Алексей Кленов - Зуб дракона

Я расхохотался несмотря на усталость.

— Неужели?! Ты это ему скажи, при случае, когда из Москвы вернется, порадуй старика. Дескать, поумнел Безуглов.

— А он уже вернулся, два часа назад. Сидит, как сыч, в своем кабинете, как будто и дома его не ждут. Мне Манков перед уходом шепнул по секрету, что старика к генералу представили. Чуешь, чем пахнет? Не иначе как за эту операцию. Теперь и ты жди четвертую звездочку на погоны, как-никак ты главным героем был. Ловко ты этого придурка закрыл…

Чашка в моей руке дернулась, кофе плеснул через край, оставив темные пятна на брюках, я резко поднялся и оборвал Плотникова:

— Ну, хватит!

Он ошалело уставился на меня.

— Ты чего? Чего я сказал-то?

Загасив сигарету прямо в чашке, я устало отер руками лицо, чувствуя как тревожно заколотилось сердце от нехороших воспоминаний. Плотников что-то еще бормотал обижено, а у меня в ушах гремел голос Игоря: іТы убийца! Понял?! Убийца!!!і Встряхнув головой, чтобы избавиться от этого голоса у себя в мозгу, я снова посмотрел на Плотникова. Теперь он молчал и только смотрел на меня с еще большим изумлением, не понимая, что со мной творится. А мне нечего было сказать в свое оправдание, да и не хотелось и не было в этом никакой необходимости. Он, конечно, славный малый, этот капитан, но едва ли сумеет понять меня, слишком прост для этого. Ведь у него в жизни все легко и просто. И нужны ему нравственные проблемы, как чукче китайский зонтик. А мне нужно было, чтобы кто-нибудь понял меня сейчас, чтобы было с кем поговорить по душам и почувствовать хоть какое-то облегчение от этого, а не вариться в собственном соку. Вот только с кем?

Я повертел чашку с остатками кофе в руке и, глухо бросив Плотникову: іПойду помоюі, - вышел из дежурки и отправился в туалет в конце коридора. Сполоснув чашку, я долго плескал себе в лицо ледяной водой, пытаясь охладить горящие щеки, и изо всех сил старался не думать о том вечере и словах Игорька, брошенных мне в лицо.

Вернувшись в дежурку, я осторожно поставил чашку рядом с термосом и положил руку Плотникову на плечо.

— Ты извини, Сергей, нервы сдают, Устал я сегодня…

Насупившийся капитан немного отмяк, и, улыбнувшись, похлопал меня по руке.

— Лады, Валентин, принято. Ты езжай-ка, в самом деле, домой, отдохни. Не дело это, сутками отсюда не вылезать. Вид у тебя и впрямь аховый. Запись в журнале я сделал, распишись и шагай домой. Или, может, на дежурной тебя отвезти? Я позвоню в гараж, скажу ребятам.

— Да нет, спасибо. Я сам. Ну пока.

— Пока, Валентин, отдыхай…

Сев в машину я снова закурил и осторожно, чтобы не задеть сигнал, навалился грудью на руль. Ехать домой не хотелось. Тетка укатила в Нерюнгри, к теще с тестем, еще позавчера дежурный передавал, что звонила. Провести одному ночь в пустой квартире с мыслями наедине? Это было бы еще хуже чем усталость. Но и сидеть всю ночь в машине тоже глупо.

Я завел двигатель, плавно вырулил на дорогу и вдруг решил, что я должен сейчас поехать к Игорю. В принципе, я думал об этом постоянно в последние дни, но все никак не мог набраться решимости осуществить свою затею, все время подыскивая какие-нибудь объективные причины, мешающие мне это сделать. Но сегодня, похоже, критический день настал, и тянуть дальше с разговором было нельзя. В конце концов, надо объясниться. В чем он меня упрекает? В том, что я спас ему жизнь, рискуя, кстати, своей шкурой? Что застрелил этого придурка? Так он с лихвой заслужил это. Я свой долг выполнял, а мои личные побуждения имели место на втором плане…

Распаляя себя все больше, я постепенно заводился таким образом. Но, чем больше я искал аргументы в свое оправдание, тем меньше я чувствовал уверенность в своей правоте. В конце концов полностью запутавшись в своих рассуждениях, я решил плюнуть на все и не ломать себе голову. Вот встречусь с Игорьком, и тогда все само собой решится. Он-то точно сможет мне помочь разобраться во всем… и в себе тоже. Мне даже как-то легче стало на душе от этой мысли. Чтобы там ни случилось, мы все равно продолжаем оставаться друзьями… Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить. А то, что он облаял меня в горячке, тоже можно понять. После такого стресса еще и не то сделаешь…

Пока я так рассуждал, руки почти машинально управляли машиной, и я даже удивился, когда заметил за очередным поворотом дом Игорька, так быстро и незаметно за мыслями я добрался. Остановив ідевяткуі у подъезда, я вышел, и, прислонившись к капоту, отыскал глазами окна квартиры Игоря. Из трех окон два были освещены несмотря на поздний час, и в одном из них коротко промелькнул силуэт этой девочки, Маши. Тут я вспомнил, что даже не поинтересовался у нее в тот вечер, кто она Игорю и откуда взялась, но, похоже, с Игорьком ее связывают довольно тесные отношения, раз уж она находится у него дома в такое неурочное время. Помнится мне, что Наталья Семеновна о какой-то Наташе из Москвы говорила. Не похоже это на Игорька, чтобы он на два фронта воевал, не из тех он мужиков, которые женщинам мозги вкручивают. Значит, вывод сам собой напрашивается: что-то у них произошло за те несколько дней, что мы с Игорьком не встречались, и, уж конечно, не по его вине. Мне-то хорошо известно, что Игорь не способен на предательство. Стало быть, эта ізамечательнаяі девушка Наташа нашла себе кого-нибудь посолиднее. А Маша — девочка презабавная, и от Игорька она, кажется, без ума…

Минут десять я стоял неподвижно, привалившись к боку машины, и нервно курил, отвлекая себя мыслями от самого главного. Наконец, спалив сигарету до основания, я зло швырнул ее на асфальт и нашел в себе мужество признаться, что я, просто-напросто, боюсь встречи с Игорем и потому занимаюсь ерундой и старательно тяну время. Боюсь, потому что начинаю подозревать, а вернее, начинаю признаваться сам себе, что не в запальчивости мне тогда все высказал Игорек, не в горячке. И не было это случайными словами, и началось все это не тогда, на почтамте, а гораздо раньше, в тот вечер, когда мы с ним впервые встретились после десятилетней разлуки и я отделал тех трех жлобов у ікомкаі.

Горько мне стало от этих мыслей. Так горько и гадливо на душе, что выть захотелось. Все, что я старательно гнал от себя в последние дни, навалилось на меня разом и теперь корежило меня, давило, мяло и плющило, как старую, ржавую и уже никому не нужную, консервную банку под прессом. Чего я добился своей злобой и желанием отомстить за Игорька? Того, что потерял его? Как я сейчас покажусь ему на глаза? Что скажу в свое оправдание? И, самое главное, что услышу в ответ? И что мне теперь делать? Игорь, единственный человек, который мог бы мне помочь сейчас, отвернулся от меня. Кому я теперь нужен? Кому вообще нужно все то, что я делаю? Мне? Я уже давно не имею никаких желаний. Я умер в тот день, когда узнал о Валиной смерти, и единственное желание, которое во мне еще жило и заставляло меня существовать, привело в итоге к тому, что я потерял Игоря…