Наталия Левитина - Грешница

Марина Аркадьевна сдвинута на моде – ведь она шеф глянцевого журнала. Она тащит меня в сторону, как культиватор картофельный клубень, и шипит:

– Шарф от Chanel со стразами Swarovsky! Эксклюзивный выпуск! Она ездила за ним в Москву? Или купила в Европе? Юлия! Ваша подруга – дочь олигарха?!

Шарф, насколько я знаю, обошелся Ирине в семьдесят рублей – вязала соседка. Клеить стразы Ириша подрядила Юлю (ведь мне, как обычно, поручается самая ответственная работа). Но фамилия соседки – и это достоверная информация – отнюдь не Шанель.

Странное дело – когда я приходила в редакцию в том же самом шарфе, Марина Аркадьевна его даже не заметила, хотя я битый час мозолила всем глаза…

Ах да, и на работу Ириша частенько ездит на толстобрюхом мерсе. Спасает сосед: офис его фирмы расположен рядом с агентством «Квартал», где батрачит Ирина. Все, наверное, думают, что это ее личный шофер. Замедленная съемка: Ириша открывает дверцу автомобиля и выбирается наружу. Изящная ножка опускается на тротуар. Не хватает алой ковровой дорожки, вспышек фотокамер и толпы, скандирующей имя звезды…

Нет, Ире не приходится фальшивить, чтобы соответствовать образу «миллионерши», она даже и не претендует на подобное звание. Просто никому и в голову не придет, что такая красавица может испытывать нехватку в деньгах. Ирина явно предназначена для другой жизни. И мне ужасно грустно. Потому что сосед на мерсе – просто добрая душа, а не личный шофер. Потому что шарф куплен не в Париже, а связан соседкой. Потому что за обманчивой оболочкой внешнего благополучия скрывается бедность: мучительные размышления о дырах в семейном бюджете и дырках в Анечкиных колготках, жалкие попытки выкроить на флакон духов и несбыточные мечты о летнем отдыхе в Крыму…

А нам уже по двадцать девять. Под глазами – морщинки. Список мужчин, причинивших боль, неумолимо растет. Ирина бьется в тисках бедности… А должна кататься на яхте в Сен-Тропе, пить шампанское, примерять бриллианты…

…Прямо после садика я рванула в редакцию. Подошва сапог дымилась, проскальзывали искорки – да, такова скорость моих перемещений по городу!

В «Удачных покупках» ждали интервью с известной предпринимательницей. Писала, как всегда, ночью. И написала! Предпринимательница, кстати, чудесный бабец! Интервью брала в условиях, приближенных к боевым: мы и в боулинг поиграли, и блок сигарет выкурили, и две бутылки водки выпили. Целых три дня бизнес-леди Нонна Кратова и ее магазины «Колибри» занимали мое время и мысли. От других богатых и удачливых леди, интервьюированных мной, Нонну отличала какая-то внутренняя неустроенность. Меня это заинтересовало…

– Ты думаешь, я как жила? Комната в коммуналке, сопливый довесок на руках, очки с тремя диоптриями и незаконченная кандидатская. Аспирантка, блин. Муж исчез из биографии еще до того, как я успела вписать его в паспорт.

– У моей подруги точно такая же история! – вскинулась я.

– Нищета тянула к горлу скользкие щупальца! К тому же кризис, сахар по талонам, в общем – полный провал. Я сплавила младенца маме, на кандидатской поставила жирный крест и подрядилась челноком в Турцию. Ездила без устали, перед таможней в тридцатиградусную жару надевала на себя по восемь кожаных курток – чтобы в багаже уместилось еще больше. Мне страшно вспоминать то время. Теперь у меня двадцать магазинов, я езжу на «крузаке», сынок учится в Лондоне и очки ношу исключительно в целях облагораживания морды лица.

Да… Очки у Нонны крутые, с известным логотипом. Долларов за пятьсот, не меньше. А то и за тысячу! И теперь Нонна не парится в восьми кожаных куртках. Она зарабатывает на торговле продуктами питания. Ее дисконтные магазины «Колибри» затмевают конкурентов – «Пятерочки», «Дикси», «Незабудки». Они пользуются успехом, потому что здесь никогда не купишь торт с переклеенной этикеткой, заплесневелые бублики или покрытый мхом творог. В «Колибри» все свежее – это принципиальная позиция Нонны…

– А все равно мерзко.

– Не понимаю?

– Тяжело на душе.

– Почему? – удивилась я.

– Ничего не могу с собой поделать. Чутко реагирую на несправедливость. А в нашей стране несправедливости – выше крыши. Вот и тоскую.

И когда успевает?

– На днях, например, вломился ко мне грузчик одного из магазинов. Подворовывал, его и уволили. Все верно. Так он умудрился прорваться в кабинет, чтобы высказать мне все, что он думает о нас, подлых буржуях. Высказал.

– Успел?

– Да. Он испытывает ко мне классовую ненависть. А что я? Пашу круглосуточно, как муравей. Бизнес опутан налогами, как паутиной. На каждом углу – чиновник, как «однорукий бандит», с оттопыренным карманом. Если не бросишь в карман монетку, на следующий же день начнутся санкции.

– Мздоимцы!

– И в любой момент жди приглашения от мэра города. Нонна Марковна, скажет он мне, у вас двадцать магазинов. А давайте-ка облицуем их фасады вентилируемой плиткой – это благотворно скажется на эстетике улиц. А где брать плитку? Ясно где – на фабрике, принадлежащей племяннику мэра. За мэром подтягивается губернатор с нежными намеками на необходимость срочно пополнить фонды «Березка», «Росинка», «Мотылек» и так далее, список прилагается. Названия у них, конечно, другие, но суть не меняется – бизнесменов, проигнорировавших пожелание губернатора, ждут карательные меры.

– Какое лицемерие!

– Вот так. Но грузчик ненавидит именно меня. А не тех, кто стоит у власти и ворует у народа, грабит стариков, отнимает копейки у детей. Наглые, самовлюбленные, они надрываются лишь в одном случае – когда несут в банк очередную взятку, очередной откат. Воры!

– Нонночка, – ошарашенно пролепетала я, потрясенная гневной тирадой предпринимательницы.

– Сидят на тлеющих углях. Им тепло и комфортно. Если полыхнет, они всегда успеют спасти свои толстые задницы. У них давно оборудован запасной аэродром в Англии или Швейцарии – там виллы, жены, дети, крупный рогатый скот. А по мозгам первым делом достанется таким, как я. Не олигархам, высасывающим из страны соки, как начинку из карамели, не депутатам, танцующим канкан под дудку лобби. А тем, кто рядом. У меня шикарный особняк, огромный джип – значит, я враг. Ну и что, что вкалываю по тридцать часов в сутки… Кто будет разбираться?

– Нонночка! Перестань! – попыталась я взбодрить приунывшую бизнесвумен. – Не полыхнет! Гарантирую. Мы все сумеем проглотить – любую обиду, реформу, обман, издевательство.

– И это долготерпение тоже меня угнетает! – воскликнула Нонна. – За Россию обидно!

Именно такие разговоры и ведутся за ресторанным столом. Обида за страну была столь велика, что мы в глубоком молчании выхлестали еще графинчик водки. Но вскоре ко мне вернулся привычный оптимизм – тоска, навеянная социальным пафосом Нонны, рассосалась, как серый туман над болотом.