Десмонд Кори - Орхидеи Феррамонте

Джонни встал, выключил свет, включил карманный фонарик и вышел из дома. Лучом фонаря он стал шарить по влажной земле. Да, следы были, и он пошел по ним.

Вначале следы были хорошо заметны на мягкой земле. Местами Грандер бежал, местами полз. При этом кровотечение у него не прекращалось. Потом следы вывели на улицу. Здесь стало сложнее. Не будь кровавых пятен, он потерял бы след.

Дальше, дальше...

Фаддер был удивлен. Очень даже удивлен. Он видел, что Грандеру одна пуля попала в легкое и две - в живот. Но мог ли человек с такими ранами так далеко уйти? Грандер явно передвигался кое-как, Один раз он упал, беспомощно скребя ногами, и на влажной земле образовалась отвратительная кровавая лужа. Там следы покидали улицу и вели круто вниз.

Вниз? Для Грандера это был подъем в гору. Ради чего такие нечеловеческие усилия?

Километрах в полторах от бунгало следы кончились. Фаддер огляделся и выключил фонарик. Больше тот не был нужен - рассвело. Он видел широкий песчаный пляж, глубокие следы шин какого-то автомобиля, следы на песке там, где Грандер бился в агонии.

Великий Боже, - да это же буквы...

Он нагнулся. Да, там были буквы, но он не мог их разобрать. Может быть, это случайные бороздки на песке от вздрагивавших пальцев Грандера? Но они выглядят как...как...

Да. Это цифры, а не буквы: 4, 1, 7.

Четыре. Один. Семь.

Фаддер выпрямился.

Что это значит?

Может быть, четыре часа семнадцать минут? Время? Невероятно. Четыреста...

Нет.

Три цифры - и все. Четыре. Один. Семь. Слишком слабый след. Он перевел взгляд с песчаного пляжа на улицу, на далекие бунгало, на скалы и причудливые контуры Сентро, проступавшие на горизонте. В бледном свете утра все казалось серым. Очень дальний след, и в конце его ничего, кроме трех цифр...

И вдруг ему послышался голос Грандера: "- Я тут кое-что обнаружил...Разузнал в аэропорту...".

Джонни ещё раз огляделся и зашагал в сторону Бальнеарио.

* * *

Из салона показалась безобразная фигура неандертальца. В правой руке он нес дорожную сумку, через левую был перекинут плащ. У трапа ждал капитан - молодой блондин с непроницаемым лицом. Он был с непокрытой головой и честь не отдал.

- Похоже, проясняется, сеньор Ортис.

Для моряка он выражался поразительно изысканно, но бельгийский акцент был слишком силен. Ортис остановился и оглядел его с ног до головы.

- Все готово? Свидетельство о благонадежности и прочая ерунда?

- Да, - кивнул капитан. - Правда, Доницетти ещё не вернулся.

- Вот как...

- И хозяйки тоже нет. - Капитан позволил себе сдержанную улыбку. - Я, конечно, и не ожидал, что она появится...

- К черту эту бабу, - буркнул Ортис. - Если что, выходите без нее. Ясно?

- Так точно, сеньор Ортис.

- Ладно. Вот ещё что. Если жена появится на борту, позаботьтесь, чтобы она не покидала каюту, пока яхта не прибудет во Францию. Отныне я стану обращаться с ней построже.

- Да, сэр, - сказал капитан. - Если она появится.

Насмешливая интонация была настолько незаметной, что придраться Ортис не смог и повернулся к трапу.

- Полагаюсь на вас, капитан.

- Разумеется, сэр.

Такси ждало на берегу. Ортис тяжело спустился по трапу, открыл заднюю дверцу. Капитан видел, как он отстранил шофера, который хотел поднести дорожную сумку. И принял этот факт к сведению, не придав ему никакого значения. Он знал, что ему платят, чтобы он не придавал значения некоторым вещам.

Конечно, ему не запрещалось думать. Так, сейчас он, например, подумал, что сеньор Ортис - порядочная свинья. При этом лицо оставалось абсолютно непроницаемым.

Такси исчезло. Капитан остался один. И это было ему очень приятно.

6

У мужчины в аэропорту было круглое тупое лицо и глаза цвета пыли. Брюки серого костюма пузырились на коленях, ватные плечи обвисли. Во внутреннем кармане его пиджака лежал французский паспорт, изготовленный отнюдь не во Франции. Кроме того, в этом пиджаке, в другом потайном внутреннем кармане под левым локтем, скрывался плоский пистолет из вороненой стали. Из этого пистолета он намеревался убивать людей. Для непредвиденных случаев человек имел при себе кожаный портсигар, наполненный сигаретами с фильтром. В фильтрах трех сигарет содержались капсулы с цианистым калием. Он впервые оказался в Испании, но знал, что в этой стране рекомендуется быть настороже.

Короче говоря, мужчина в аэропорту был человеком, выполнявшим приказы сверху самоотверженно и без шуток, и потому исключительно точно соответствовал образу хорошо экипированного сотрудника секретной службы, гуляющему по страницам модных шпионских романов. Впрочем, сам он в этой коллекции более или менее важных предметов своего снаряжения видел - если вообще об этом задумывался - только лишь необходимое зло. Его успех - не только в Испании - зависел не от того, что было в карманах, а от того, что было в его голове. А в его уме, в холодной, беспощадной точности его мыслительного аппарата можно было не сомневаться. Он был охотником - одним из лучших в своем деле. Иначе он не оказался бы сейчас в этом аэропорту.

Существовала масса вещей, которых этот человек терпеть не мог: шум, электробритвы, мороз, его жена, пудинг, томатный сок, его работа, шариковые ручки, математика в любой форме, насекомые с длинными конечностями и город, в котором он родился. С другой стороны, симпатий у него было немного, а хобби вообще никаких, за исключением какого-то странного пристрастия к романам Вирджинии Вульф, которые он совершенно не понимал. Следовательно, он был примерно таким же, как и все: непоследовательным, непредсказуемым, жестоким. Может быть, у него эти существенные черты характера были несколько более выражены, чем у других.

Вместе с тремя десятками попутчиков он топтался в углу зала ожидания. До восьми оставалось семь минут. Перед собой он держал французскую газету, делая вид, что читает, и думая в это время совсем о другом - совершенно в духе Вирджинии Вульф. На самом деле он с величайшим вниманием наблюдал за одним из своих попутчиков, удивительно толстым и удивительно безобразным господином, который тридцать секунд назад вошел в зал ожидания. Этот маленький, толстый, уродливый мужчина на одной руке держал плащ-дождевик, а в другой - дорожную сумку, которую поставил перед таможенником. Затем закурил сигарету.

Толстяк, очевидно, был в некотором роде выдающейся личностью, раз таможенник тотчас прекратил копаться в чемодане какого-то молодого человека и направился к его сумке.

- Буэнос диас, сеньор Ортис. Опять в дорогу?

- Как видите, - буркнул толстяк.

- Ну да - конечно - разумеется...

Охотник с сожалением сложил газету. Жаль, что он плоховато понимает по-испански. Правда, этот диалог понять было нетрудно, - помог таможенник, одной рукой поставив мелом на дорожной сумке крест, другой поспешно сунув в карман банкноту в сто песет. Но тут охотник уже заметил женщину, теребившую толстяка за рукав. Ситуация его заинтересовала - и потому он облегченно вздохнул, когда Ортис заговорил с ней по-французски.