Варвара Клюева - Чёрный ангел

Я не сразу ее заметил, потому что она сидела на отшибе, в тени канцелярского шкафа и не шевелилась. Рожа вся такая каменная, и всегда-то бледно-желтая, теперь вообще сливалась с белой стеной. Ладони зажаты между коленками - видно, чтоб не дрожали. Спина, плечи, шея напряжены, как будто на бабу бетонную плиту взвалили и она эту плиту из последних сил держит. Сидит, голову опустила, в пол пялится. "И чего это она так переживает?" - думаю я. Только подумал, как она буркалы свои от пола отлепила и по сторонам - зырк. Оценивающе так, с опаской.

Тут я все и понял. Видать, жмурик-то на совести этой змеи подколодной, думаю. Замочила парня, гадина, а теперь зыркает, проверяет, не видел ли кто чего. Тут она на меня покосилась, и я быстренько отвернулся. Не ровен час учует, что я обо всем догадался. Мне жизнь пока еще дорога.

Потом приехала милиция. Мы думали, они нас до ночи продержат, допрашивать будут. Но ничего подобного. Спросили только, кто и как обнаружил тело, знает ли кто покойника и кто видел его тут раньше. Про тело Катрин сказала, что она о его ноги споткнулась. Мол, Чезаре показывал ей свои плакаты, что на стенде повешены, а потом они решили с той стороны посмотреть, не висит ли там чего, тут она и споткнулась.

Плакаты они смотрели, как же! Не могла чего поумней придумать. Плакаты там уже два месяца висят, повесили сразу, как выставка кончилась. А что с обратной стороны стенда ничего нет, так это и ежу понятно. Там же темно, как у негра сами знаете где, какой же дурак будет там картинки клеить? Но менты ей поверили, а может, сделали вид. В общем, на чистую воду выводить не стали.

Про знакомство свое с покойником никто не признался. И Ирен тоже промолчала, хотя уж она-то его знать должна, так я тогда подумал. Или, если не знать, то видеть уж точно видела - хотя бы когда мочила. Но она вместе со всеми покачала головой. Менты переписали всех, кто работает в этой части здания, в том числе и отсутствующих, и отпустили нас по домам. Даже, можно сказать, выгнали.

Я хотел было задержаться и рассказать им про Ирен, но потом подумал, что сказать-то мне нечего. Ну, сидела она, вся как нерв натянутая, так, может, ее организм на трупы остро реагирует. А что глазами по сторонам шныряла, так это ничего не доказывает. Я тоже глазел туда-сюда, и притом без всякой задней мысли.

Но она-то не просто так глазела! Я это нутром чувствовал. И решил с того дня за ней следить. Рано или поздно она чем-нибудь себя проявит, тут я ее ментам и сдам. Отольются кошке мышкины слезки!

Я вообще-то человек незлобивый, но эта курва Ирен меня достала. Это по ее милости меня в "Пульсе" за шута держат. И что я ей сделал, спрашивается? Хотя я, кажется, догадываюсь, чем ей досадил. Тем, что заигрывал с девчатами - с Катрин и Элен. Они девчонки что надо, Катрин - рыжеволосая красотка, Элен - симпатичная блондинка с ямочками на щеках. А я парень общительный и приударить за хорошенькими девушками никогда не прочь. Перемигнуться с ними или там шуточку рискованную отпустить для поднятия тонуса. Но Ирен, вобла сушеная, к тому же страшная как смертный грех, естественно, меня не привлекала. Да боже мой, она же меня лет на десять старше! Естественно, я на нее, как на женщину, даже не смотрел. Вот ее, видно, злоба и заела.

И ведь удалось ей, твари этакой, в перьях меня вывалять. Выставить перед другими полным невеждой, тупицей и хамом. Хамом - потому что иногда я не выдерживал и чуть ли не матюгом ее посылал. Но ведь это ангелом нужно быть, чтобы не сорваться, когда тебе каждый день гадости говорят. Да не просто гадости, а такие, что ты смысла их не понимаешь и, если пытаешься ответить, то непременно попадешь впросак.

