Андрей Кивинов - Миссия выполнима

– Подосиновик, говоришь?..

Последующие события также носили весьма традиционный характер. Мы обустроили кавалера в трехметровую камеру, где он, как, выяснилось, бывал не впервой, и, захватив Укушенного, отправились на обед. Нас с Жорой накормили за деньги, Укушенного бесплатно. Он стал понтовать – типа я у столовки крыша, но мы-то знаем, что Борька крутит амуры с кассиршей, причем в самых низменных, меркантильных целях. Чтоб за обеды не платить. Но дальше обедов дело пока не доходит, у Бориса страшно ревнивая жена, и Укушенный не рискует.

Вернувшись, забрали из камеры специально обученного человека, предусмотрительно посаженного туда вместе со Шкрябиным. Наша справка: Шкрябин – тот самый кавалер, нашедший паспорт Дубовицкой. Специально обученный человек – тот самый, кто должен разведать, сколько еще паспортов находил в последнее время Шкрябин. Человек тайно работает на Георгия, но об этом знает весь отдел.

Наши опасения подтвердились, паспортов мсье Шкрябин находил изрядно, все, в основном, после принятия тонизирующих напитков. Зоркость увеличивается многократно, собирай паспорта, не хочу. Но самое главное – попросил кавалер срочно позвонить домой старшему брату. Чтоб тот безотлагательно избавился от мешка анаши и пистолета системы «Вальтер», незаконно хранящихся на балконе. И то, и другое было нелегально приобретено у преступного элемента микрорайона. Брат держит в округе мазу, ствол хорош для поддержания форса, анаша – для спекуляции. Младший Шкрябин наркотой не балуется, предпочитая водку – традиционный русский напиток.

– Молодец, – пожал руку своему человеку Георгий, – понадобишься снова, позвоню.

– А деньги? – справедливо напоминает человек.

– Какие деньги? – не менее справедливо удивляется Жора, – Борьба с преступностью – почетный долг и обязанность каждого сознательного гражданина. Ты разве хочешь, чтоб твою дочку опустили в подъезде? Или на твою тещу напал маньяк? Между прочим, в Америке наиболее достойные граждане рисуют на стене глаз. Это значит, что человек добровольно помогает полиции. К этому должны стремиться и мы, коли хотим стать цивилизованным государством. Ступай с Богом.

Жоре пора читать лекции в Академии МВД. Но, с другой стороны, не объяснять же человеку, что в этом месяце опять не дали денег на оперативные расходы.

После его ухода, Георгий позвонил в Следственный отдел и вызвал дежурного следователя, а затем Дубовицкую, без которой нельзя «возбудиться».

Пока следователь не приехал, мы по обыкновению спорим с Георгием о насущном.

– Ты откуда про Америку знаешь?

– В кино видел.

– У нас бы за такой знак дом сожгли. Или взорвали.

– Менталитет, – разводит руками Георгий, – Моя бабка после войны под Брянском жила, в деревне. Время, сам понимаешь, тяжелое. У бабки корова была тощая, еле ходила, но молоко давала. Бабка ее не резала, берегла. А тут в деревне пожар приключился. Все дома сгорели, кроме бабкиной избы. Она на отшибе стояла. Вся деревня, считай, на улице осталась, под открытым небом. А у кого еще и скотина сгорела, куры там всякие. Бабка говорит, давайте, хоть детей ко мне в избу. Пока не отстроимся. У меня и корова, молоком их поить. Собрались деревенские на сходняк, почесали темечко и решили – не фига! Не справедливо это – у нас все сгорело, а у тебя, Екатерина, цело. Надо, чтоб у всех одинаково. Чтоб не обидно никому!

– И чего?

– И того! Обложили бабкину избу сеном и подпалили. Вместе с коровой. Мне бабка потом рассказывала, тридцать лет прошло, а в ушах до сих пор коровий плач стоит…

– Хм… Менталитет.

– Ладно, хватит о грустном. Слыхал, нам какой-то спонсор новую тачку собирается подарить?

– Кому это, нам?

– Нам, операм. Типа, самый сознательный. Активная жизненная позиция. Значит, скоро посадят.

– С чего ты взял?

– Я давно заметил, как кто начинает подарки ментам дарить, дело пахнет жареным. Помяни мое слово, этот тоже не сегодня-завтра приземлится.

– Да это, пожалуйста. Лишь бы машину успел презентовать, пока не конфискуют…

Так, в разговорах пролетел час рабочего времени, в ходе которого, между прочим, мы не только трепались языками, но и писали крайне необходимые нашему делу бумаги.

Прибыл вызванный Георгием следователь по фамилии Запеканкин, сутулый молодой человек с тяжелым взглядом. И с остаточными явлениями, как говорят наши друзья гибэдедешники. Мы на явления внимания не обращаем, с кем не случается, главное, чтоб человек был хороший – допросил бы всех, кого надо, произвел опознание, выписал бы постановление на обыск у Шкрябина, а последнего переместил из нашей маленькой уютной камеры в большую – неуютную. То есть отправил бы глазастого грибника в тюрьму. Пускай там лучше грибы собирает.

Запеканкин, заняв Жорин стол, требует бутылку пива и материал. Второе было предоставлено тут же, за первым отправили участкового Васю Рогова, вручив мой личный червонец. Увы, ничего не поделать. Со следователем надо дружить, даже ценой материальных и моральных потерь. Чтоб все сделал правильно. Запеканкин пролистал материал, потер влажный лоб и велел пригласить потерпевшую Натали, уже сидевшую в коридоре. Допрашивать ее он решил с глазу на глаз, поэтому приходится перебраться ко мне. Допрос длится полторы минуты, мы даже не успеваем присесть и расслабиться.

– Увы, господа, здесь нет состава преступления, – Запеканкин поднимается из-за стола и шлепает материалом о Жорин потертый стол, – могли бы и сами разобраться.

– Как это нет?! – хором удивляемся мы.

– Что попросили у Дубовицкой? Бабок на такси. В долг. В чистейшем виде гражданско-правовые отношения. Никто не заставлял ее давать. Отказалась бы, и никаких проблем. А если даешь – бери расписку.

– Ты чего, сбрендил?! – взрывается Георгий, – к тебе в час ночи подвалит такой Шкрябин с приблудой в руках и попросит в долг. Ты расписку с него будешь брать? Вытряхнешь все из карманов и копыта унесешь…

– Во-первых, у меня есть пистолет, во-вторых, с чего ты взял, что это Шкрябин? Он разве признался?

– А на хрена нам его признание?! Сделай опознание, выпиши постановление на обыск. И пускай себе дальше молчит на здоровье! Доказухи с головой хватит!

– Вот только не надо меня учить. Сам разберусь. – Запеканкину тяжело дышать, его терзает дедушка «сушняк», – А здесь нет состава.

Мы с Жорой в замешательстве, хотя и не удивлены. И не поймай постовой Шкрябина, рассуждали б, наверно, как сейчас Запеканкин. И даже наверняка скинули бы материал в архив. (Стыдно, а что делать? Показатели!) Но… Шкрябин пойман. Горе побежденным. У следователя же своя причина не видеть состава. Батюшка «отходняк» и матушка лень.

– Погоди, погоди, – Жора сажает поднявшегося из-за стола Запеканкина на место, – давай разберемся.