Василий Кохан - Месть

В низенькой комнате стоят они друг против друга. Давние знакомые. Турчак не раз ходил на дежурства с красной повязкой на рукаве. Как-то пьяный Кривенко отказался идти на пункт охраны общественного порядка. Турчак обхватил его короткими руками, закинул на плечо и нес, пока Павел не попросил: "Пусти. Сам пойду". Пасульский напомнил Антону об этом случае. Посмеялись. А немного погодя лейтенант уже знал, что Павел, уехав из Орявчика, организовал "самодеятельную" бригаду, привез ее в Хмельницкую область в колхоз "Зирка". Работали на строительстве. Как-то Кривенко вызвали в правление, предложили поехать в Карелию на заготовку леса. "Платят хорошо, - агитировал он Турчака, - поедем!"

В лесу работали, что называется, от зари до зари, чтобы побольше заработать. "Деньги карман не оттянут", - повторял Кривенко. Он получал двадцать процентов надбавки за бригадирство. Складывал копейку к копейке. "Что ты, Павел, над каждым грошом трясешься?" - спросил как-то Турчак. "Есть у меня, Антон, цель в жизни, - ответил Кривенко. - Историю мою с Ириной помнишь? Может, и осуждаешь - дело твое. Хотел я Ирину забыть - не выходит из головы. Зажмурюсь, а вижу ее фигуру, ее глаза, губы... Нет мне покоя, и я перед ней, как огонь перед водой... И сюда, в тайгу, приехал не из-за нужды. Есть у меня план. Ирине, сам знаешь, манна с неба не упадет. Жить в городе одной с двумя детьми - не рай божий. Нахлебается горя, опустит хвост, станет смирной. Балагур к ней не вернется: изменила. А я вернусь. Мила она мне, люба. Примчу нежданно в день ее рождения в Синевец с полными карманами. На, Иринка, хозяйствуй, - и положу на стол кучу денег. Она добрая - простит".

Рассказ Турчака заинтересовал участкового инспектора. Ловил, запоминал каждое слово. Подумал: "За деньги Кривенко хотел любовь купить? Найдет ли такой базар?"

"Ты, Павел, украл чужое счастье, - сказал Турчак. - Вот оно и обжигает руки".

"А знаешь, Антон, - причмокнул Кривенко, словно пытался оторвать прилипшую к зубам конфету, - я тебе расскажу один случай. Поженились как-то двое, жили в любви-согласии. Он помогал жене по хозяйству, покупал подарки, водил в кино, угождал, как мог... За все благодарила, но чувствовал, что чужой он ей. Стал расспрашивать, и жена созналась: "И добрый ты, и хороший, и умный, но не могу приказать сердцу, чтобы открылось тебе... Думала, привыкну. Но нет! Плотно закрыл за собой дверь другой..." Однажды муж приехал на такси. "Собирайся, машина ждет". И отвез свою законную жену другому, тому. Отвез, еще и в хату ввел: живите!.."

Турчак не поверил: "Не выдумывай, Павел, расскажи лучше правду".

"А это и есть правда".

Перед отъездом в Синевец Кривенко еще раз обдумал свой визит к Ирине. "Если встречусь с Балагуром, скажу, к Марьянке пришел. Не пойдет со мной Ирина - отниму ребенка. Прибежит, никуда не денется. И Дмитрий не заступится: дочка-то не его". На всякий случай купил самодельный нож у охотника: длинное лезвие, ручка из разноцветных пластмасс. "Зачем он тебе?" - спросил кто-то из лесорубов. "На врага", - ответил Павел, пряча нож в глубокий карман. "Балагура имеешь в виду?" - уточнил Турчак. "И его!.. Если прицепится".

Как пожалел Пасульский, что не может показать лесорубам нож, найденный на месте преступления. Теперь придется ждать.

- Ты, Антон, охотника хотя бы знаешь?

- Видел однажды, когда из-за ножа торговались.

- Сколько заплатил Кривенко?

- Три червонца. Еще у меня десятку одолжил - при себе денег было мало.

