Варвара Клюева - Чёрный ангел

Когда Бекушев выбился из сил и пал духом, в конференц-зал рекламного агентства, где Виктор опрашивал невменяемых сотрудников убитой, позвонил Халецкий.

- Пых! Я на сегодня отстрелялся. Тебе еще долго?

Бекушев мрачно сообщил, что готов закончить хоть сейчас.

- Чудненько! - обрадовался Борис, не давая коллеге времени пожаловаться на тяготы жизни. - Встречаемся через полчаса возле "Макдональдса" у метро "Проспект Мира".

Короткие гудки бесцеремонно оборвали Виктора, собиравшегося спросить, чем Халецкого не устраивает "Макдональдс" на Пушкинской, поближе к родной конторе, и выразить сомнение, успеет ли он добраться до проспекта Мира за полчаса. С чувством посмотрев на пищащую телефонную трубку, Виктор швырнул ее на аппарат, торопливо оделся, запер конференц-зал и побежал к метро.

Как оказалось, торопился он напрасно. Во-первых, дорога до указанного заведения заняла двадцать пять минут, во-вторых, Халецкий на десять минут опоздал. В итоге Виктор четверть часа мерз на сыром ветру, топчась на ступеньках и проклиная Бориса, погоду и старуху-попрошайку, которая вцепилась в него натуральным клещом. Профессиональная методика вымогательства последней была рассчитана не на жалость, а на брезгливость жертвы: старуха приближалась к "добыче" вплотную, хватала за рукав и тянула свое тоскливое "Подайте, люди добрые", дыша в лицо невыносимым зловонием. Стряхнув с себя попрошайку в третий раз, Виктор не выдержал и сунул ей под нос служебное удостоверение. Бабку тут же как ветром сдуло. Тут и Халецкий появился.

- О! А я думал мне тебя ждать придется, не рассчитал маленько, - бросил он с ходу, лишив Виктора возможности выразить законное негодование. - Пошли, подзаправимся, а то у меня кишки от голода сводит.

- Тоже мне, новость! - буркнул Виктор, послушно двинувшись следом. По-моему, они у тебя всю жизнь в сведенном состоянии. Скажи лучше, удалось тебе что-нибудь нарыть?

- Э нет! Рассказывай ты первый. А сначала найди отдельный столик, чтобы нам болтать не мешали, - дал задание Борис, а сам пристроился в хвост небольшой очереди.

Подходящий столик нашелся на втором этаже. Окно, стена и тумба для подносов, ограждавшие его с трех сторон, обеспечивали максимальную уединенность, какой только можно было ожидать в тесном зале. Виктору повезло - он углядел этот райский уголок в ту минуту, когда занимавшая его парочка собралась уходить.

- Ну, ты и спрятался! - прокомментировал Халецкий, плюхнув на стол поднос. Не иначе, как мои профессиональные навыки проверяешь? Есть, есть еще песок в песочницах! Ну, чем порадуешь, друже?

