Наталия Левитина - Практически невиновна

– Бог мой! – всплеснула руками кардиолог. – И вы его слушаете? Профессор Сластухин – древнее ископаемое. Он очень старый человек. А кардиохирургия развивается немыслимыми темпами. Сластухин как врач умер лет пятнадцать назад. Он, наверное, до сих пор считает, что операция с отжатием аорты – великая редкость. Думаете, он в курсе современных мировых тенденций? Что он знает о вживлении аппарата вспомогательного кровообращения? Об аутопластике? Как вы вообще на него вышли? Он ваш знакомый? Родственник?

– Он консультирует в медцентре «Гиппократ» на проспекте Мира! – возмутилась Полина. – И за каждую консультацию я плачу тысячу рублей! А в медцентр меня направила ваша предшественница.

– Ну, понятно, – усмехнулась врач. – Спихнула тяжелый случай маразматичному старичку, чтобы самой не возиться. Подумать, тысяча рублей за консультацию! Половина моей зарплаты! Кошмар какой! Нет, я удивляюсь. Весь цивилизованный мир принял систему страховой медицины. Мы, как всегда, изобретаем квадратное колесо. У нас теперь медицина платная. Более уродливой и безжалостной по отношению к больному системы выдумать нельзя. Эти умники в медцентре, которые додумались извлечь на свет божий профессора Сластухина, стряхнуть с него пыль и посадить на консультации, назвались именем Гиппократа. А они вспомнили о том, что Гиппократ категорически запретил врачу брать деньги с больного?

– Но я ведь…

– У Сластухина на старости лет, очевидно, атрофировалась совесть! Он сам вам должен был платить за то, что крадет у вас время. По большому счету операцию Коле надо было сделать целую вечность назад.

– Мне сказали…

– Это проблема всех неэкстренных больных. Они вроде бы могут подождать. И ждут. А болезнь тем временем занимает новый плацдарм.

– Я думала…

– Поймите, Полина, с каждым годом, даже месяцем, вероятность благополучного исхода операции уменьшается. В сердце и легких происходят необратимые морфологические изменения. Порок заставляет организм запускать компенсаторные механизмы, и со временем эти механизмы приобретают характер устойчивых связей, не подверженных обратному развитию. Вам понятно? Ладно, я не буду грузить вас терминами. Просто ищите, кто вас возьмет. У Николаши редкий порок на запущенной стадии. Обратитесь в Москву, в Институт имени Бакулева, в Новосибирский НИИ патологии кровообращения. Возможно, у них были прецеденты, и они вам не откажут. И собирайте деньги.

– Сколько? Много?

– Думаю, немало. Но неужели вы так и будете покорно стоять в очереди на бесплатную операцию? Надеетесь, государство вам поможет? Минздрав выделяет в год деньги менее чем на тысячу операций, а ежегодно рождается порядка восьми тысяч детей с пороками сердца.

– Но я думала…

– Надейтесь только на собственные силы. Нашему государству и здоровые дети не очень нужны, а больные – подавно. И торопитесь. Вы упустили время. Скажите спасибо профессору Сластухину. Но я уверена, Полина, вы найдете и хирурга, который согласится прооперировать Колю, и деньги. Вы мать.

В природе существует более пятидесяти видов пороков сердца, а сочетания их бесконечны. Николашино сердце отличилось – комбинация его дефектов была редкой и замысловатой. Аполлинария плотно засела в Интернете и вскоре получила ответ из Мюнхенского кардиоцентра. Сотрудница центра Анна Келлер сообщала, что у них было два схожих случая, обе операции прошли успешно и немецкие врачи согласны прооперировать ребенка из России. К электронному письму фрау Анны прилагался прайс на услуги кардиоцентра. Стоимость операции повергла Полину в шок. Но что ей оставалось делать? Только искать деньги.

И гордая Аполлинария, неприступная зеленоглазая красавица, начала карьеру профессиональной вымогательницы. Врач-кардиолог была права – кроме матери, близких родственников и немногих друзей судьба Николаши мало кого интересовала.

Родители передали из Владивостока две тысячи долларов. Для них это была огромная сумма. Друзья и знакомые собрали еще пять. Маша Здоровякина, узнав о Полининой проблеме, вытрясла из кубышки три тысячи евро, а затем стала судорожно прикидывать, что продать.

– Джип, – поняла она наконец.

– Нет, – твердо отказалась Полина. – Еще чего не хватало! Тебе три рта кормить. И не надейся, твой громадный старый драндулет никого не прельстит.

– Почему старый? – обиделась Мария. – Девяносто седьмого года. Пацанчик совсем.

– Оставь эту идею. «Ниссан-патрол» продавать нельзя. Автомобиль вашей семье необходим, а с твоей манерой езды джип – единственный не противопоказанный тебе вид транспорта…

Валютный счет в «Алекс-банке» наполнялся предельно вяло. В какой-то момент поступления и вовсе прекратились. Полина окончательно забыла о надменности и высокомерии – эти качества, надо признать, были ей свойственны, так как с детства она привыкла осознавать свою исключительность. Королевская осанка и сияющий презрением изумрудный взгляд были совершенно неуместны в ее ситуации, Полина бульдозером ровняла свой характер, повинуясь прихоти судьбы. Ей невероятно трудно было просить, умолять, клянчить, но именно этим она теперь занималась с утра до вечера.

Деньги давали неохотно, а ведь город был буквально переполнен людьми, способными одномоментно решить Полинину проблему. Нувориши, капиталисты, коррупционеры, мафиозные авторитеты, предприниматели – они могли перечислить на счет в «Алекс-банке» необходимую сумму и даже не заметить утраты. Но именно в глазах богачей читала Полина отвращение, а не сочувствие. «Как надоели попрошайки! – неслось ей вслед из приемных роскошных офисов. – Ходят толпами, и всем дай денег!»

Незаурядная внешность Аполлинарии, ее фигура, пышные темные волосы и зеленые глаза стали дополнительным провоцирующим фактором. Униженное положение просительницы заставляло толстосумов трепетать от вожделения. Молодую женщину оглядывали с ног до головы, как рабыню на рынке.

«Ты это, давай-ка, потрудись, – ухмыльнулся один из бизнесменов, круглый, подвижный крепыш в дорогом костюме, надетом поверх черной футболки. Он взглядом указал Полине на место со своей стороны рабочего стола. Тонко взвизгнула молния на его ширинке. – А я пока три штуки отбашляю». Полина задохнулась от гнева и отвращения. «Дура! – прокричал вслед крепыш. – Я за минет ни одной проститутке столько не предлагал!»

Кинжал в сердце ей воткнули в благотворительном фонде «Мать и дитя». После непродолжительной беседы с молодой директрисой – шикарной расфуфыренной дамочкой – Полина, полная надежд, отправилась в бухгалтерию. Пять тысяч евро! Целых пять тысяч! Эта сумма сильным рывком приближала ее к финишу мучительной дистанции. Показался в рассеивающейся дымке аэропорт Мюнхена, послышался металлический стук хирургических инструментов, раскладываемых на стерильной поверхности в операционной.