Матвей Ройзман - Дело №306 (Сборник)

А они, Иван и Володя, были в мастерской тридцатого декабря? Нет! Тридцатого с поездом девять десять утра они выехали «передовыми» в Клин, чтобы договориться насчет общежития. А правда ли говорят, что вот они, дружки, дежурили двадцать девятого декабря днем? Володя вытащил из кармана записную книжку в синем переплете, полистал и подтвердил, что так и было. Не вспомнят ли ребята, кто приходил в этот день в мастерскую? Только они приступили к работе, приехал архитектор Савватеев, привез для ремонта скрипку из своей коллекции. И Андрей Яковлевич, посмотрев ее, сказал, что к тридцатому все будет готово. Потом приходили заказчики за починенными инструментами, приезжал кинорежиссер Разумов со своей невестой-скрипачкой и приглашал Андрея Яковлевича к себе в новогодний день — послушать игру невесты и убедиться, какая у нее отвратительная скрипка. Мастер сказал, что в день Нового года поедет с внуком в цирк, и предложил привезти скрипку в мастерскую тридцатого декабря.

Ну хорошо, а Михаил Андреевич не заходил двадцать девятого? Они — Иван и Володя — с уверенностью ответили, что скрипача в тот день не было. А не вспомнят ли ребята, кто из посетителей был в мастерской тогда, когда Андрей Яковлевич отлеживался в подсобной комнате на диванчике.

— Никто! — отвечали хлопцы. — Этого не могло быть! Мы, дежурные, никого туда не пускали!

— Постой, постой! — воскликнул вдруг Иван. — А Любовь Николаевна?

Выяснилось, что к вечеру Люба принесла обед и дежурные остановили ее перед дверью. Но она сказала, что спешит за елкой, только тихонько поставит судки с обедом на стол и сейчас же уйдет. А Любовь Николаевна так и поступила? Да, но все-таки, когда она была в мастерской, Андрей Яковлевич встал и позвал их, ребят, а сам сел обедать.

Не помнят ли Иван и Володя, во что была одета Любовь Николаевна и что у нее, кроме судков, находилось в руках? Она была в шубе из белки, а под мышкой у нее торчала черная папка для нот. И, оставив судки с обедом, Любовь Николаевна пошла домой? Нет! Мастер немного поел, потом сказал, что чувствует себя неважно, отпустил их, учеников, домой, а сам уехал с невесткой.

Черная папка в руках Любы? Туда же легко можно положить красный портфель! Это была первая косвенная улика против нее.

А что говорили ребята о краже красного портфеля? Сначала ученики заподозрили отбывшего наказание за кражу альтиста из оркестра: он часто заходил в мастерскую, то приносил свой инструмент в починку, а то просто сидел и болтал с мастером. Но потом ребята узнали, что с двадцатых чисел декабря по десятое января музыкант лежал в больнице и ему делали операцию. Когда же портфель нашелся, они успокоились и больше о пропаже не вспоминали.

Конечно, я знал, что Люба приходила двадцать девятого декабря в мастерскую и ушла вместе с Андреем Яковлевичем после шести вечера. Раньше я не придавал этому значения, потому что был уверен, что портфель исчез тридцатого декабря. Но теперь, заподозрив, что его взяла Люба, я задал себе вопрос: а что же после этого случилось с декой и табличками? Как портфель снова оказался в мастерской? Ведь перед тем, как опечатать дверь мастерской, комендант и его сотрудники составили подробную опись, куда внесли висящие в платяном шкафу пересчитанные синие халаты и фартуки. Конечно, они обнаружили бы красный портфель.

Четыре дня заняли у меня разговоры со всеми учениками. После этого я решил проведать скрипичного мастера. Андрей Яковлевич уже дней десять жил в подмосковном санатории и находился под наблюдением доктора Галкина. Лев Натанович сказал, что удобнее всего навестить старика в субботу, когда он, доктор, тоже приедет туда.

В четвертом часу дня я входил в ворота санатория «Красный маяк». Прямая дорожка вела к центральному корпусу. Вокруг простирались уходящие в глубину неба ели, на раскинутых ярко-зеленых ветвях лежал снег, отливая голубоватым светом. А там, в глубине парка, точно на флейтах, играли прилетевшие к нам, как их называют, северные попугаи — общительные огненные щуры.

К моему удивлению, навстречу мне шел Савватеев и улыбался.

— Приветствую вас! — сказал он. — По воинственной походке чувствую, вы приехали сюда, чтоб пронзить кого-нибудь вашим острым пером!

— Хочу навестить Андрея Яковлевича, и только…

— Я уже с ним говорил.

— Ну что он?

— Уверяет, что, лишь только увидал нижнюю деку «Родины» и таблички, сразу все болезни как рукой сняло. И посвежел, хоть на выставку! Можете гордиться — ваша заслуга!

— А не ваша ли? Вы же категорически утверждали, что красный портфель вернут, — пустил я пробный шар. — Ваше предсказание сбылось.

— Я рассуждал так на основании фактов, известных только мне одному.

— Но теперь, надеюсь, вы можете эти факты раскрыть?

— К сожалению, еще не наступило время.

— А вы не можете предсказать, когда оно наступит?

— В тот момент, когда Андрей Яковлевич с сыном начнут работать над завершением «Родины».

— Почему обязательно с сыном?

— Потому что один старик с такой скрипкой, какую задумал, не справится. Физических сил не хватит!

Вот и попробуй разобраться в том, что он сказал! Хотя, чем черт не шутит? Первое предсказание Савватеева исполнилось. Отчего не сможет сбыться второе? А еще говорят, что пророки давно перевелись!

Андрей Яковлевич вошел в гостиную, куда привел меня доктор Галкин. Он напевал мелодию «Жаворонка» и поправлял отлично повязанный, подобранный под цвет пиджака галстук. Я сказал, что он выглядит щеголем, женихом. Довольный шуткой, он засмеялся, уселся, поправив складку брюк, и попросил меня, как доброго знакомого, написать письмо Михайле и Любаше. Надо покрепче пробрать их за то, что они не прислали ему весточку. Потом попросил проверить, выданы ли клиентам все отремонтированные инструменты, наведаться к нему на квартиру — посмотреть, как там бабка с Вовкой управляется.

Я, конечно, обещал все это выполнить. Скрипичный мастер пожевал губами, помолчал и вдруг спросил:

— Все-таки как же это вышло, уважаемый? Сперва мы в несгораемом шкафу портфель проморгали, а потом вы его нашли в платяном? Просто фокус! Как в цирке у Кио…

Это было превосходное начало для разговора.

— Бывают загадочные кражи, — сказал я после небольшой паузы.

И рассказал, что в Каире есть музей, где хранятся редкие, сработанные тысячи веков назад предметы быта, орудия труда, произведения искусства и мумии фараонов. Несмотря на круглосуточную стражу, на массивные запоры, из витрины был похищен золотой посох фараона Тутанхамона миллионной стоимости. Никаких следов взлома не было найдено, и в конце концов дело о краже в музее сдали в архив. Спустя немного времени один из служителей музея пошел в подсобное помещение…