковый, мужчина серьезный и въедливый. Я подумал, что все кончено: он потребует открыть все двери, не найдутся ключи – взломает. Ведь было очевидно, что Стася не могла никуда исчезнуть из запертой школы. До сих пор не понимаю, почему он этого не сделал. Наверное, сыграла роль доперестроечная инертность мышления. Потом появились Стасины родители. Она их не увидела, потому что вообще не подходила к окну, сидела за партой как пришпиленная, как раз на своем обычном месте.

Вы не поверите, но только тогда мне впервые пришел в голову вопрос: а что Стася собирается делать дальше? До этого я вообще не задумывался об этом, похоже, в те дни я мог мыслить лишь на шаг вперед. Мне думалось, что имеется какой-то мужчина, который готов позаботиться о Стасе... Шепотом, чтобы не слышали за дверью, я спросил ее о дальнейших планах. Стася только посмотрела на меня и молча пожала плечами. И я понял, что этой ночью проблемы мои отнюдь не закончатся.

Разумеется, я не мог бросить Стасю на произвол судьбы. Не только потому, что она была ребенком и моей ученицей, но и из страха за собственную судьбу. Было ясно, что ее объявят в розыск и очень скоро найдут. И наверняка заставят рассказать, кто помог ей бежать. Моя причастность к истории станет очевидна, даже если Стася и передумает озвучивать свое чудовищное обвинение...

Ближе к трем часам ночи все разошлись. Наконец, я увидел в окно, как, тревожно озираясь, убежала домой техничка. У нее дома, я знал, было семеро по лавкам, и она спешила убедиться, что хотя бы с ними все в порядке. Правда, потом эта достойная женщина утверждала, что не отлучалась из школы ни на миг, но, поверьте, это было не так.

Я растолкал Стасю, которая успела задремать за партой, и мы спустились вниз. И там выяснилось, что Стася вообще не может никуда уйти: она по привычке скинула одежду внизу у раздевалок, и ее пальто и сапоги, очевидно, унесли с собой родители.

Я в то время был счастливым обладателем машины – ее подарил отец, который давно не жил с нами, в честь окончания университета. Я на руках донес Стасю до машины, а ветер и снег сразу укрыли мои следы. Мы поехали на нашу дачу, до которой было полчаса пути.

Вообще-то дача была сугубо летняя, и мое семейство никогда не бывало там зимой. Но печка там все же была, и был запас дров на случай поздней и холодной весны. Я решился поселить там Стасю. В ту ночь я показал ей, как топить печь, дождался, когда избушка немного прогреется, и тут же уехал – и так едва успел к первому уроку. А на следующий день привез продукты, старые одежки сестры и всякие необходимые вещи.

Был конец четверти, и я с трудом вырывался на дачу только в выходные дни. Уже потом, став старше, я понял, что в те дни пришлось пережить Стасе. Одна, в занесенном снегом поселке, она вынуждена была ежедневно выполнять тяжкую работу, к которой не была приучена и с которой не всякий-то и взрослый мог управиться. Часто продукты и дрова кончались у нее гораздо раньше, чем мне удавалось приехать. И так на протяжении трех месяцев.

Но я тогда больше думал о собственном страхе и о грозящей мне опасности. Сестра с мужем могли вдруг решить отпраздновать Новый год на даче. После праздников мать проявляла тревогу за сохранность имущества и все порывалась съездить и посмотреть своими глазами, все ли в порядке. Лишь однажды, приехав на дачу, я словно новыми глазами взглянул на Стасю и испугался того, во что она превратилась.

Она, помню, сидела на скамеечке у печки, поджав к животу ноги и натянув на колени безразмерный свитер. Я увидел, как она исхудала, черты лица сделались оплывшими, старческими, а во взгляде было что-то такое, что испугало меня больше всего остального. Взгляд был мертвый, безнадежный. Я стал спрашивать ее о самочувствии, но она только смотрела на меня и ничего не отвечала. И никогда не вставала в моем присутствии со своего насеста – не хотела, чтобы я видел ее изменившуюся фигуру.

Вот тогда я вдруг подумал: а что будет, если Стася умрет, до или во время родов? Ведь мне ничего не останется, как спрятать ее тело где-нибудь в лесу и окончательно сделаться преступником. Это было самое страшное.

А еще через неделю я приехал и увидел, что у нее начались роды. Это был настоящий кошмар. Я старался что-то делать, Стася пыталась давать мне указания – она читала какие-то книжки, – но скоро от боли и страха впала в оцепенение и уже не говорила ни слова. Пришлось мне самому вспоминать свои слабые познания в этом вопросе. Через пару часов наших мучений на свет появилась крошечная девочка.

Невозможно описать, что творилось со мной тогда. Словно какой-то морок спал с моих глаз, когда я завернул малышку в полотенце и увидел, что Стася понемногу приходит в себя. Я понял, какие глупости творил все последнее время и что лишь доброе Провидение спасло нас всех троих от ужасного конца. Я сразу понял, что мне делать дальше: в следующий раз я привезу сюда Стасиных родителей. Расскажу им честно, что происходило в последние четыре месяца. Стася, надеюсь, не станет меня топить и тоже скажет правду. Конечно, у меня будут неприятности, но что значат они по сравнению с чудом рождения малышки и тем облегчением, которое все мы испытаем, когда Стася вернется в семью!

Я рассчитывал сделать это раньше следующих выходных. Но дни мои были загружены до предела. Я успокаивал себя тем, что Стасе тоже нужно время, чтобы оправиться и набраться сил. На самом деле, конечно, просто тянул время. В последний раз я привез ей достаточно продуктов и теплых вещей.