Елена Донцова - Мертвые в прятки не играют

В учительской, где я искал защиты от нескромных взглядов, как на грех, оказалась завуч школы. Эта железная леди мигом вытянула из меня всю правду. И, увидев, что я едва стою на ногах от переживаний, велела отправляться домой.

Дома я поступил самым неоригинальным способом: нашел материнские сигареты и первый раз в жизни закурил. Хорошо еще, что в доме не держали алкоголя... В общем, когда через десять минут я случайно глянул на себя в зеркало, то увидел там круглый зеленый блин с поджаренной до красноты одной щекой. И как раз в это мгновение раздался звонок в дверь.

Я не был готов принимать гостей, поэтому на цыпочках подкрался к двери и заглянул в глазок. И увидел на площадке Стасю Борскую. Наша завуч не придумала ничего лучше, как отправить ее ко мне на дом просить прощения. Девочка не выглядела слишком огорченной, она нетерпеливо гарцевала на площадке и без конца жала на кнопку звонка. А я молил небеса, чтобы она ушла раньше, чем вернется с работы моя мать.

Стася покрутилась по площадке еще минут пять, а потом поскакала вниз по лестнице. Только тогда я смог перевести дыхание. К приходу матери я уже лежал в постели и старательно изображал заболевшего.

В ту ночь я о многом передумал. Сначала был готов завтра же подать заявление об уходе и никогда больше не переступать порога школы, ни нашей, ни какой-либо другой. Но потом заныло в груди: а как же задуманные, но еще не написанные мной книги по педагогике, как же звание «заслуженный учитель», как же призвание, в конце концов? Неужели должно отказаться от мечты из-за какой-то девчонки? И я решил, что сумею пройти через это испытание.

На другой день мать предложила вызвать доктора, сказав, что выгляжу я и впрямь неважно. Но я наотрез отказался от нескольких дней передышки. Я понимал, что за это время могу окончательно пасть духом и никогда уже больше не заставлю себя вернуться в школу. Встал и пошел на урок. Это было нелегко. Кое-кто из присутствующих об этом очень хорошо знает. – Александр Сергеевич с невеселой улыбкой посмотрел в Сашкину сторону. – Но в конечном счете оказалось не так уж страшно. Для меня было большим облегчением узнать, что Борская временно отстранена от моих занятий. Но почти каждый день я натыкался на нее в школьных коридорах. Она всегда вежливо кивала и здоровалась со мной, и я с готовностью подхватил игру под названием «ничего не случилось».

Где-то в самом конце ноября, едва я вернулся с работы домой, кто-то позвонил в мою квартиру. На этот раз я не стал смотреть в глазок, а сразу распахнул дверь. На пороге стояла Стася.

Я подумал в тот миг, что она пришла поговорить насчет четвертной оценки по моему предмету. И пригласил ее пройти в гостиную. Стася сняла в прихожей пальтишко и сапоги, босиком пробежала в гостиную, уселась на стул и скромно натянула на колени юбку форменного костюма. И стала в упор смотреть на меня своими поразительными глазами.

– Ну, говори же, я тебя слушаю, – поторопил я.

– Александр Сергеевич, вы должны мне помочь, – довольно робко произнесла она.

– Изволила обеспокоиться насчет оценки по географии? Скажи честно, ты вообще открывала в этой четверти мой учебник?

– Оценка тут ни при чем, – отмахнулась Стася, как будто даже удивленная, что я заподозрил ее в такой мелочности. – Александр Сергеевич, я должна исчезнуть.

– Что такое? – переспросил я. – Что значит – исчезнуть? Убежать из дома? Ты вообще в своем уме, девочка?

– Не убежать, – тихо, но очень твердо поправила меня Стася, – а именно исчезнуть. Чтобы никто не знал, не догадывался, куда я делась.

В тот момент у меня возникла идея, что девчонка в самом деле сошла с ума. И стал говорить с ней мягко, как принято разговаривать с безумцами.

