Варвара Клюева - Чёрный ангел

- Тут масштаб выдержан? Сколько примерно метров от лавки курильщиков до стенда и от стенда до двери в конференц-зал?

- От лавки до стенда метров шесть, холл у них здоровый. А от стенда до зала метра три, наверное, - сказала Надежда.

- Тогда он бы не успел. Смотри: Ирен услышала звук падения, когда копировала отчет. Сколько там было страниц? Две-три? Скопировать их - минута, не больше. После этого она сразу вышла из-за лестницы и оказалась в точке, откуда просматривается весь холл, правильно? За эту минуту убийца должен был склониться к жертве, убедиться, что она мертва, дотащить до стенда, нырнуть под щит, потом добраться с грузом до дальнего угла под лестницей, выбраться из закутка, добежать до конференц-зала, вставить ключ, открыть замок, вынуть ключ, юркнуть за дверь и закрыть ее за собой. А груз у него, между прочим, был тяжелый. Не верится мне, что он так быстро управился. Скорее всего, он остался стоять за стендом. И скрип, который Ирен слышала, тому подтверждение. Он хотел посмотреть, кто сидит в курилке и неосторожно прислонился к щиту.

- Но тогда бы Ирен его увидела! Она же смотрела в сторону стенда.

- Ты сама говоришь, что при электрическом освещении стенд - в глубокой тени.

- Да, но в половине пятого на улице еще достаточно светло.

- В половине пятого на улице сумерки. А Ирен наверняка вышла в холл позже. Ты говорила, что примерно в половине пятого ей дали отчет и она отредактировала его в комнате, а потом еще думала над вставкой. Минут пятнадцать все это, наверное, заняло. Если бы в холле к тому времени не горел свет, она не смогла бы читать.

Раздался кодовый звонок, Надежда пошла открывать. Она как раз приводила Эдику Лискины аргументы, когда они вошли в кухню и увидели застывшую Лиску, которая смотрела перед собой страшным взглядом.

- Что?.. Что случилось? - перепугалась Надежда.

Елизавета пошевелилась.

- Я вспомнила. Вспомнила, почему мне пришла на ум детская страшилка. Черные ноги! Таська в бреду два или три раза упомянула черные ноги.

Эдик плюхнулся на табуретку и схватился за голову. Надежде не было нужды спрашивать, что с ним. Эдик всегда, сколько она его помнила, носил черные вельветовые джинсы. Разных моделей, разных фирм, но непременно черные и вельветовые. Даже на свадьбу их надевал.

- Ты помнишь, кто еще в тот вечер был в черных штанах? И в черных ботинках? спросила она быстро.

- Да, - простонал он. - Базиль был в черном костюме и белой рубашке, мы еще шутили насчет смокингов. Дескать, не рассылал ли Джованни приглашения с припиской: "форма одежды - вечерняя"? Джованни был в черных джинсах. Эжен всегда одевается одинаково - в черную кожу. И обувь у всех нас была черная.

- Так, все сходится. Ты, Базиль, Джованни, Эжен - четыре человека. Мужчины. Базиля и Джованни мы уже отбросили в прошлый раз. Значит, остается Эжен. Тем более что и тот, с пистолетом, кажется, был в черной коже. Я не уверена, но похоже на то.

- Боже, но почему?! У Эжена, конечно, вид немного инфернальный, но он вполне приятный парень. Несчастный только. Его жена бросила, а он - однолюб. Третий год в депрессии. Зачем ему понадобилось убивать этого качка? А Ирен? Он к ней всегда хорошо относился... И она к нему. Рассудком он, что ли, повредился?

Зазвонил телефон. Надежда сняла трубку.

- Да?

- Простите, можно Эдуарда к телефону? - спросил женский голос.

Надежда часто шутила, что могла бы выжить и без разума, за счет одних инстинктов. Они срабатывали у нее молниеносно, гораздо быстрее, чем включалась мысль. Вот и сейчас, она еще не успела осознать, что означает этот звонок, когда услышала собственный равнодушный голос:

- Вы ошиблись номером.

