Андрис Колбергс - Тень

- Отдай мои деньги, сволочь!

- Предупреждаю в последний раз! Вы не имеете права никого оскорблять!

Мнацоканов на секунду затих, но, верно вспомнив о восьми сотенных, распалился вновь:

- Признавайся, какой шлюхе ты их сунул! У вас тут кругом шлюхи!

- Молчать! - Губы следователя сжались.

- Я... Да хоть мать, хоть дочь - я любую...

- Сержант! Спуститесь к дежурному и принесите бланк протокола. За мелкое хулиганство...

Мнацоканов смекнул, что дело пахнет керосином, и угодливо заверещал про большую дыню, которую он принес с собой и оставил в коридоре.

Полдыни ему пришлось съесть самому, когда его доставили в управление, где на следующее утро сердобольный судья приговорил его к десяти суткам общественно полезной работы по подметанию улиц, а вторую половину у него в камере стащили, стоило ему на минутку задремать. Потом за парашей он нашел лишь обглоданную кожуру.

Следователь и Эрик Вецберз остались в кабинете одни. Снова вопросы и ответы, но никакой ясности они не внесли. Оба раза в пятницу, когда жулик появлялся на рынке, совпадали со временем, на которое у Эрика не было алиби, - он не мог вспомнить, с кем в тот день обедал, и не имел ни одного свидетеля, кто бы мог подтвердить, что вечером после работы он ездил к мотористу пожарной команды. И как нарочно, будто для того чтобы позлить их обоих, доносились из коридора громкие возмущенные голоса южан - они бегали от одного начальника к другому с жалобой на Хария Дауку.

- Вы мне не верите, - мрачно подытожил Эрик. - Но посудите сами, где тут логика! У меня жена, которую я люблю, и дочь, в которой я души не чаю...

- Сколько ей?

- Скоро три.

- А моя уже в третьем классе.

- У меня старуха мать, она мне очень дорога... У меня работа, квартира... Более того... Я знаю, что меня решили выдвинуть кандидатом в местные Советы... Насколько я понял, у этого южанина выманили восемьсот рублей... Это немало, мой трехмесячный оклад, но... Подумайте логически... Я всего третий или четвертый раз в милиции! Впервые попал сюда мальчишкой, потом - когда паспорт получал, и вот теперь...

- Я тоже когда-то думал, что моим сильнейшим оружием будет логика, а оказалось, нелогичного в преступлениях отнюдь не меньше. У самого счет в сберкассе, личная машина, а вымогает сторублевую взятку или крадет краски на пятьдесят рублей для дачи...

- Насмотрелись заграничных фильмов... Там за деньги каждый готов душу продать!

- Правильно! Садитесь, пять! Стефенсон изобрел паровоз, чтобы загрязнить атмосферу. Все хорошее идет с востока, а плохое - с запада. Логично то, что квартира скупщика краденого закрыта обитой железом дверью с парочкой французских замков - и все-таки его обворовывают, и нелогично, что честный во всем остальном человек покупает в подворотне сорванную с кого-то шапку и не только не чувствует угрызений совести, но даже рад своей дешевой покупке. Я столько раз разочаровывался в логике, что теперь верю одним лишь фактам. А факты говорят не в вашу пользу, Гражданин Мнацоканов утверждает, что это вы его обжулили, сторож стройплощадки Берданбело показывает, что это вы подкупили его десяткой, а вы не можете противопоставить ни одного достаточно серьезного аргумента.

- Они все заодно! Они хотят выжать из меня деньги. Этот южанин мне в глаза сказал: гони деньги и гуляй себе на здоровье.

- Будете вы гулять или не будете, это от гражданина Мнацоканова не зависит. - Следователь быстрым движением выдвинул верхний ящик стола и положил перед Эриком отпечатанный типографским способом лист среднего формата. - Случаем не знакомы с этим гражданином?

Если бы Даугава внезапно вышла из берегов и начался потоп или Бастионная горка вдруг превратилась в действующий вулкан - вряд ли это поразило бы Эрика сильнее.

- Моя фотография... Это я... - шептал он. Губы вмиг пересохли. А взгляд запрыгал по крупно набранным строчкам:

"Разыскивается преступник... Рост около 182 см, манера говорить интеллигентная, глаза голубые, волосы темные, слегка курчавые..."

- И рост точно... Как раз метр восемьдесят два... - прошептал Эрик, затем с мольбой взглянул на Дауку, как если бы тот мог что-либо изменить в его пользу.

- Может, напишете объяснительную заново? Есть еще такая возможность.

- Кто вам дал мою фотографию?

- Это не фотография, а рисунок по фотороботу. На основе словесных показаний гражданина Мнацоканова, сторожа Берданбело и того водителя такси, который возил преступника и Мнацоканова по Риге. К сожалению, таксист заболел и в опознании принять участие не смог.

- Я видел, как такие рисунки делают... В кино... - непонятно почему взялся объяснять Эрик. - Подбирают разные части лица...

- Этот очень удачный.

- Я впервые попал в такое положение: наверно, мне трудно будет доказать свою невиновность, но...

- Вы не должны доказывать свою невиновность, я должен доказать вашу вину. Полагаю, что сумею это сделать. Даю вам последний шанс изменить показания. К тем, кто признает свою вину, суд относится мягче.

- Мне оставаться здесь? Или меня тут же арестуют? - встав, спросил Эрик с чувством собственного достоинства. С растерянностью он уже справился. - Надеюсь, вы быстро найдете настоящего виновника.

Харий Даука колебался. Предъявить Вецберзу конкретное обвинение или нет? Будь в биографии парня хоть одно темное пятно, он ни минуты бы не сомневался.

Нет, никуда он не денется, решил наконец следователь. Найду, когда понадобится...

- Можете быть свободны, - сказал Даука.

- Надеюсь, меня отвезут назад. Ведь без шапки и пальто я не могу ехать автобусом.

- Странный вы человек. Другой на вашем месте бросился бы отсюда сломя голову, а вы еще требуете карету. Ах да, - иронически добавил Харий, - на вас абсолютно нет вины, я совсем запамятовал... - Он набрал номер. - Мне дежурного...

Эрик молчал мрачно и решительно.

- В следующий раз так не поступайте, - сказал следователь, ожидая, пока дежурный возьмет трубку. Он чувствовал невероятную усталость. Это все из-за Айги. Врачи не обнадеживали: никаких изменений, а это значит, нет изменений к лучшему. - Мне, может, легче доставить вас в надежное место, чем раздобыть транспорт, чтобы отвезти обратно на завод.

- Меня это не интересует. Я к вам в гости не напрашивался.

- Лучше бы помолчали. - И в трубку: - Мне тут одного на "Варавиксне" подбросить. Ничего, он подождет, пока кто-нибудь поедет в ту сторону...

Эрик оставил кабинет, не сказав ни "до свидания", ни "прощайте".

Эти листки с фотографией где-то вывешены, с ужасом подумал он, входя на территорию завода.

По цехам уже ходили слухи, распускал их Витольд.

- Моя вытрезвиловка этому чистоплюю боком выйдет! Со мной по-хорошему - и я ничего, а кто на меня - берегись! У меня везде свои люди.

Разгадка была на редкость простой: у рынка, недалеко от вытрезвителя, находилась информационная витрина, где вывешивались фотографии объявленных к розыску преступников. Вечером Витольд случайно взглянул на нее и увидел своего врага, а утром позвонил в милицию и назвал фамилию и место работы разыскиваемого.