Матвей Ройзман - Дело №306 (Сборник)

— Это мне на руку.

— Но на груди — смотрите-ка! — основательная дырка! Должно быть, прожгли какой-нибудь кислотой.

— А это еще лучше! — обрадовался лейтенант и уложил халат в портфель.

Мозарин съездил домой, переоделся в штатский старенький костюм, а свой офицерский вместе с фуражкой и сапогами уложил в чемодан и отдал шоферу, который вынес его и поставил в кабину. Захватив обшарпанный фанерный чемоданчик со всякой всячиной, служившей для ухода за мотоциклом, и надев затасканную кепку, Мозарин вышел из комнаты и столкнулся в дверях с матерью.

— Милые мои! — воскликнула она, всплеснув руками. — Куда это ты так вырядился?

— Я, мама, еду по очень важному делу.

— Да разве по делам в такой рвани ездят! Тебя ни в одно учреждение не пустят.

— Я не в учреждение, а с визитом к одной гражданке.

— К женщине? Да в своем ли ты уме?! — решительно заявила мать и, втолкнув Михаила в комнату, закрыла за собой дверь. — Не пущу никуда и не проси лучше!

— Мама! Во-первых, меня машина ждет. Во-вторых, я еду по долгу службы. А в-третьих, ты забыла, что сейчас я работаю в Уголовном розыске.

— А что я говорила? Увидит тебя кто-нибудь на дворе — разговору после не оберешься.

Мозарин снял кепку, сунул ее в карман и, надев плащ, спрятал чемоданчик под полу.

— Ну, мама, так сойдет?

— Все же лучше! Да иди черным ходом, — сказала мать и, провожая сына, добавила: — А кепку лучше домой не привози, все равно выброшу…

В автомобиле Мозарин снял плащ, надел халат, взял кепку и, горестно вздохнув, нахлобучил ее на голову.

Машина спустилась к Красной площади и покатила мимо зубчатых кремлевских стен под бой часов Спасской башни. Лейтенант вспомнил, с каким замиранием сердца он и его товарищи слушали на фронте этот мелодичный звон, будящий мысли о родной Москве. Машина въехала на Москворецкий мост. И Мозарин увидел на чистом расплавленном серебре реки красную спортивную лодку. Легкая, словно рубиновая стрела, она летела вперед, и рулевая — тонкая девочка-подросток, похожая на темно-бронзовую статуэтку, — улыбалась гребцам, солнцу, простору. «Эх! — с завистью подумал молодой человек. — Давно пора тренироваться к сентябрьским мотогонкам. Запустил это дело, и все из-за проклятой синей „Победы“. Но уж теперь, как ни хитри, загадочная женщина в белом платье, — от суда тебе не уйти!»

За квартал до нужного ему дома Мозарин велел шоферу остановиться в переулке и ждать. Через три минуты он поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру номер пять.

— Кто там? — спросил за дверью слабый старушечий голос.

— Простите, здесь живет гражданка Карасева?

— Здесь. Только Анна Григорьевна сейчас на службе. — Дверь открылась, на пороге стояла старушка. — А вы кто будете?

— Я самый полезный человек на свете. Из мастерской химчистки. На углу, знаете?

— А-а!

— Так вот, — продолжал лейтенант, входя в переднюю, — гражданка Карасева приносила нам в чистку туфли. Кажется, она испачкала их синей краской.

— Ах, да, да! Белые лодочки! Ну и что же?

— У нас вообще-то обувь в чистку не принимают. А я из уважения к дамскому полу обещал гражданке зайти и почистить ее туфельки — так сказать, в индивидуальном порядке.

— Очень хорошо! Только вот где я их найду? — озабоченно сказала старушка, приглашая «химика» в комнату.

Лейтенант вынул из чемоданчика какие-то пузырьки, тюбики, тряпицы, щеточки. Исподтишка он с волнением следил за старушкой, шарившей в гардеробе. Правда, переодетый сержант Попов уже побывал на службе у Карасевой и сказал, что она очень похожа на ту женщину, которая выдала себя за Людмилу Иркутову. Однако, по версии Градова, туфли, если на них сохранились синие пятна, оставались отправной, важной уликой.

— Нет, нет и нет! — воскликнула старуха, хлопнув себя руками по бедрам. — И куда Анна Григорьевна их подевала? Разве поглядеть в прихожей? Там у нас шкафчик…

Она вышла из комнаты и спустя минуту вернулась и торжественно вручила офицеру «лодочки». Так и есть: на правой подошва и носок были покрыты густыми синими пятнами.

— Анна Григорьевна хотела сама почистить, да размазала, — пояснила старуха, — еще хуже стало.

Мозарин подошел к раскрытому окну, поднял туфли, разглядывая их на свет. Это был условный знак, и Градов, стоявший на противоположной стороне улицы, стал переходить мостовую.

«Да, попробуй, сведи это пятно! Получится дырка», — подумал лейтенант, а вслух сказал:

— Что ж, попытка не пытка, гражданочка!

Он расставил на подоконнике свои пузырьки с костяным маслом, керосином, резиновым клеем.

— Вот универсальное патентованное средство «Монополь», — объяснил он старушке, — последнее достижение науки и техники! Вы трете любое пятно бензином, скипидаром, нашатырем и получаете чистую дырку! Вы трете любое пятно мировым «Монополем» — и получаете чистую вещь, как с фабрики!

— А сколько вы берете за работу? — спросила обеспокоенная клиентка.

— Без запроса! Смотря по труду, времени и расходованию «Монополя». Попрошу включить электрическую плитку или зажечь газ. Надо, чтобы смесь «Монополь» закипела.

В прихожей задребезжал звонок. Старушка открыла дверь и впустила управляющего домом, понятых, Градова и двух оперативных работников. Майор объяснил женщине — домашней работнице Карасевой, кто он такой. Предложив ей отпереть все шкафы, ящики комода и чемоданы, он строго обратился к Мозарину:

— А вы что тут делаете? Кто вы такой?

— Я только зашел вывести пятна, — сказал лейтенант. — Вот бабушка может подтвердить.

— А это не вы на Тишинском рынке травите своим средством… как его? Вспомнил: «Монополь»! Не вы травите костюмы граждан?

— Ах ты, батюшки мои! — воскликнула старушка. — А я-то ему доверилась!

— Ваши документы?

Мозарин показал какое-то удостоверение и стал собирать в чемоданчик свое хозяйство. Побранив его за то, что он ходит по квартирам, майор разрешил ему уйти.

Оперативные работники тщательно пересмотрели вещи Карасевой, но ничего подозрительного не нашли.

Градов взял с собой только фотографическую карточку Карасевой, на которой она была снята в сером спортивном костюме, бриджах, сапожках, со стеком в руке. Кроме того, на столике он обнаружил телеграмму — ее принесли часа через два после того, как Анна Григорьевна ушла на работу. Текст телеграммы гласил:

«Готовим Руслана Людмилу репетиции августе взяли руководителем Иванову порядок кружке обеспечен ждем вашего возвращения

Старушка заявила, что ее хозяйка занимается в кружках: драматическом и верховой езды. В свободное время (после ночного дежурства она двое суток отдыхает) уезжает на репетиции и спектакли или в Сокольники, в конно-спортивный кружок.