И только потом, уже нажав на рычаг, почувствовала, как кровь отливает от лица.

- Эдик, ты говорил кому-нибудь, где тебя искать?

- Нет. Я вообще никому не сказал, что собираюсь скрываться. Жена в отъезде, родители тоже. Думал позвонить своим девочкам на работу, но так и не позвонил. Что бы я им сказал? А что, это меня спрашивали? Не может быть. Наверное, действительно ошиблись номером.

- Думаешь? - спросила Надежда с сомнением. - Вот что. Позвони-ка сейчас кому-нибудь из своих хороших знакомых, лучше - не связанных с работой, и спроси, не интересовался ли тобой кто-нибудь.

Эдик хмыкнул, но достал из кармана записную книжку и придвинул к себе аппарат.

- Алло, Женька? Привет, это Эдик... Что?.. Дама, говоришь? Нет, понятия не имею... Да, странно... Извини, я тебе попозже перезвоню. - Он положил трубку и затравленно посмотрел на Надежду. - Чертовщина какая-то! Откуда убийца - Эжен или кто угодно другой - может знать телефонные номера моих друзей? Твой, Женькин? С тобой мы целую вечность не виделись и не разговаривали, с Женькой я два раза в год езжу на рыбалку...

- Записная книжка, - подсказала Елизавета.

И Надя, и Эдик вздрогнули - они совершенно забыли о ее присутствии.

- Но записная книжка при мне, - медленно произнес Эдик. - Не мог же он скопировать ее заранее, он же не знал, что я планирую исчезнуть!

- Она у тебя единственная? - спросила Надежда.

- Дома есть другая, стационарная. Ты хочешь сказать, что он влез в мою квартиру?

- Не исключено.

Эдик криво усмехнулся.

- Ни фига себе целеустремленность! Вот это, я понимаю, жажда убивать! Нет, он точно псих. А баба откуда взялась? Маньяк с сообщницей - это что-то новенькое.

- Баба может ни о чем не догадываться. Мало ли под каким предлогом он попросил ее помочь!

- И что мы теперь будем делать? Не ровен час, этот одержимый по квартирам пойдет, станет соседей расспрашивать, подслушивать под дверью со стетоскопом.

- Мы должны перейти в наступление! - бесстрашно заявила Лиска. - Давайте сами подстережем вашего Эжена, скрутим его и поговорим начистоту.

- Вообще-то, мысль интересная, - одобрила Надежда. - Если застичь его врасплох, то вполне можно скрутить. Особенно вдвоем; втроем, к сожалению, не получится - кому-то из нас придется остаться с Мишуткой. Но вот на похороны я вас завтра не пущу. Иначе неизвестно, кто кого застигнет врасплох. Он наверняка будет вас там поджидать.

16

Разумеется, из-за этих самых похорон они проспорили полночи. Надежда убеждала, урезонивала, заклинала, кричала и даже всплакнула под конец. Эдик, со своей стороны, устроил целое драматическое представление. Другая на ее месте десять раз почувствовала бы себя трусливой подлой тварью, подзуживающей благородных героев плюнуть на честь и верность живота ради, и отступила бы, но Надя только воодушевилась: раз в ход пошли котурны, стало быть, рана, вызванная утратой Ирен, не смертельна. Накануне, например, Эдик не играл - слишком уж жалким и некрасивым выглядело его горе. А когда горе выглядит жалким и некрасивым, это значит, что оно всепоглощающее, что у человека просто не остается сил и желания думать, как он выглядит в глазах других. В случае Эдика это тревожнейший симптом, сравнимый разве что с появлением трупных пятен. И когда он, завернувшись в тогу благородного негодования, наэлектризовал атмосферу до появления эльмовых огней, у Надежды настолько отлегло от сердца, что она исполнила свою партию едва ли не с большим блеском, чем сам маэстро. Елизавета только хлопала своими серыми глазищами, на них глядючи. Но в конце концов именно она произнесла решающее слово, и это слово, к Надиному удовлетворению, склонило чашу весов к здравому смыслу.