Наталия Левитина - Кейс. Доставка курьером

И где они их берут?

Назовите адрес – я тоже хочу!

Вроде бы не стоило удивляться, что молодая преуспевающая женщина не торопится замуж. Стремление девушек сохранить свободу – это всеобщая тенденция, а не редкое явление. Но Сюзанна, насколько я понимаю, вовсе не жаждала подобной независимости. Да и мужчины пристально интересовались этой неординарной девушкой, способной сочетать в себе замашки жесткой карьеристки и черты кроткого ангела. Я полагала, Сюзанна сможет выбирать из сотни претендентов, мечтающих занять вакансию мужа. И затем выберет самого классного кандидата.

Ничего подобного!

Как выяснилось, мужчины тоже не очень-то стремятся взвалить на себя груз ответственности за кого бы то ни было. Никто никому не нужен. Каждый за себя. В конце концов ребенок Сюзанны остался с прочерком в графе «отец».

– Для родителей – большое разочарование, – вздыхает Глеб. – Они приверженцы традиционных взглядов на семью. Они такие правильные. Ни секунды не сомневались – их умница великолепно устроится в жизни. Возлагали надежды.

– О, честолюбивые родительские мечты – не каждому ребенку под силу нести этот груз! – с сочувствием вздохнула я, тут же вспомнив про Марго – Маргариту Эдуардовну Бронникову, мою маман.

Сколько грустных минут доставила я мамуле! И как же всегда пригибала к земле эта ноша – мамины надежды.

– А Сюзанна теперь – мать-одиночка. Для родителей это удар. Ты знаешь, ее ведь в два счета выкинули из «Шифоньера».

– Да, знаю.

«Шифоньер» – огромный магазин в центре города, пять этажей шика, роскоши и запредельных цен. Сюзанна несколько лет взбиралась по ступенькам, карабкаясь к престижной должности, но вмиг спланировала с олимпа в тартарары, когда ее беременность стала очевидной.

– Но разве можно увольнять беременную?

– Если очень хочется, то можно, – отрезал Глеб. – Да и вообще. У нас в стране можно все, что душа пожелает. Я сейчас веду один коттедж. Мне только за проект обещали триста рублей. Так вот, владелец…

– Всего триста рублей? – изумилась я. – Глеб, ты же крутой специалист! И готов работать за…

– Юля, ну ты дурочка! Триста рублей – это сокращенно от трехсот тысяч. Инфляция, неужели непонятно.

– Триста тысяч?! – изумилась я еще больше. – Только за проект?!

Не наступайте, пожалуйста, на мою челюсть.

Я ее сейчас подниму с пола.

А не пора ли бросить журналистику и быстро выучиться на дизайнера? Да, с моим своеобразным чувством прекрасного я однозначно буду нарасхват у клиентов.

– Так что с коттеджем, Глеб?

– А то. Владелец умудрился влепить его аккурат посреди заповедной зоны. Там всякие редкие животные бродят вольготно – еноты, страусы.

– Да-а… Не представляю, во сколько ему обошлось разрешение построить там домик. Если только за проект он отвалил тебе триста тысяч.

– Вот я и говорю – если хочется, то в нашей стране можно творить все, что угодно. Сестричка вылетела из «Шифоньера» на шестом месяце беременности. Вместо Сюзанны взяли какую-то чрезвычайно полезную девочку – у нее родственник в областной администрации.

– Отвратительно.

– Теперь я – глава семьи, – вздохнул Глеб. – Кормлю сестру и племянника, полностью их обеспечиваю.

– А вот это настоящий мужской поступок. Ты молодец.

– Спасибо.

– Впрочем, тебе и платят немало – по триста тысяч за проект.

– Вижу, цифра тебя взволновала, – улыбнулся Глеб.

– Еще бы! Я таких денег в руках не держала.

– Могу успокоить – я тоже. Мне перечислили безналом.

– Ну, слава богу. Уже легче. А дальше? Какие еще проблемы?

– Дальше – самое печальное. Представляешь, какая-то сволочь стукнула предкам, что я… ну… в общем…

– Что?!!! – похолодела я от ужаса. – Расчленяешь в подвале трупы бензопилой?

А с виду – такой милый парнишка!

– Нет. Лучше бы это.

– Глеб, не тяни. Колись скорее, у меня мороз по коже.

– Налей, пожалуйста, еще кофе.

Видимо, другу была необходима пауза. Он никак не решался признаться мне в чем-то страшном. Я впихнула дизайнеру в руки новую чашку, заодно осчастливила и себя. Эх! Раньше каждую порцию амброзии я сопровождала сигаретой, и как же это было здорово! Но теперь я не курю. Летом будет юбилей – год без никотина.

Никита безумно гордится своей малышкой.

Надеюсь, я не сорвусь.

И все-таки – какой же секрет собирается доверить мне Глеб?

– Понимаешь, кто-то настучал моим родителям, что я гей, – смущенно вымолвил наконец-то дизайнер. И тут же залился трогательным румянцем.

– Ты – гей?! – ошарашенно повторила я и внимательно оглядела друга.

Яркий, изумрудно-фиолетовый пуловер, узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги, кожаный ремень с замысловатой пряжкой. На шее – длинный шнур с блестящим медальоном – его оттенок идеально сочетается и с пряжкой на ремне, и с кнопками на сапогах (это ж надо так умудриться!). Черная косая челка блестит, как вороново крыло, и падает на один глаз. Безупречная кожа отливает матовым загаром. Каждый ноготок отполирован и покрыт бесцветным лаком. Поза грациозна – и Майя Плисецкая не устроилась бы в кресле с бóльшим изяществом!

Нет, я решительно не понимаю, почему кому-то взбрело в голову назвать Глеба гомосексуалистом!

Бред какой-то!

– Юля, я не гей, – покачал головой Глеб.

– Как жаль! – вырвалось у меня.

– Почему?!

– Это же круто – девушка и ее голубой друг. Современно, модно! У Кэрри и Саманты из «Секса в большом городе» есть Стэнфорд. У Мадонны – Руперт Эверетт. А у меня был бы ты.

– Разве ты гоняешься за модой? Никогда не замечал. Ну, прости, что не оправдал надежд. Как бы то ни было, я не согласен сменить ориентацию в угоду твоему желанию стать модной штучкой.

– Да боже упаси! Но было бы славно. Представь, мы с тобой…

– Юля, остановись. Я не гей. И точка.

– Ладно, ладно. Раз ты так сопротивляешься…

– Однако кинь грязь – что-то и прилипнет. До родителей дошли слухи. Мой отец – отставной военный. К тому же слегка грузин.

– Слегка?

– На четверть. И теперь представь его реакцию.

– Не представляю, – искренне призналась я и поежилась от страха. Мы же не Европа с ее политкорректностью и щепетильным заискиванием перед какими бы то ни было меньшинствами – сексуальными, национальными. Тяжело представить чувства отставного военного, чьего слуха достигла подобная весть.

– Люди злы и завистливы. Да, я всегда хорошо одет, – Глеб поправил манжеты пуловера, – всегда ухожен. Всегда с прической и маникюром. – Друг вытянул вперед красивые руки и с удовольствием осмотрел их.

Я нервно спрятала за спину грабельки – вчера писала статью и нечаянно отцапала зубами три ногтя. А что делать? Курить-то нельзя.