Том Клэнси - Реальная угроза

Во всем городе и его окрестностях смещенные деятели готовились отправиться по домам или перебраться в юридические конторы, намереваясь остаться в столице. Конгресс мало изменился, но он редко менялся. Райан оставался в своем кабинете, не зная, назначат ли его заместителем директора ЦРУ по разведке.

Говорить об этом было слишком рано. В одном он был уверен - президент все еще оставался президентом и, будучи благородным человеком, несмотря на допущенные ошибки, еще до ухода с этого поста объявит об амнистии тем, кто в ней нуждался. Это будет исполнено, и соответствующие записи появятся в книгах, но мало кто заметит это. После того как ситуация станет ясной для сотрудников Фаулера - этим займется Трент, - предполагалось, что никто и не заметит.

В первую субботу после дня выборов Дэн Мюррей вместе с Мойрой Вулф поехал на базу ВВС Эндрюз. Там их ждал реактивный самолет. Спустя чуть больше трех часов они совершили посадку на базе Гуантанамо. Пережиток испано-американской войны, база Гитмо, как ее называли, осталась единственной военной базой США на коммунистической территории, являясь шипом в боку Кастро и досаждая ему ничуть не меньше, чем он сам раздражал своего могучего соседа по другую сторону Флоридского пролива.

Мойра работала в министерстве сельского хозяйства, где была секретарем у одного из кадровых руководителей министерства. Она немного похудела, но Мюррея это не беспокоило. Мойра совершала теперь длительные прогулки и, по мнению психиатра, быстро восстанавливала силы после полученной психической травмы. Она была последней из жертв, и Дэн надеялся, что предстоящая поездка поможет ей еще больше.

Значит, сегодня наступил последний день, подумал Кортес. Он был удивлен и расстроен, но примирился с судьбой. Все поставив на каргу, он надеялся сорвать огромный куш, однако вместо этого потерпел сокрушительное поражение. Кортес боялся того, что ему предстоит, но старался не показать этого, особенно перед американцами. Его посадили в автомобиль и подвезли к воротам. Впереди он заметил другой автомобиль, но не обратил на это особого внимания.

Вот он, этот высокий забор из колючей проволоки, охраняемый с одной стороны американскими морскими пехотинцами в своих многоцветных маскировочных комбинезонах, а с другой - кубинцами в обмундировании защитного цвета. Может быть, хотя и очень маловероятно, ему удастся убедить своих бывших коллег, что он еще может сослужить им немалую службу. Автомобиль остановился в пятидесяти метрах от ворот. Сидящий слева капрал вытащил его из машины и снял наручники, по-видимому опасаясь, что Кортес унесет их с собой на ту сторону, обогатив тем самым коммунистическое государство. Какая мелочная глупость, подумал Феликс.

- Пошли, Панчо, - приказал чернокожий капрал. - Пора домой.

У Кортеса больше не было наручников, и два морских пехотинца, схватив за руки, повели его к воротам, за которыми была его родная страна. Там, на другой стороне, он увидел двух кубинских офицеров, застывших на месте с бесстрастными - пока - лицами. Когда он подойдет к ним, кубинцы, наверно, радостно обнимут его, что не имеет абсолютно никакого значения. В любом случае Кортес решил вести себя, как подобает мужчине. Он выпрямился и улыбнулся ожидающим его офицерам словно родственникам, встречающим у дверей аэропорта.

- Кортес, - послышался мужской голос. Два человека вышли из караульного помещения рядом с воротами. Мужчину он видел впервые, но женщина...

Феликс резко остановился, и морские пехотинцы, продолжавшие идти, едва не повалили его. Женщина стояла и смотрела на Кортеса пристальным взглядом. Она не произнесла ни единого слова, и Феликс тоже не знал, что сказать. Улыбка исчезла с его лица. Взгляд женских глаз заставил Кортеса сжаться. Он ведь не хотел причинить ей боль. Использовать ее - да, но чтобы он...

- Пошли, Панчо. - Капрал толкнул его вперед. Они стояли уже у самых ворот.

- Да, чуть не забыл, Панчо, это твое. - Капрал сунул Кортесу за пояс видеокассету. - Добро пожаловать домой, ублюдок. - Последний толчок.

- Добро пожаловать домой, полковник, - обратился к нему старший из кубинцев Он тепло обнял своего бывшего сослуживца и прошептал: - Тебе придется ответить за многое.

Однако прежде чем его увели, Феликс повернулся в последний раз, взглянул на Мойру, неподвижно стоящую рядом с незнакомым мужчиной, и еще раз подумал о том, что молчание - самое красноречивое проявление страсти. Он не сомневался, что Мойра поняла бы это.