– Стася, – сказал я. – Почему ты решила обратиться именно ко мне?

– Потому что только вы согласитесь мне в этом помочь, – с великолепной уверенностью произнесла она. – Дело в том, что у меня скоро родится ребенок.

– Что?! – вскричал я и против воли скосил глаза на ее живот. – И ты мне так спокойно об этом говоришь? Стася, с такими проблемами девочка в твоем возрасте должна прежде всего обращаться к своим родителям...

– Родители ни при чем, – перебила меня Стася. – Они ни о чем не должны знать. Из-за них-то я и хочу исчезнуть.

– Тут я тебе не помощник.

– Еще какой помощник, Александр Сергеевич. – Стася посмотрела мне прямо в лицо и вдруг улыбнулась странной ледяной улыбкой: – Помните, я набросилась на вас в классе? Кстати, я извиняюсь за это.

– Дело прошлое, – усмехнулся я.

– Так вот, я это сделала не специально, просто разозлилась на вас за Альку, она ведь такая беззащитная. Но если вы мне не поможете, я расскажу директору и завучу, что вы еще раньше пригласили меня домой вроде как на дополнительное занятие, а на самом деле соблазнили. И что тогда перед уроком я призналась вам, что беременна. А вы просто посмеялись надо мной, сказав, что никто никогда в такой расклад не поверит. И за это на уроке я дала вам пощечину. Видите, Александр Сергеевич, у вас нет другого выхода, кроме как помочь мне.

– Дрянь! – закричал я, срываясь со стула. – Шантажистка малолетняя! Да я сейчас же сам позвоню директору школы, завучу и твоим родителям и расскажу, с чем ты тут ко мне явилась!

Стася тоже вскочила со стула. Выглядела она совершенно спокойной, только дышала тяжело.

– Звоните, Александр Сергеевич, – сказала она. – Только имейте в виду: чем раньше вы позвоните, тем раньше у вас в жизни начнутся ужасные неприятности.

И скрылась в коридоре. Через пару секунд за ней захлопнулась входная дверь.

Поначалу я на самом деле был полон решимости немедленно позвонить всем тем, кого назвал. Конечно, было ужасно неприятно обсуждать со школьными дамами такую скользкую тему, но я понимал, как важно сыграть на опережение. Я ходил по квартире и подбирал нужные слова.

Но постепенно решимость все более оставляла меня. Я понимал, что Стася будет стоять на своем даже под пытками, – такой уж у нее характер. И эта история с пощечиной в такой интерпретации и впрямь выглядела очень паршиво. А что, если поверят ей, а не мне? Конечно, история эта для нашего тихого городка настолько дикая, что ее всеми силами попытаются замять. Но что будет со мной? Исключат из комсомола, уволят из школы? Это уж наверняка, но ведь существует еще и уголовная ответственность. И при любом раскладе – позор и необходимость бежать из города.

Несколько дней я испытывал просто адские муки. А потом Стася снова подошла ко мне по дороге из школы и спросила, готов ли я помогать ей. Понимаю, это звучит ужасно, но я согласился.

Стася сразу изложила мне свой план. Он был достаточно прост, а я был слишком деморализован, чтобы к нему придираться. В декабре ученикам часто приходится задерживаться в школе, чтобы переписать какую-нибудь работу или сдать зачет. И кроме того, существуют еще разные предпраздничные репетиции, изготовление новогодней стенгазеты и тому подобные дела. Стася сказала, что, как только у нее появится возможность задержаться вечером в школе с небольшой группой ребят, она заранее сообщит мне об этом. Я должен буду остаться в своем классе, запереть его изнутри, погасить свет и ждать ее, сколько понадобится. Стася планировала на глазах у всех выйти из класса или из актового зала, якобы сходить в туалет, а затем прибежать в мой класс и укрыться там вместе со мной. Она уверяла меня, что никто не станет на ночь глядя вскрывать классы, тем более что ключи от многих из них (от моего в том числе) давно уже существовали только в одном экземпляре.