Алексей Кленов - Зуб дракона

— Да конечно, скоро все кончится. Надо только немного потерпеть.

Говоря это, он выбивал пальцами по моей ладони: іНет, Валька. Здесь полно старух. Есть женщины. Я же потом в глаза людям не смогу смотреть. Я выдержу, ты не беспокойся… Ты принес гранаты и оружие. Это плохоі. Я отстучал в ответ: іЭто его условие. Гранаты учебные, не переживай. Так, значит, не пойдешь?і Покачав головой, Игорь ответил: іНет, Валька, пойми меня. Позвони маме, придумай что-нибудь для нееі.

Ну, что же, примерно этого я и ожидал от Игорька. А как мне хотелось убрать его отсюда! Мне было бы намного легче, знай я, что он в безопасности и я не рискую его жизнью. Поняв, что уговаривать его бесполезно, да и возможности для этого не было, я молча кивнул ему головой и пожал на прощанье руку.

От барьера долетел голос Шарина:

— Эй, мент! Хорош трепаться, время вышло.

Повернувшись на голос, я сделал пару шагов по направлению к барьеру и замер на месте, услышав звук передергиваемого автоматного затвора. Шарин вышел из-за барьера с ікалашниковымі в руках и озлобленно рявкнул:

— Полегче, мент! Кто разрешил двигаться?

Клокотавшая во мне злость сменилась откровенным презрением к этому ублюдку. Даже с автоматом в руках против безоружного он трясется от страха. Однако насмешливую улыбку я все же подавил, чтобы не бесить его. Я даже заставил себя извиниться, пусть думает, что загнал меня в угол, мне это только на руку.

— Извини, я забылся.

Шарин самодовольно ухмыльнулся:

— То-то же. Знай, кто здесь хозяин.

Он немного полюбовался на мою ірастерянностьі, наслаждаясь своей властью, и, чтобы поддержать свой авторитет еще больше, с пижонским форсом проявил івеликодушиеі.

— Короче. Я обещал освободить восемь рыл, можешь забирать их и убираться. Пусть все знают, что Ханыга слово держит.

Очертив стволом автомата полукруг в воздухе, он угрожающе добавил:

— Держит, понял? Так и передай своему Доронину. Если через час не будет денег, начну стрелять заложников. Пусть поторопится. Никаких отговорок больше не приму, времени я вам даю больше чем достаточно. А теперь давай, забирай восемь человек и проваливай. Да моли Бога, что жив остался.

Посмотрев на шеренгу людей вдоль стены, я прикинул, кого забрать. Люди напряженно молчали, ожидая своей участи. Решив немного превысить полномочия, данные мне Дорониным, я попросил:

— Шарин, а может отпустишь десять человек? Посмотри, старухи едва на ногах стоят. А ну как помрут от страха? Все же на твоей совести будет. Ну, подумай, какая тебе разница — восемь человек или десять?

Я напряженно ждал его ответа. На удивление, он не стал торговаться, наверное, под действием выпитого.

— Ладно, хрен с тобой, забирай.

И, неожиданно озлобляясь, выкрикнул:

— Да побыстрее, а то передумаю!

Чтобы не искушать судьбу, я двинулся вдоль шеренги, выбирая самых ослабевших и стараясь не смотреть в глаза тем, кому суждено было остаться.

Десять счастливчиков, а вернее — счастливиц, потому что это были сплошь перепуганные до смерти бабки, торопливо засеменили к выходу, бормоча вполголоса то ли проклятья, то ли молитвы, то ли то и другое вместе. Когда они исчезли за дверью, какая-то женщина, из числа тех, что остались, громко всхлипнула и повалилась на бок. Упав на бетонный пол, она безжизненно раскинула руки и замерла, подогнув под себя колени.

Чертыхнувшись, я бросился к ней через зал, не обращая внимания на окрик Шарина. Подняв ее голову, я похлопал по бледным щекам, но это нисколько не помогло. Похоже, отключилась она капитально. Я поднял на Шарина глаза. Без слов поняв мой вопрос, он брезгливо поморщился:

— Да забирай ты эту падаль… Мне меньше мороки будет.

Подхватив женщину на руки, я пошел к двери. Шарин шел у меня за спиной, и когда я уже было переступил порог, положил мне руку на плечо.

— Не забудь про деньги, мент. Через час… Вернее, через пятьдесят минут.

Испытывая почти непреодолимое желание стряхнуть его поганую руку, я ответил тем не менее спокойно:

— Хорошо… Вот что хочу тебе сказать, Шарин… Степанов — мой друг, если ты знаешь, что это такое, и если с ним что-нибудь случится… Я тебя из-под земли достану. Не знаю, на что ты рассчитываешь и куда рвануть собираешься, но я тебя достану везде, где бы ты ни был. Учти это. Это я тебе не официально говорю… Всю жизнь потрачу, если потребуется…

Шарин хрипло рассмеялся.

— Кореша, значит? Ну-ну…

И неожиданно с силой толкнул меня в спину.

— Пош-шел, козел! Моли Бога, что я добрый сейчас…

Едва не споткнувшись о порог, я с трудом удержал на руках безвольно обвисшую женщину и вывалился от толчка на улицу.

Вечерняя прохлада приятно остудила полыхающие щеки, и только теперь я почувствовал, какого напряжения мне все это стоило. Снова представив, каково же там Игорю и другим заложникам, я тоскливо вздохнул и выругался от бессильной ярости:

— Ну… сволочь….

Шагая по направлению к машинам, я изо всех сил старался подавить в себе острое желание схватить первый попавшийся на глаза автомат и вернуться обратно, чтобы разрядить весь магазин этой падали в живот.

Кто-то подхватил женщину с моих рук и торопливо понес ее к машинам скорой помощи, где врачи уже суетились вокруг освобожденных заложниц. Я подошел к Плотникову и устало опустился прямо на землю, прислонившись спиной к колесу патрульной машины.

Плотников опустился рядом, сунул мне в рот прикуренную сигарету и сочувственно спросил:

— Хреново, старлей?

Не отвечая, я молча махнул рукой. Он похлопал меня по колену.

— А ты крепкий парень, Безуглов. Я бы, пожалуй, так не смог. Вот один на один с оружием — это, пожалуйста. А вот так, беззащитному… нет, не смог бы…

В голосе его сквозило неподдельное уважение. В другое время такое заявление, наверное, польстило бы мне, но сейчас… Глубоко затягиваясь, я хрипло выдавил из себя:

— Свяжи меня с Дорониным, капитан.

Плотников с готовностью поднялся и нырнул головой в опущенное боковое стекло машины. Через несколько секунд я увидел перед глазами его руку с шипящей в ней рацией. Взяв рацию, я отшвырнул докуренную сигарету и, откашлявшись, сказал:

— Товарищ полковник, Безуглов говорит.

Через помехи прорвался голос Доронина:

— Как там у тебя? Нормально?

— Так точно. Удалось освободить одиннадцать человек.

Голос Доронина был бесстрастным, не выражающим никаких эмоций:

— За троих лишних заложников получишь благодарность, за самоуправство — выговор. Так что, считай, тебе повезло. В итоге по нулям.

Я слабо улыбнулся от его грубоватой шутки, за которой он пытался скрыть свою радость. Какие там выговоры и благодарности? Не до жиру…

— Значит, у него там теперь семнадцать человек осталось? Это хорошо. Чем меньше у него будет заложников, тем нам с тобой легче. Поторгуемся еще. Сведем риск к минимуму, насколько это возможно, и начнем действовать.