Энн Грэнджер - Помни, что ты смертный

Едва сдерживая раздражение, Маркби буркнул:

— Могли бы мне раньше сказать! Если бы я удостоверился в непричастности защитников животных, мы сэкономили бы кучу времени.

— Разумеется, мог. А вы бы поверили?.. — Тристан рассмеялся. — Нет, конечно. Сразу после взрыва ваши дуболомы прицепились к Майку Вилану. Мне это не понравилось. — Смешливое настроение испарилось. — Майк больной человек. Если у меня и была мысль помочь вам, то сразу улетучилась, как только я увидел, как вы его дергаете.

— Никто его не дергал. Фактически инспектор Пирс был сильно озабочен состоянием его здоровья, поэтому заехал проведать. Продолжайте.

Маркби забарабанил пальцами по рулю.

— Не кипятитесь, — посоветовал Тристан. — Слушайте, я хочу, чтобы вы поняли, почему я выбрал подобную линию поведения.

— Под линией вы понимаете сокрытие информации, связанной с преступлением? — уточнил суперинтендент.

Тристан разозлился.

— Я пытаюсь сказать, ясно? А раз вы так относитесь, позабудем! Не питаю теплых чувств к полиции. С какой стати? Сколько раз парни в синем хватали меня и швыряли в фургон, втихаря поколачивали… Только не говорите, будто ни один коп никогда так не делает! Я весь в синяках. Меня обвиняют в нарушении общественного порядка и прочей белиберде. Зачем мне помогать полиции? Вообще нет никаких причин. И не морочьте мне голову обязанностями добропорядочного гражданина! Я сам знаю, что хорошо, что плохо. Защита животных — это хорошо. Я даже сейчас не уверен, что хочу вам помочь.

Маркби вдруг спросил:

— Это вы отправили доктору Касвеллу угрожающее письмо, составленное из слов, вырезанных из газеты? Оно пришло одновременно с письмом вашей матери.

Тристан замялся.

— Ну, я. Всего один раз! Других не посылал. Это послал скорее ради шутки. Мама, как всегда, направила досконально обоснованное предложение побеседовать и обсудить проблемы. А я думаю, какого черта! Дай-ка я его немножко пугну. И составил собственное послание, наклеив вырезки. Я разъезжаю по всей стране с демонстрации на демонстрацию. Проезжал через Лондон, бросил в почтовый ящик, чтобы следы запутать. — Тристан вопросительно взглянул на суперинтендента. — Правда забавно?

— Нет.

Маркби подавил кривую усмешку. Значит, Лайам после ложных заявлений об оскорбительных письмах действительно получил анонимку с угрозой… Неудивительно, что трясся от страха, когда принес в полицию оба письма. Ситуация все быстрее выходила из-под его контроля.

Тристан по-своему истолковал ухмылку.

— Он вам тоже не нравится, правда? Действительно арестуете, если будут основания?

Маркби не ответил. Молчание было принято за знак согласия.

— Так я и думал. — Враждебность испарилась. — Мама сегодня на собрании, у Верил Линнакот. Слава богу, кто-то стащил куриный костюм! Старушка Берил в нем смахивает на чокнутую. Люди над нами смеются, и я ей все время толкую об этом. Конечно, паблисити, снимки в газетах, только кому нужна такая реклама? Как будто мы все из психушки сбежали. Ну, так или иначе, дома нет никого, хочу вам кое-что показать. Объяснить не могу. Это надо видеть.

«Тайт-Барн» стоял пустой, темный. Кошки шмыгали серыми тенями в черных кустах. Одна путалась под ногами у Маркби, пока Тристан нашаривал ключ. Сердце ёкало. При таком развитии событий дело грозило кончиться нервным припадком.

Тристан вошел вместе с ним в дом и поднялся по лестнице в отдельную квартиру.

— Мои апартаменты. Мама хорошая, добрая, но слишком властная. Если жить в этом доме, то только отдельно.

Маркби огляделся. Апартаменты состоят из просторной гостиной, которая одновременно служит спальней, со смежной ванной и кухонькой в углу. Учитывая, что жилье бесплатное, очень удобно.

Тристан проследил за его взглядом.

— Я не готовлю, обедаю с мамой. Здесь варю кофе и тому подобное. Выпьете чашечку?

— Нет, спасибо. — Маркби уселся. — Времени нет, мистер Гудхазбенд. Показывайте или рассказывайте, или…

— Хорошо. — Тристан пошел к шкафу, вернулся с видеокамерой. — На телеэкране посмотрим. — Он принялся возиться с аппаратурой. — Я это снял недавно рано утром, когда возвращался через поля. Ходил… э-э-э… к инкубатору, хотел снять помещение, где содержатся куры. Не вышло — сработала сигнализация. Так что не думайте обвинить меня в незаконном проникновении.

Он помолчал.

— По полю идет прямая тропинка, проходит потом позади двух коттеджей, где живет Касвелл и жил старик Бодикот. Знаете, он мне нравился вместе со всеми его чудачествами. Разумеется, чокнутый, грязный, только настоящий, без всякого притворства.

— Что значит «грязный»? — не понял Маркби.

— Любил подглядывать. Вам никто не рассказывал? Нет, скорее всего. Деревенские прикрывают друг друга. Выступают единым кланом против внешнего мира. Всем было хорошо известно, что старик Гектор подбирался к окнам, заглядывал, шпионил за парочками. Я сам однажды на него разозлился. Как-то вечером догадался, что он следит за мной… и одной девушкой. Она его в кустах заметила, крик подняла, он убрался так быстро, что я его не догнал. Но решил, когда встречу в деревне, откровенно выскажу, что о нем думаю.

Тристан спохватился и вернулся к теме:

— Так вот, шел я в то утро по ту сторону изгороди мимо сарая с козами, слышу, они подняли адский шум. Ну, во-первых, я заинтересовался, во-вторых, все равно хотел перемолвиться словом со стариком, поэтому раздвинул кусты и увидел…

Он умолк.

Маркби подался вперед.

— Дальше! Что увидели?

— То, чего никогда не забуду. — С Тристана слетел весь задор. — И отснял. Смотрите.

Камера заработала, на экране телевизора замелькали кусты, потом возник угол сарая, потом…

Маркби охнул, когда появилось распростертое тело Бодикота, лежавшее не на спине, как его обнаружила Мередит, а на животе. Слева выплыла фигура, склонилась над ним. Лайам Касвелл схватил тело за плечи и перевернул. С тошнотой в желудке суперинтендент понял, что видит финальную сцену убийства.

Лайам не спеша, с болезненной аккуратностью укладывал безжизненное тело. Деловитое обращение с ним, словно с манекеном, на котором осваиваются приемы первой помощи, внушало больше леденящего ужаса, чем акт прямого насилия. Лайам лишь однажды заподозрил чье-то присутствие и проявил какие-то эмоции. Поднял голову, настороженно посмотрел на кусты.

— Чуть меня не застукал, — пояснил Тристан. — Я припал к земле и дыхание затаил. Потом часто думал: если бы поймал, убил бы, без всяких вопросов. Я был на волосок от смерти.

Убедившись, что за ним никто не следит, Лайам успокоился и продолжал укладывать тело так, как ему было нужно. Подтолкнул ногой камень под разбитую голову, выпрямился, оценил результат и легонько кивнул. Повернулся и вышел из кадра. Камера еще несколько минут фокусировалась на теле старика, а потом запись кончилась.