- Нечем мне тебя порадовать, - мрачно сказал Виктор. - Меня целый день преследовало ощущение, будто я опрашиваю обитателей то ли сумасшедшего дома, то ли вытрезвителя. Знаешь, как я узнал об убийстве Морозовой? Cижу себе в конференц-зале, разговариваю с девицей из дизайн-студии. Вдруг открывается дверь - заметь, без стука, - и входит Вязников, директор "почтовиков". Ни слова не говоря, направляется прямо к бару, достает литровую фигурную бутылку сувенирной водки и в три глотка ее ополовинивает. У меня челюсть отвалилась, не соображу, что сказать: то ли возмутиться такой беспримерной наглостью, то ли поинтересоваться, в чем дело. Пока собирался с мыслями, девица, с которой мы беседовали, спрашивает: Эдик, мол, что случилось? Он повернулся, лицо - чисто посмертная маска, я даже не припомню, видел ли когда что-нибудь подобное... И голос безжизненный, куда там ожившим киношным трупам! "Ирен убили". Девица побелела и застыла, как чучело со стеклянными глазами. Пока я пытался привести ее в чувство, Эдик ушел. Ушел, что характерно, звеня бутылками, - но это я потом, задним числом припомнил. А девица между тем отмерла и забилась в истерике. Рыдала, выла, молотила по мне кулачками. Я побежал за армянином, дантистом этим. Хоть и зубной, думаю, а все-таки врач. Потом к рекламщикам узнать, откуда известно про Морозову. Они послали меня к Полине, которая разговаривала по телефону с соседкой убитой. У этой Полины уже заплетался язык, но я опять-таки не всполошился, решил - от потрясения. Пошел в свой временный кабинет, переговорил с Песичем, потом с тобой, а когда вернулся, они все до единого были пьяны в стельку - и художники, и "почтовики", и рекламщики. Никогда еще не видел, чтобы люди так стремительно напивались. Только директор рекламщиков более-менее сохранял человеческий облик. Нет, выпил-то он крепко, но хоть разговаривал членораздельно.

- Ну, сказал что-нибудь полезное?

- Куда там! По его словам выходит, что сотрудникам агентства легче было совершить коллективное самоубийство, чем поднять руку на Ирен. Во-первых, ее проекты приносят агентству львиную долю прибыли. Во-вторых, ту малую толику доходов, которую фирма получает без ее непосредственного участия, приносят благодарные клиенты, осчастливленные Морозовой раньше. А в-третьих, насколько я понял, Ирен была человеком поразительной душевной щедрости и широты. Никогда никому не отказывала в помощи - советом, делом, деньгами... Да что там не отказывала - сама предлагала. Буянов, директор, рассказал мне такую историю: он однажды "влетел" на десять тысяч баксов. Въехал в неподходящую иномарку. Дело было через неделю после того, как он перебрался в Москву, знакомых - почти никого, тем более таких, чтобы в долг крупную сумму дали, а деньги нужны срочно - ну, сам понимаешь... Пришел он на работу совсем никакой, сел за стол, за голову схватился и впал в прострацию. Народ покрутился-покрутился, видит, начальство на вопросы не реагирует, ну и отстал. А потом пришла Ирен и трясла директора до тех пор, пока он ей не признался. Она, ни слова не говоря, исчезла, а через два часа вернулась с деньгами. И от расписки отказалась наотрез.

- Надо же, оказывается, святые еще встречаются! Или это эффект "de mortuis"?

- Не думаю. Они, конечно, перепились, как свиньи, но все равно горе выглядело неподдельным. И потом, я еще в пятницу просил каждого кратко охарактеризовать коллег. О Морозовой все отзывались тепло и уважительно. За единственным исключением...

- А, это ты про своего нового кореша Колю? Как он тебе, кстати, на роль убийцы? Может, у него на почве зависти совсем крышу снесло?

- Вряд ли. Слишком уж личность комическая. Мелкотравчатая. Такому по плечу мелкая пакость, но не убийство. Масштаб не тот. Но, знаешь, что любопытно? Кажется, ему что-то известно. Когда я пришел к ним в комнату узнать, кто сообщил про Морозову, рекламщики, тогда еще почти трезвые, пребывали в шоке. Застывшие лица, невидящие глаза... Две девицы, правда, оправились от первого потрясения и уже вовсю рыдали. А Коля... Знаешь, у него была рожа шулера, схваченного за руку. Испуганная, и глазки бегают. И что бы мне сразу его к стенке не припереть, спрашивается? Столько сил бы сэкономил! Я его потом и в сортир водил, и головой под кран совал, и кофе насильно поил - пустой номер. Ничего, кроме бессмысленного мычания, не добился. И от остальных - ненамного больше. Понедельник, черт бы его побрал! Ну ладно, завтра с ними потолкую. А у тебя как дела? Прежде всего скажи: это точно убийство? Не несчастный случай?