Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— В «Что? Где? Когда?» не пробовали? — интересуется Кучеренко. — Там такие эрудиты хорошие деньги зарабатывают. В интеллектуальном казино. Этим, как там его? Своим собственным умом! Вот!

Суворов только рукой машет:

— Мне бы чего попроще. Когда попал на «Поле чудес», тут вся родня на уши стала. Всем миром взялись болеть. А родня у меня большая. Тетя Саша, дядя Боря…

— Слышали, слышали! — смеется Люська.

— С тех пор стал пробоваться на всякие игры, где призы дают, у меня просто-таки в привычку вошло. Во что я только не играл!

— А в «Счастливчике»? Играли?

— Тридцать две тысячи, — уныло говорит Артем Арсеньевич.

— С ума сойти! — громко ахает Серафима Евгеньевна. — Тридцать две тысячи!

— Так обидно же! — жалуется Суворов. — Так хорошо шел! Но был один вопросик — засомневался. Надо было подсказку взять, да пожадничал. Думал — проскочу. Интуиция, мол, не подводит. Подвела. Обидно.

— Но «Игра на вылет» — это же совсем другое, — говорит Зося. — Здесь же не нужны ваши энциклопедические знания.

— Почему другое? — удивляется Суворов. — Деньги же дают! Целый миллион!

— Но почему именно вас отобрали? — Зося явно этим очень заинтересована.

— А почему тебя? — обижается инженер.

— Меня-то как раз понятно почему, — грустно усмехается Зося.

— А Артем танцует замечательно, — вдруг вступается за инженера Люська. Они почти ровесники, а имя-отчество у инженера из заковыристых. Вот с некоторых пор «ты» и «Артем». Суворов это принял. — И вообще…

Люська мучительно ищет аргументы в пользу Суворова, а Кучеренко ей так же неожиданно помогает:

— Каждый человек по-своему интересен. Я, например, простым шофером полжизни отработал. Меня тогда допрашивайте: за что взяли в «Игру»?

— Я дождусь наконец тарелки?! — появляется в дверях гостиной рассерженная Виолетта.

— Я сейчас принесу, — поднимается из кресла Люська.

— А почему это вдруг ты?

— Акт благотворительности. Надеюсь, ты это оценишь.

— И не рассчитывай! Я тебе не буду завтра помогать носить тарелки!

— Тогда говорю открытым текстом: оставь человека в покое! Господи, все же при деле! Яков Савельевич картину пишет, Серафима Евгеньевна гадает, Леша с Зосей разговорами о компьютерах заняты, я на кухне, и только ты бесишься от безделья и кидаешься на всех подряд мужиков. Не надоело?

— Нет! — гордо заявляет Виолетта.

— И про баллончик ты уже забыла? — прищуривается Люська.

— Ты… ты… ты… Я знала, что это ты! Больше никто не мог войти в мою ванную!

— В нашу.

— Тем более! Ты мне угрожаешь! Все слышали? Она мне угрожает!

— Деточка, Люсенька в чем-то права, — вмешивается Серафима Евгеньевна. — Вы ведете себя не совсем прилично.

— И за это надо мне ядовитый газ вместо лака для волос подсовывать? Или за то, что у меня самый высокий рейтинг?

— Ну, это ты, положим, обольщаешься, — усмехается Люська.

— А у кого? У тебя, что ли?

— На прошлой неделе лидировали Серафима Евгеньевна и Зося, — негромко напоминает Апельсинчик.

— Все. Хватит уже. — Зося вдруг резко поднимается с кресла. — Думаю, на сегодня зрелищ достаточно. Набрехались всласть — зрители довольны.

— А меж тем до воскресенья осталось не так уж много, — напоминает Кучеренко. — И с кем-то мы распрощаемся.

И все замолкают. Потом Виолетта говорит Люське:

— Ладно, неси тарелки. Согласна. Мое от меня все равно не уйдет.

Люба отмечает, что рейтинг Виолетты по-прежнему резко падает. И телевизионный, и на сайте. Вот это неожиданность! То ли ее география подвела, то ли амуры с инженером. Суворов приобретает бешеную популярность, а Виолетта неуклонно скатывается на предпоследнее место. Еще один неверный шаг, и к воскресенью она вполне может занять последнюю строчку. Мужчины почему-то потеряли к красавице интерес и перестали за нее голосовать, женщины же, особенно пенсионерки и домохозяйки, откровенно возмутились ее попытками разбить семью и начали открыто протестовать.

Возвращаясь в пятницу вечером с работы, Люба слышит, как соседки обсуждают последние события:

— И какая же наглая, бесстыжая девка!

— Вот-вот. Все они нынче такие. Внучка моя недавно привела ухажера. Будем, говорит, с ним здесь жить. А самой шестнадцать только исполнилось.

— Ах ты господи! Шестнадцать?! А он?

— Да уж и жениться, и развестись успел.

— Сколько ж ему лет?

— Да вроде двадцати еще нет.

— Когда ж успел?

— А когда они все успевают? Вчера вечером видала: за пару дней девка успела! Мужа из семьи увела.

— Да погоди ты еще!

— Вот уж: погоди. У меня глаз на такие дела наметанный. Видела я сегодня по телевизору и его Маню. Переживает очень женщина.

— Как не переживать!

Поздоровавшись, Люба быстренько пробегает мимо. Сегодня она задержалась и к началу не успела. А эти двое чего, интересно, к телевизору не идут? Впрочем, сейчас одиннадцатый час, у обитателей особняка очередной ужин. Вот ночью будут показывать в записи события сегодняшнего дня, это, должно быть, интереснее.

Дома Люба быстренько кидает на сковородку с шипящим растительным маслом пару замороженных шницелей и со вздохом вспоминает Люськину кулинарию. Сейчас бы мяса по-французски! Эх!

Время к одиннадцати. Мясо они уже съели, сидят беседуют. Ничего интересного. Суворова и Виолетты нет, и у Любы екает сердце: неужели?! Нет, посуду они сегодня не моют, сидят наверху, в комнате инженера. Тот отбрыкивается, как может, но Виолетта настойчива.

— Я похожа на роковую женщину? — томно спрашивает она и вытягивает длинные ноги в жирно блестящих колготках.

— Угу, — бурчит инженер.

— Вот и я так думаю. — Виолетта собой очень довольна, по-кошачьи оглаживает платье на стройной фигурке.

— Слушай, мне тут надо выйти на пару минут, — поднимается Артем Арсеньевич.

— Куда?

— Зажигалку у Леши попрошу.

— Ты ж не куришь!

— Ах да! Ну да у Кучеренки возьму таблетку, бессонница замучила.

— Зачем тебе таблетка? Раз у тебя бессонница, так я не буду спешить. Посижу еще.

— Нет, мне определенно нужна таблетка. — Суворов идет к двери.

— Смотри не забудь, что это очень опасно! — кричит ему вслед Виолетта. — Эта феминистка недоделанная тоже чего-то проглотила. И — какая жалость! — умерла!

… В гостиной Люська учит Зосю готовить манты:

— Мясо надо не прокручивать через мясорубку а мелко-мелко порубить. Именно порубить…

— Спасайте! — бухается в кресло рядом с ней Артем Арсеньевич. — Эта девчонка никак не хочет оставить меня в покое!

— Сам виноват, — хмыкает Кучеренко.

— В конце концов, против такой нахалки любой беззащитен, — вступается за Суворова Люська, вспомнив драгоценного Сережу. — Ты иди, Артем, а мы сейчас. Поможем всем миром.