Эдуард Кондратов - Покушение на зеркало

Анна взглянула на часики: до начала допроса еще час семнадцать минут. Так что можно еще маленько читануть откровения этого хлюпика Ходорова. На чем она остановилась-то? Ага, вот здесь: муж, насилуемый собственной женой... "И никуда мне не деться"... Ну и ну. Бедняжечка.

3

Жертва (из записок Ходорова)

Глава 4. Любовные романы

- Кто-кто, а вы, Феликс Михайлович, можете не беспокоиться. Вы не из тех, кем можно было б разбрасываться. Ваш признанный талант нам нужен, поверьте. Думаю, вас даже порадует новое амплуа. Хватит заниматься редактурой всяких там кулинарных справочников, это унизительно для такого пера, как ваше. Хотите работать над романами?

Прищурясь, он ласково, как на любимое чадо, смотрел на меня своими живыми темными глазками, которые тонули в складочках набрякших век и все же были необыкновенно выразительными, словно подсвеченными изнутри. Савелий Маркович Карпович, он же "главарь" издательства "Парфенон", он же мой благодетель-работодатель, обладал - и знал это хорошо - несомненным обаянием.

Даже увольнение с работы он мог обставить так, что после разговора с ним у сотрудника оставалось чувство чуть ли не признательности к этому мягкому, такому интеллигентному, искренне сострадающему вам человеку.

Однако, что же он имеет в виду? Неужели хотят заказать мне книгу? Но ведь уже написанную ни он, ни "полупахан" не захотели прочитать.

- Хочу ли? - Я усмехнулся, взял бороду в кулак. - Стоит ли спрашивать у голодающего его отношение к бифштексу? Я же профессиональный писатель, сочинять для меня - то же, что рыбе плавать.

Карпович с улыбкой покивал - еще бы ему меня не понимать... Правда, я знал, что сам-то он не написал в жизни ни строчки, даже газетной. Когда-то он ведал в облисполкоме отделом... то ли коммунальным, то ли еще каким в этом роде.

"Парфеноном" он овладел всего лишь год назад.

- Может, и не столько сочинять... - Он вздохнул и задумчиво потер глубокую залысинку. - Скорей, я бы сказал, преображать... Рукою мастера, которому стоит только коснуться кистью чьей-то неловкой работы, чтобы картина ожила.

- То есть?

Я начинал догадываться: не иначе, как литературная редактура.

- Вы знаете, Феликс Михайлович, что сейчас покупательский спрос на книги невелик. Слишком много книг, целый океан, и людям разобраться, какую стоит купить и прочитать, трудно. Покупают привычные серии - любовных романов, детективов с маркой "Черной кошки" или, скажем, "Бестселлер". Реклама дает себя знать да и чисто собирательская страсть - иметь непременно всю серию. На новое смотрят с опаской или просто не замечают.

Он поправил узел яркого галстука, словно тот ему мешал говорить, и снова печально вздохнул.

- Такова, как говорится, селяви... Есть спрос - есть и деньги у издателя. Наши дела, вы это знаете, неважнецкие, без реорганизации, без новых подходов не выживем. Так вот, мы приобрели у московской издательской фирмы "Эдос" право пользования логотипом и принципами оформления популярнейшей серии "Любовный треугольник". Не перепечатывания уже изданного, а выпуска оригинальной литературы. Вернее, переводной, но как бы... авторизованной, что ли. Джимы и Сюзанны российскому читателю порядком поднадоели. Все-таки чуждая нам жизнь, не те реалии, что в нашей многострадальной. Нашим людям хочется читать про свое, родное, про Сергеев и Катюш, но не тружеников производства, как раньше, а... - Карпович замялся, его узкое аскетическое лицо еще более вытянулось, став похожим на редьку. - Короче, это должны быть закрученные, насыщенные эротикой и любовными интригами романы, герои которых действовали бы в знакомых для наших читателей обстоятельствах... Вернее, для читательниц, на женский контингент серия в основном и рассчитана.

- И вы предлагаете мне перелопачивать переводную макулатуру? - спросил я в лоб. - Менять Майклов на Миш, Патрисий - на Пелагей, Лос-Анжелес на Сыктывкар?

Так, что ли? И ставить на обложке свою фамилию? Но это же воровство, плагиат!

"Главаря" ничуть не шокировала моя прямолинейность.

- Этим мог бы заниматься и ремесленник, - усмехнулся он и протянул мне открытую пачку "Данхилла". - Давайте закурим и очень-очень спокойно прикинем детали. Я потому и обращаюсь к вам, писателю с развитым воображением, с фантазией подлинного мастера неординарных сюжетов. Перелопачивать? А что, почему бы и нет? В конце концов, сюжеты в мировой литературе повторяются бесконечно. Важно не о чем, а кто пишет. "Евгений Онегин" - это же плагиат крыловской басни о журавле и цапле, которые поочередно предлагали друг другу пожениться. С вашим воображением и мастерством вы неузнаваемо перевоплотите на бумаге импортную дешевку в добротную книгу о страстях человеческих. И вам не надо будет ломать голову над перипетиями фабулы, не надо мучительно сочинять сюжеты - берите заготовку и - с Богом!

- И под своей фамилией? - Я затянулся и довольно нахально пустил струйку дыма в его сторону.

- Желательно. Вас знают. Но можно и под броским псевдонимом, который потом примелькается и станет популярным. Советую подумать, Феликс Михайлович. Ваша редакторская ставка сокращена, а по договору за каждый романчик вы могли бы иметь очень приличные деньги. Подстрочник - за счет издательства, у нас есть очень неплохой переводчик, работает, что важно, очень быстро. Хотите - трудитесь в Доме печати, место найдем. А если удобней дома, пожалуйста. Важно одно - вовремя сдать рукопись. Подумайте, я не тороплю...

- Хорошо, я подумаю, - сказал я и, загасив сигарету в бронзовой, с взбрыкнувшим Пегасиком пепельнице, поднялся с кожаного кресла.

...Такой вот интересный разговор произошел у меня с "главарем" в половине одиннадцатого. К тому времени я уже успел убедиться, что посетившей меня вчера вечером идее быстренько продать дачу можно убираться восвояси. Напечатать мое объявление газеты - а я позвонил с утра в пять или шесть редакций - могли лишь на следующей неделе. Но еще хуже, что подобных предложений на их страницах были если не сотни, то многие десятки. Клюнуть на мое сразу могли бы лишь в случае, если бы я написал "отдаю недостроенную дачу задаром".

Когда я вернулся к себе, Люся встретила меня взглядом, полным тревожного любопытства. Однако спросить о чем-либо не решилась и, подождав, неохотно уткнулась в компьютер. К счастью, Краснопольского на месте не оказалось, настырность Зямы была бы сейчас для меня невыносимой. Я сел за стол, отодвинул локтем сверку "Зеленого доктора", с редактурой которого, судя по всему, было покончено, и задумался.

Давно уже на душе у меня не было так скверно... Чувство отвращения к себе, с которым я утром открыл глаза, вызванное ночным набегом жены, логически было трудно объяснимо. В конце концов, ни у меня, ни у Нины и в мыслях не было разводиться, взаимное физическое охлаждение - штука банальная, особенно для супругов, живущих вместе два десятка лет. Ну, не спали мы с ней достаточно долго, ну не хотелось. А сегодня ночью, предположим, эмоции в ней пробудились.