"Охотника при необходимости можно будет найти, - подумал Пасульский. Он наверняка откуда-нибудь из ближайших поселений, а их вокруг не так много. Но сначала нужно отыскать Кривенко".

За окном деревянного домишки неожиданно разыгралась вьюга. Ветер нес серебристые крупинки снега, раскачивал сосны, и они по воле ветра бились там вверху головами, поскрипывали, словно жаловались.

- Как думаешь, Антон, где сейчас Кривенко?

Турчак задумался.

- Если не в Синевце, тогда в колхозе. Есть у него там одна "временная". У Дуськи сидит.

Пасульский записал адрес.

- Сколько вас в бригаде, Антон?

- Девятеро.

Турчак называл имена, загибая пальцы.

Пасульский удивился:

- Разве Корилич, Гафия Нитка и Гецко тоже тут? Я же их дома видел. Да и куда старому Кориличу на лесозаготовки - его и почтарская сумка к земле гнет.

Прошелся по комнате, глянул в окно, повернулся к Антону и услышал:

- Работаем вшестером, а заработок - на девятерых...

- Незаконно начисленные деньги меж собой делите?

Теперь Турчак посмотрел в окно, словно кого-то высматривал.

- Павел себе в карман кладет, - выдавил наконец.

- И вы молчите?

- Остальные ничего не знают, а мне Павел пригрозил: хочешь до дома ноги донести - прикуси язык. Он, может, и финку на меня купил.

Пасульский понял, что в колхоз "Зирка" так или иначе ехать придется. "Не застану Кривенко - проверю выплату заработка "мертвым душам", сниму копии с ведомостей".

- Ты вот что, Антон, не говори никому про мой приезд...

- Понимаю.

- И еще. Если Кривенко появится, постарайся не напугать его, убеди, что в этой глухомани его никто не станет искать. Я при необходимости наведаюсь.

За окном послышался рев автомашины.

- Лесовоз, - обрадовался Турчак. - Можешь доехать до станции.

В кабине было тепло. Укачивало. Мысли лейтенанта перепрыгивали с одного на другое. Уверенности, что застанет Кривенко у Дуськи, не было. Крыило выяснил: Павел был в Синевце. Должно быть, еще не вернулся. Его узнал на фотографии официант Корчи Балог. Когда он обслуживал Кривенко в ресторане, тот попросил: "Найди кого-нибудь. Нужно послать в одно место". Официант привел брата, который коротал время за бутылкой пива, дожидаясь закрытия ресторана, чтобы проводить домой молоденькую буфетчицу Лиду.

"Садись, Дюла, - предложил Павел и наполнил рюмку. - Выпей за знакомство". После второй рюмки сказал: "Есть небольшая просьба. Сбегай, Дюла, на Летнюю улицу. Это близко. Там в восьмом доме живет одна особа на первом этаже в семнадцатой квартире. Откроешь дверь, глянешь, кто там, скажешь: "Извините, не туда попал". И можешь возвращаться. Поллитра гарантирую... Да не смотри ты так. Я же не шпион. Хочу жену проверить. У нее сегодня день рождения, о моем приезде не знает. Может, какого-нибудь фрайера пригласила... Усек?"

Дюла возвратился скоро. "Маэстро, поллитрой не обойдется: я из пекла вырвался". - "Будет, сколько нужно", - заверил Кривенко. И тут же заказал щедрую выпивку, обильную закуску. Павел нахваливал себя и обливал грязью Ирину. "Говоришь, какого-то Дмитрия там ранили, говоришь, драка, а она плачет?.. Да Ирина в понедельник любит, а во вторник губит. Не жена сатана..."

Капитан Крыило еще в Синевце рассказал Пасульскому, что официант с братом ночью провожали Кривенко к поезду. Поехал в направлении Львова. "Не пойду к изменнице... Ненавижу! - бил кулаком, поднимаясь в тамбур вагона. Я еду в Карелию". Это была пьяная болтовня. Проспавшись, он мог сойти с поезда, скажем, во Львове и поехать совсем в другом направлении. Может, и к Дуське.