Вот только ухмыляться не нужно. Я, может, и не самый большой умник на свете, но уж точно не дурак. И если вы думаете, что на моем месте оказались бы на высоте, попробуйте ответить с ходу, не заглядывая в словари и энциклопедии, на такие, к примеру, вопросы:

Что такое парвеню?

Чем занимался Торквемада?

Кто такой "один ушлый француз, тезка небезызвестного плотника"?

Где находился Паган?

Чем тантра отличается от мантры?

Как звали первую жену папы Ивана Грозного?

Ну что, получилось? То-то же! А если получилось, то нечего нос задирать. Да, я не книжный червь, у меня на то, чтобы в книгах ковыряться, нет ни времени, ни особого желания. После работы приползаю, высунув язык, тут не до книжек, хорошо, если на телевизор силы остались. А в выходные я предпочитаю вылазки на природу или дружеские сборища. Лучше всего - и то, и другое. Коллективный выезд на рыбалку там или на шашлычок, пивко, магнитофон, хорошие песни, болтовня о том о сем, рыбацкие байки, смех... Я человек простой, и удовольствия люблю простые. А если вам нравится всякая заумная хрень, разговоры о трансцедентальном-экзистенциальном, симплексах-секансах, Пуччини-Доницетти, если вы вместо подушки кладете под голову толстенные тома, то это еще не значит, что вы выше меня или полезнее обществу.

Я то же самое пытался Ирен втемяшить. Но с ней попробуй поговори! Не язык, а жало у бабы. И рожа у нее желтая, точно низкосортной мукой присыпана. Видно, разлитием желчи страдает, гадюка. Но, что показательно, унижает она только меня. И на языке своем тарабарском только со мной разговаривает. Хотя нет, еще с Эдиком, директором "Голубя", но тот ее стоит. Они этими безумными фразочками с пулеметной скоростью перебрасываются. И страшно довольны друг другом. Эдик к нам в комнату каждые полчаса забегает, курить ее зовет. Они в курилке вдвое больше времени проводят, чем на рабочем месте. И ничего, Базиль с Полиной терпят. Хоть бы раз ей замечание сделали!

Они вообще носятся с этой Ирен, как дурак с писаной торбой. Она целыми днями ничего не делает, только в тетрис-пентикс режется, и никто ни звука. А у меня как-то выдались свободные полчаса, решил я поиграть, так меня тут же на ковер вызвали. Я спрашиваю: "А почему Ирен можно?" А Базиль говорит: "То Ирен! Ей так думается легче. Она у нас генератор идей".

Да ее идеи - смех один! Я такие могу пачками выдавать, только не просит никто. Ну с чего, спрашивается, они взяли, что я - полный ноль? Хотя ясно с чего. Ирен постаралась. После ее художеств они на меня без смеха смотреть не могут. Даже Жоржик, восемнадцатилетний шкет, и тот скалится. А он, между прочим, гораздо невежественнее меня. А Катрин и Элен теперь, как на меня взглянут, так обязательно фыркают и носы морщат, будто я какашкой вымазан.

Ну ничего, теперь-то я с ней за все поквитаюсь. Глаз с нее не спущу, после работы следить буду, всех наших расспрошу, все тайны ее выведаю, а дознаюсь, как она с этим жмуриком связана.

4

Ирен чувствовала себя отвратительно. Ее знобило, ломило поясницу, голова раскалывалась, словно она весь вечер глушила водку, запивая ее пивом. "И качает, как пьяную, - мысленно заметила Ирен, бредя по станции метро к переходу. - Вон тетка косится, поджимает брезгливо губы. Сказать ей, что я выпила три стакана сока с капелькой мартини, - ни за что не поверит. Господи, что со мной творится? Неужели грипп подхватила? Только свалиться мне сейчас не хватало! И правда, беда никогда не приходит одна. Если ты запуталась в собственных пугающих мыслях как птица в силках, если тебе как никогда нужна ясная голова, можешь быть уверена злобный вирус позаботится о том, чтобы в решающий момент голова годилась только для прикладывания компрессов.