Антон Чиж - Мертвый шар

– Нет, – искренне призналась Липа.

– Почему флакончик бромэтила предназначался ей, а не вам?

Судя по задумчиво наморщенному лбу, барышня взвешивала. Тщательно и осторожно. Ведь на одной чаше весов помещалась ее жизнь.

– Я могу быть свободна?

– Это во Врачебно-санитарном комитете узнайте.

Не прощаясь, Липа быстро пошла в сторону меблированных комнат.

За спиной бесшумно вырос Курочкин:

– Хитрая бестия.

– Блоха, сами же окрестили, – сказал Родион с некоторым уважением. – Не упустите ее сегодня вечером, Афанасий Филимонович. Теперь она знает, что за ней следят. Будет осторожничать и хитрить. Сегодня должно что-то произойти. Очень важное.

– Никуда не денется, – заверил филер.

От этих слов стальное сердце чиновника полиции стало биться уверенней и спокойней. Жаль, что шальная догадка не подтвердилась: на зрачках Липы не было и следа наследственной искры.

Бильярдный зал «Hotel de France» с трудом вмещал зрителей, собравшихся ради редкого зрелища. Показательное выступление давал гений французского карамболя монсеньор Клавель, скромно названный в афише профессором бильярда. Посмотреть было на что, это вам не кунсткамера с уродами и не заезжая певичка. Клавель демонстрировал подлинное искусство владения кием. Начал с того, что с одного подхода набрал 150 очков в трехшаровый карамболь, всухую выиграв партию. Получив заслуженные бурные аплодисменты, монсеньор занялся карамбольными фокусами. Публике было предложено заказывать любые удары: оттяжки, дуплеты, триплеты – выполнял любые просьбы с любой позиции. Далее начались невообразимые чудеса. Установив цилиндр в центре стола и положив в него красный шар, Клавель ударил так, что биток завертелся вьюном, подпрыгнул, скакнул в цилиндр и стукнул шар.

Скромно поклонившись на бурю восторгов, монсеньор поставил бутылку, на горлышко водрузил красного и невообразимым ударом сбил его карамболем – от белого шара. Но верхом искусства стал удар в стиле Вильгельма Телля. Установив на растопыренных пальцах маркера шар, как яблоко, Клавель сбил его от двух бортов и карамболя, что объяснению физикой уже никак не поддавалось. Что тут скажешь: виртуоз. Это вам не на скрипке пиликать, тут головой думать надо.

Публика неистово бисировала. Общий восторг захватил даже Родиона. Отбивая ладошки, он посматривал на Ирму, которая радовалась чудесам сдержанно. И не он один посматривал. Затеряться в мужском обществе даме с пиратской повязкой так же трудно, как хорошенькой блондинке. Взгляды все равно будут жалить. Хоть не облизывать.

Фрейлейн фон Рейн, кажется, давно привыкла к производимому впечатлению и не тратила внимания на пустяки. Ее вниманием целиком завладел Бородин, который переживал триумф Клавеля со смешанным чувством зависти и обожания. К этому часу Нил Нилыч некоторым образом преобразился. Следов похмельной печали как не бывало, вечерний смокинг сидел как родной. В общем, Бородин сиял как дорогой, даже роскошный подарок.

Клавель как раз решил удивить номером с кружащимися шарами, когда Родион требовательно дернул за локоть. Нехотя оторвавшись от зрелища, Бородин отошел к самому дальнему столу, выставил пирамиду и протянул кий:

– Охота вам в такой вечер заниматься ерундой? Может, отложим?

Суровый юноша проигнорировал жалобный тон. Приняв инструмент, внимательно осмотрел, словно боялся подцепить занозу, и повертел колесом:

– Куда бить?

Лицо Бородина исказила гримаса. Поставив на меловую линию красный шар, ласково, как несмышленышу, объяснил, что битком надо разбить пирамиду, а кий держать так же свободно и легко, как держит смычок хороший скрипач.

– Покажите, – последовал строгий приказ.

Бородин издал неясный звук и принял стойку для удара, да такую, что только картину писать: левая нога выдвинута вперед, прямая, правая несколько отодвинута назад, согнута в колене, идеально прямая спина наклонена к столу. Рука с кием уже пошла на размах, как вдруг Родион спросил:

– Варвара говорила, что беременна?

Кий саданул в нижнюю часть битка, шар подпрыгнул и покатился к борту, не задев пирамиду. Великий мастер произвел детский кикс. Все еще держа кий меж опорных пальцев, Нил оторопело спросил:

– Как?

– Меня больше интересует вопрос, от кого.

Молча вернув красного на позицию, Бородин разбил пирамиду. Шары разошлись удобно: на игру встало три, не меньше.

– Ну и сюрприз приготовили, – наконец сказал он. – Нельзя было сразу. Ваша очередь.

– Играйте, поучусь со стороны. К этому сюрпризу не имею никакого отношения. В лучшем случае – господин Лебедев. Да и то обнаружил на вскрытии.

Нил застонал, как от желудочной рези:

– Сколько было?

– По выводу криминалиста, плоду четыре недели. Подходит?

Почти не целясь, Бородин положил дальний шар.

– Мне трудно об этом говорить.

– Понимаю: такое горе. Молодая невеста, будущая мать, скорее всего, вашего ребенка, восходящая звезда бильярда. А еще звезда «Петербургского листка», вознесенная вашими задачками.

– Нет, это совсем не то.

– Играйте, Нил Нилыч, вон того – мертвый шар, ляжет легко, и выход есть.

Бородин послушно исполнил удар. Шар прыгнул в лузу, потерся и свалился в сетку.

– Вы большой мастер, – похвалил Родион. – А у левой лузы дуплетом можете?

Кий лег на прицельную линию, ударный конец его плавно пульсировал между указательным и безымянным пальцами. Правая рука уже отошла на удар, как вдруг Ванзаров сказал:

– Кстати, Липа тоже беременна.

Нельзя говорить под руку даже чемпионам. Бородин дрогнул, кий ушел не туда, биток скакнул через борт. Два кикса в одной партии – редкий позор. Подбирать упавшего красного пришлось Родиону. Нил замер с кием:

– Нарочно мучаете?

Поставив биток к борту, как полагается правилами, бильярдный неумеха туда же пристроил кий:

– Вы уж решите – или мучаю, или спасаю.

Теперь и Бородин отшвырнул бесполезный инструмент и дрогнувшим голосом, будто со слезой, спросил:

– Зачем вы со мной так?

– Нет, Нил Нилыч, это вы поступаете загадочно и необъяснимо.

– Да что же я такого сделал?

– Во-первых, нагло и неумно врете.

Родион катнул белого: шар толкнул стоявшего у лузы, и тот свалился. Получилась «афера». Ванзаров продолжил:

– И этого достаточно.

– Хорошо, помогал Варваре с газетой, но что же тут преступного? А про ребенка… детей, поверьте, ничего не знал!

– Еще Липе составили протекцию в «Аквариуме».

– Вы и сюда залезли?

– Жалеете, что не послушали Аглаю, не закопали глаз? А вместо этого побежали в полицию?

– Почему я должен жалеть?

– Потому что залез я, как выразились, глубже, чем рассчитывали.

– Бред какой-то. – Бородин схватил шар и принялся крутить его в руке. И очень зря: у него за спиной Ирма изготовилась к прыжку, так что Ванзарову пришлось даже состроить страшные глаза: опасности нет.