Артур Баневич - Гора трех скелетов

– Поляки? – обрадовался он, пытаясь перекричать дизель своего динозавра. – Вы что, заблудились?

– А вы не в расположение?

– Если пану подходит, почему бы и нет? Я могу показать дорогу.

– Будем признательны.

– И пусть пан спросит жену, не хочет ли она прокатиться на боевой броне? – Смеясь, парень в танковом шлеме похлопал по стволу крупнокалиберного пулемета. – Давно не говорил по-польски с красивой женщиной.

– И как это понимать? – Я выждал пару минут, прежде чем задать этот вопрос. Нещадно чадивший перед нами БРДМ миновал уже кладбище, а Йованка – как мне показалась – пришла в себя.

– Что именно?

– Те твои слова, что я могу на тебя рассчитывать.

– А ты не знаешь, что такое – рассчитывать на кого-то?

Вдаваться в дискуссию на гуманитарные темы у меня не было ни малейшего желания.

– Ты хотела сказать, что я могу рассчитывать на тебя, если этот мордоворот вытащит из кобуры «стечкина».

Йованка не удостоила меня ответом, сделав вид, что любуется надгробиями за окном. Мы уже выехали с кладбища и проехали сожженную деревню, когда она вдруг сказала мне:

– А что, не было причин для беспокойства?

– Ты думала, Недич заведет нас в лес и пристрелит?

– Я не говорила этого.

– Но так подумала?

– А ты подумал, что это бабская истерика? – Голос ее опасно зазвенел. – Может, у меня и есть проблемы с психикой, но я умею держать себя в руках. И ты действительно можешь рассчитывать на меня в определенных ситуациях!

– Это радует! – сказал я. – Только мы ведь не лезем на Эверест, связанные одной веревкой. Героизм в нашей ситуации совершенно ни при чем. Психуй себе на здоровье, только, пожалуйста, не при мне. И не думай, что я расспрашиваю тебя из любопытства. Чем больше я знаю о тебе, тем лучше для дела, клиент ты мой бесценный.

Она глянула на меня с откровенной неприязнью:

– Сам ты… клиент. А насчет этого Недича… ты ведь не знаешь, о чем мы с ним говорили.

– Ну и о чем же?

Йованка замялась:

– Ну, обо всем… Что мы тут делаем, кто мы… про его собаку, Усташа, говорили. Знаешь, кто такие усташи? Югославские фашисты. – Она вдруг улыбнулась, но как-то очень уж грустно. – Нет, во мне все-таки есть гены уличной курвы. Сержант это сразу понял. Он ведь и вправду думает, что у нас с тобой за деньги…

– Что за деньги?

– Ну, все.

– Вот кретин!

– Но насчет меня он, кажется, не ошибся. Я ведь действительно…

Я дал ей шанс договорить, но она им не воспользовалась.

– Да он попросту бабник, – хмуро заметил я. – Унюхал женщину и сделал стойку…

– Усташ?

– Хмырь в фуражке!.. Он тебе никого не напоминает? Если нет, значит, просто запал на тебя.

– Как это – запал?

– Ну, увидел тебя и заторчал. Понравилась ты ему.

– Ты что, смеешься?

– Честные детективы и боснийские полицейские не шутят.

– Ну ты же не слепой, ты же видишь, как я выгляжу: форменная лахудра, даже не причесалась как следует.

Слепым я не был. Выглядела Йованка на все сто, во всяком случае с моей, дилетантской, точки зрения.

– Ладно, – переключая скорость, подытожил я. – Хорошо поговорили. Слушай, сейчас будет лагерь полбата…

– Полбата?

– Польского батальона, – пояснил я. – Ты помнишь? Была там когда-нибудь?

Йованка растерянно покачала головой:

– Н-не знаю… То есть не помню. Нас туда привезли, когда нашли…

– Нас?! – Я так резко повернулся к ней, что «малюх» едва не опрокинулся. – Кого это «нас»? Ты мне не говорила.

