Издательство «Развлечение» - В подземельях курильни опиума

Он решил ждать до полудня, а если к этому времени со спящими все еще не произойдет никакой перемены, повторить впрыскивание еще раз.

Время тянулось томительно долго. Несколько раз Холмс вскакивал, брался за фонарик и собирался впрыснуть спящим капли, но каждый раз побуждала его сильная воля и он опять садился ждать.

Среди гробового молчания сидел он, как страж мертвых. Иногда он прислушивался — не слышно ли какого-либо шороха, какого-либо хотя бы самого слабого звука… но ничто не нарушало могильной тишины.

Наконец, часы показали двенадцать. Тогда Холмс решился повторить операцию впрыскивания. Он засветил фонарик, достал ланцетик и капли. Но каков же было его ужас, когда он, подняв руку своего молодого помощника, увидел, что место, где было сделано впрыскивание, сильно опухло, а кожа казалась как будто обожженной. Видно было, что средство применено не так, как следует.

Вместо того, чтобы пробудить, оно как будто только отравило больного.

В сильнейшем волнении Холмс подбежал к молодой девушке. И здесь тот же результат. Рука опухла, кожа обожжена.

У сыщика опустились руки; он снова потушил фонарик и в темноте взволнованно зашагал взад и вперед.

Прошел весь день. Наступил вечер.

Шерлок Холмс не чувствовал ни голода ни жажды. Он только ломал себе голову, не обманул ли художник своих товарищей? Существовало ли вообще средство, которое вылечивало от ужасной сонной болезни?

— Но по какой причине мошенник стал бы говорить неправду? — спрашивал он себя. — Почему же у него было два пузырька, снабженных каждый особым номером?

Наконец, уже поздно ночью, Холмс пришел к новому решению.

— Это средство должно разбудить, следовательно, я только не так его применил. Вероятно, жидкость нельзя вводить под кожу, она вызывает на ней воспаление. Капли надо дать через рот. Ведь преступник и не говорил совсем, что и это средство вводится посредством впрыскивания, он говорил только, что надо дать пять капель.

В душе Шерлока Холмса началась тяжелая борьба:

— Имеешь ли ты право подвергать человека опасности умереть от приема этих капель?

Но, наконец, он решил, что другого выхода не было. Наклонившись над своим молодым другом, он раздвинул ему губы и осторожно капнул ему в рот пять капель.

Но в ту же минуту отскочил и вскрикнул от ужаса. Тело молодого человека вдруг закорчилось, заметалось, как в судороге. Зрелище было в такой степени ужасно, что даже железные нервы Холмса не вынесли его — сыщик отвернулся: он думал, что этой жидкостью сам обрек своего любимца на смерть.

А Гарри все метался, бился ногами и руками, как в страшном припадке падучей болезни. Однако, мало помалу, он начал как будто успокаиваться; судороги стали слабее.

Сколько времени просидел Холмс над своим несчастным помощником, замирая от страха, с фонариком в левой руке и с флаконом — в правой, — неизвестно. Но вдруг он громко вскрикнул от радости: Гарри Тэксон открыл глаза, правда, на одну только секунду, чтобы сейчас же закрыть их снова, но Холмс был счастлив! Он знал теперь, что средство было применено верно, быть может, только доза была чересчур велика.

Гарри начал говорить.

Вначале это было какое-то бессвязное бормотание, но мало помалу он стал говорить яснее.

— Чего тебе, старый черт! Вот погоди! Отстань, слышишь! А это что? Откуда эта бестия? М-р Холмс?.. м-р Холмс, помогите!.. Убирайся со своим шприцем! Это морфий, конечно, я знаю! Отзови этого зверя!.. Да разве вы сами звери? У вас…

Гарри начал хрипеть и, казалось, хотел опять заснуть. Но Шерлок Холмс стал тормошить Тэксона.

— Гарри, дорогой мой, — кричал он ему на ухо, — ты слышишь меня?

Гарри вдруг широко открыл глаза, схватился рукою за голову и сказал слабым голосом:

— Господи, какой глупый сон! Мне чудилось, что я… кухарка и…

Не успел еще Холмс опомниться, как молодой друг его вскочил на ноги, оглянулся и закричал:

— Да ведь это был не сон вовсе! Ведь я… скажите, м-р Холмс, как же вы попали сюда и где мы находимся?

Шерлок Холмс не помнил себя от радости к величайшему удивленно Гарри, который никогда не видел его таким; он принялся обнимать своего ученика, целовать и, захлебываясь от волнения, рассказывать ему о том, что произошло.

— И вы думаете, что нам удастся выбраться из этого железного гроба, м-р Холмс?

— Теперь, когда ты можешь говорить, думать и действовать, я в этом ничуть не сомневаюсь. Но прежде всего разбудим и эту несчастную девушку. Возможно, что и она может нам помочь в деле освобождения.

Предположение сыщика, что Гарри получил чересчур большую дозу лекарства, оказалось правильным. Молодая девушка, получив всего три капли, хоть и начала тоже биться и метается, но далеко не в такой степени, как бился бедный Гарри. Замечательно, что и у нее работа проснувшегося сознания началась с тех самых мыслей, на которых она остановилась в момент дурмана.

— Да, дорогая госпожа Пэркинг, благодарю вас за вашу любезность; я с удовольствием приду к вам в воскресенье, но теперь мне надо домой. Барыня будет сердиться. Боже мой, что это за зверь? Помогите! Помогите! Что это такое? Зачем вы колите меня? Помогите!..

Когда крики молодой девушки стали утихать, Шерлок Холмс принялся ее тормошить, после чего она совершенно очнулась.

Сыщик вкратце объяснил ей их общее положение:

— Ну, а теперь за дело! Времени терять нечего, — сказал он затем, — надо добраться до того затвора наверху. Вы и мой помощник Тэксон должны меня приподнять и так некоторое время поддержать, как вам ни будет тяжело.

И, действительно, страшно тяжело было держать могучее тело сыщика; но охота к жизни помогла молодым людям и удесятерила их силы. После неимоверных усилий, с помощью своих великолепных инструментов, Холмсу, наконец, удалось открыть отдушину и вылезти. После этого, на веревках, были вытащены Гарри и молодая девушка.

Шерлок Холмс осмотрелся и невольно удивился прямо-таки гениальному остроумию, с которым устроен был подвал.

Он чистосердечно признался, что, без сомнения, никогда не разыскал бы его.

Тихими, крадущимися шагами все трое прошли из комнаты в комнату и, наконец, достигли вестибюля. Весь дом казался вымершим.

Когда они выбрались на улицу, было уже светло.

Две ночи и один день провел Холмс в ужасной железной могиле.

У ближайшей подворотни к сыщику подбежал уличный мальчишка.

— А, значит я был прав, м-р Холмс! Я говорил инспектору Мак-Гордону, что вы еще не выходили из дому, а он не хотел мне верить.

Это был Билли — предводитель набранной Холмсом команды. От него он узнал, что инспектор два раза обыскивал дом художника и, несмотря на это, ничего не нашел.

— Скажи-ка, Билли, а вы проследили экипажи, как я вам говорил.