Брайан Клив - Жестокое убийство разочарованного англичанина

Он поднялся по ступенькам не потому, что думал - звонят ему, а просто чтобы что-то сделать, чтобы взять себя в руки.

- Дом Уинслоу, - сказал Шон. Он находится в доме двадцать три с половиной минуты. Интересно, человек на улице один или с ним полицейские на патрульной машине? Он услышал звук монет, падающих в автомат.

- Это ты, Шон? - спросил голос.

Сначала он ушам своим не поверил: Маргарет? Затем очень холодно произнес:

- Что тебе надо?

- Ты уезжаешь? - быстро спросила она тихим голосом, будто опасалась, что их подслушивают.

- Какого черта спрашиваешь, ты ведь сама знаешь, что уезжаю. Если мне позволят это сделать.

- Позволят, - сказала она.

- Это результат твоих забот? Прощальный подарок?

- Сейчас не время ссориться. - В голосе ее была мольба. - Куда ты едешь?

- Какое это имеет значение?

- Куда ты едешь? - выделяя каждое слово, повторила она со сдержанной злостью.

- В Милан. Не понимаю...

- Я напишу тебе "до востребования". Или ты не хочешь больше у нас работать?

- Иди к черту, - сказал Шон.

Но Маргарет уже положила трубку. Прошло двадцать четыре минуты тридцать пять секунд. Он снова спустился по лестнице, вышел на улицу в серый моросящий дождь. Человек на другой стороне улицы выглядел совсем несчастным. Он проследил за тем, как Шон сел в голубой "мерседес", который с ревом рванулся к шоссе. Когда машина исчезла из поля зрения, полицейский устало поплелся к ближайшему телефону-автомату.

Шон пробился на другой конец Лондона через потоки автомобилей, помчался к побережью. Он непрерывно тихо и зло чертыхался. Главные улицы разных районов оставались позади, мелькали мимо кафе, залы для игры в бинго*, молодые парни, прислонившись к витринам магазинов в тщетной надежде, что должно же что-то случиться, хоть что-нибудь. Лил дождь. Рекламная газетная стойка вопила: "Тото найден". На другой надпись: "Змея звезды обнаружена в туалете на телевидении". На следующей улице Шон прочел: "Англия терпит крах. Поражение в матче по крикету".

______________

* Азартная игра типа лото.

Он подумал о майоре, лежащем в сырой могиле, о Рэнделле, погребенном в иле глубоко под водой. Так что же - Рэнделл был против Тото и бинго, а майор защищал их? Это, черт возьми, более чем странно. А против чего боролся и что защищал Олаф Редвин?

Парень и девушка быстро выскочили на мостовую, чуть не угодили под колеса "мерседеса". Длинноволосые, бледнолицые, в джинсах. Не отличить парня от девчонки. Шон вспомнил парочку в закусочной "Уимпи", глаза девушки. Будь все проклято, подумал он. Будь проклята Маргарет. Будь проклята эта сволочная страна. Дорога стала шире, вышла в пригороды, можно было даже подумать, что едешь по деревне. Он нажал на акселератор - машина рванулась на юг, будто почувствовав свободу. Никколо, наверно, получит телеграмму сегодня вечером. Он представил его лицо, карие жесткие глаза, теплую неторопливую улыбку, которая красноречиво, без слов, говорила: "Я знаю все и ни во что не верю". Будь они все прокляты!

Дорога пошла вверх - Даунс. Дождь прекратился. По эту сторону холмов он и не шел: шоссе было сухое. Шон увидел знак гостиницы, едва не проскочил ее, вдруг узнал здание, стоянку, низкую кирпичную стену, по верху которой натянуты декоративные цепи. "Дилижанс". Он сбросил скорость, на секунду у него возникло безумное желание свернуть на стоянку, зайти в гостиницу, спросить у хозяина, не объявлялись ли его дружки. Сжав руль, он промчался мимо. Через полчаса он будет проезжать Лирем. Олаф Редвин. Незадачливый поэт. Незадачливый патриот. Незадачливый заговорщик. Но он по крайней мере пытался что-то сделать.

Будь он тоже проклят. А Маргарет - пусть пишет. Пусть пишет свою слезливую слащавую чушь "до востребования", Милан. Эти письма пролежат там долгонько, пока он на них ответит. Небо на юге было ясное, сине-зеленое, как отражение Ла-Манша. Завтра, если удача не оставит его, он будет на той стороне пролива ехать на юг, к теплу. Там солнце, вино, деньги, женщины, и к чертовой матери все остальное. Особенно Маргарет. Вспомнив о ней, он понял: с того момента, как она ему позвонила, постоянно думает о том, что она ему напишет, что сообщит. Будь она проклята, она и ее холодный, наглый, надменный голос, ее уверенность, что он сделает все, что бы она ни захотела. Интересно, будет ли письмо ждать его в Милане?

Он снова нажал на акселератор. Стрелка спидометра рванулась к отметке "70", максимальному пределу скорости, и далеко за нее. Шон проезжал мимо Лирема, не зная об этом. Справа стояли темные леса, старые красивые деревья, за которыми скрывался невысокий подъем над полями к югу. Это был Гоффский лес. Шон проехал мимо, даже не взглянув на него. По крайней мере письмо-то он может прочесть. Отвечать ведь не обязательно. Но Шон знал, что ответит.