– Ну… ну, извини. Так получилось… И потом, мы ведь так и не поговорили с тобой перед отъездом. – Она заморгала своими черными глазищами. – А я тоже хороша! Плету черт знает что, а про ту девушку и не сказала тебе. Наверное, потому, что ее нет в живых.

Я с шумом выпустил из себя воздух.

– Та-ак! Подбиваем бабки: была еще одна девушка. Вы вместе с ней нарвались на мину, поэтому ее нет в живых…

Йованка энергично замотала головой:

– Не так!.. То есть так, но не совсем… Нас нашли в лесу на горе. Но у нее было легкое ранение, не такое, как у меня. А потом нас привезли в Добой, в клинику, ее сразу же отпустили, и она в тот же день погибла…

За поворотом показался КПП польского гарнизона. Мешки с песком, амбразуры между ними, вяло свисавший с флагштока голубой флаг миротворческих сил. Два часовых в голубых беретах у въезда. Каски, бронежилеты, автоматы «узи»…

– Когда она погибла?

Йованка задумалась.

– Не знаю… Я как-то не задавалась этим вопросом. Нехорошо, конечно… Роман мне говорил, что она не была моей родственницей и что она подорвалась на мине в тот же день. Я и не стала искать свидетелей. Знаешь, я вообще не люблю вспоминать эту историю, нужно было ездить, расспрашивать…

– Не любишь и правильно делаешь, – пробормотал я. – Только теперь хорошо бы нам что-то узнать о ней. Ты сказала: «ездить и расспрашивать». Значит, кто-то в Польше мог рассказать о ней?

Йованка показала рукой на лагерь за колючкой.

– Отсюда нас увезли в Добой. Только не сразу, а когда стемнело. А нашли нас утром… Кто-то из поляков мог разговаривать с ней, она же была здоровая…

– Ясно.

Я остановился за стоявшим перед воротами бронетранспортером.

– Думаешь, твой Ромек сказал тебе правду? Тогда вы еще не были в ссоре. – (Йованка кивнула.) – И он рассказывал, как все было?… А если он тебе не все рассказал?

– А зачем ему врать? – удивилась Йованка. Мой вопрос, похоже, не задел ее за живое. Ну ссорились, ну поколачивал, но чтобы обманывал?! Нет, такого за ним не замечалось.

– Спрашиваешь, зачем? Не знаю. – Я опустил стекло. – Может, твой Ромек и не такой, но посуди сама: девушка, которая была с тобой, чудом остается в живых, ее выпускают из госпиталя и она опять лезет на минное поле?

– Я думала об этом. – Кожа на лбу Йованки собралась в гармошку. – Слушай, а что еще могло случиться с девушкой в тогдашней Боснии? За год на минах подрывалось столько людей…

– Но подорваться в тот же день… Снаряд не попадает дважды в одну и ту же воронку. Короче, не верю я, что твоя подруга, выйдя из клиники, полезла на мины.

– А если она была в шоке? – Лицо у Йованки было растерянное. – А если нас было не двое, если на мине подорвалась я… и еще кто-то? Ну, скажем, ее любимый?… Может, она попросту не хотела жить.

– Может быть, – согласился я. – Только это уже какая-то мыльная опера. Люди редко кончают жизнь самоубийством даже после потери самого близкого человека. Не знаю, хорошо или плохо, но это факт…

Стоявший перед нами БРДМ тронулся.

– ^Кажется, наша очередь, – с облегчением вздохнула Йованка. Наш разговор ей явно не нравился.

Я подъехал к шлагбауму, рядом с которым стоял невысокий блондин с майорскими погонами на рубахе.

– Вот это сюрприз! – воскликнул майор Ольшевский. – Капитан Малкош! Кто бы мог подумать. Как в плохом детективе: преступник возвращается на место преступления.