Михаил Васильев - Грибник

Один раз Артур уже побывал у того на даче, в поселке Чаща, на сотом километре, рядом с железной дорогой. Ездил в электричке. Накануне этого Великолуцкий отъехал в эту самую Чащу и оттуда вдруг позвонил в театр — потребовал, чтоб ему привезли, оставшиеся в кабинете какие-то учредительные документы и сигары. Помрежа Светы на месте не оказалось, она вовремя уехала на киностудию. В литературно-драматургической части вспомнили, что в театре самый незанятый, самый бездельник — это Артур и послали его. Сейчас он, стоя в этом трамвае и глядя в открытое окно, подумал, что, наверное, бумаги Великолуцкому были и не нужны. Просто тот захотел сигар, а остальное придумал.

"Как будто мало бездельников в той же литчасти, как будто Зерцалов сам не бездельник".

Сегодня Артур с утра выпросился со службы под наспех придуманным предлогом — ему будто бы понадобилось присутствовать у постели несуществующей заболевшей бабушки. Из театра Артур намеревался устремиться сразу на дачу к Великолуцкому, но до сих пор это не получалось — появиться там было не с чем.

"Был бы еще один наган, тогда бы… Ворвался, заорал и все. Дело сделано, — сказал слепой. Это почему-то всплыл в памяти "Остров сокровищ" Стивенсона. Может, какой-нибудь муляж сгодиться? В темноте… А будет она там, какая-то темнота? — Вспоминал, есть ли дома что-то похожее на муляж пистолета. — Может, хоть игрушечное что-то?.. Какая ерунда лезет в голову. Если бы хоть не наган, а стартовый пистолет какой, чтоб пошуметь что ли, напугать".

Глядя в окно трамвая, он почти не видел свой так давно изученный, непохожий на остальной Петербург, захудалый Невский район. Машинально заметил только, что приближается к родным местам.

Трамвай, подъезжая к остановке, ехал медленнее, между домами показался соседний двор, его ярко освещенная сейчас изнанка. У своей старой вишневой "пятерки" там стоял знакомый. Некий Вовка Скачков по кличке Скачок, когда-то в прошлом рэкетир, человек умершей профессии. Было слышно, что Скачок остепенился, оставил свое прежнее ремесло. После этого служил в охране, был тренером и даже учителем в школе, не то физруком, не то военруком, еще где-то кем-то. Женившись, пропал на несколько лет, а теперь вот развелся и вернулся в квартиру матери. Как успел разглядеть из трамвая Артур, тот успел измениться за эти годы. Ничего юношеского в нем не осталось. Скачок сильно растолстел, превратился в настоящего заматеревшего мужика.

Кажется, появилась какая-то мысль, что-то похожее на просвет с этой историей с Великолуцким. Артур поспешно вышел на остановке.

"Как хорошо, что у меня фантазия есть. Фантазия еще действует… И воображение, и соображение…"

Скачок склонился над открытым багажником, возился там, внутри. Видна была только его горбатая от жира спина. Потом он распрямился с каким-то ведром в руке, с отчетливо заметным непониманием смотрел на подходившего Артура.

— А, привет, — наконец, произнес сдержанно. — Забыл, как тебя?.. Артур, ну да. Вот, переезжаю. Потихоньку от старой, от прежней жены барахло перевожу.

Обнаружилось, что Скачок изменился еще сильнее, чем показалось издали, из трамвая: появился обширнейший живот и круглая лысина на макушке:

— Ну, как дела?

Наверняка, Скачок никак не ожидал, что Артур в ответ на его невинный дежурный вопрос примется так подробно рассказывать о своих проблемах. Как Артур не старался, повествование о злодействах худрука и главного режиссера его театра Великолуцкого получилось слишком длинным и обстоятельным.

Скачок молчал, с непроницаемым видом глядя вниз, на асфальт.

— Вот я и думаю, был бы еще один пистолет, хотя бы стартовый… — опять начал Артур.

— Вот и правильно, — прервал Скачок. — Правильно думаешь! Входишь к этому кинорежиссеру и сразу из стартпистолета в потолок. Старик сразу в портки, а ты его за грудки и коли… Пока тот ничего не разглядел, не понял. Интеллигенты — они народ хлипкий. Дрябь.

"После таких приколов меня, конечно, вон из театра, — подумал Артур. — Коленом… Ну и ладно".

— В том-то проблема, — заговорил он. — Нет у меня стартового, теперь, вообще, никакого нет. Я потому и к тебе — вот ты занимался всяким спортом. А стартовый у тебя есть? Должен же быть.

Скачок почему-то задумался.

— Покупаю его. Давай, — поспешно добавил Артур. — Пять тыщ. Даже десять!.. А завтра могу вернуть, — добавил опять. — Еще и наган свой присовокуплю. Зачем он мне теперь.

— Я еще не все вещи от бабы забрал, — наконец, выговорил Скачок. — Сейчас, вообще-то, еще один рейс туда хотел сделать. Стартовый тоже там. Конечно, он и на пистолет-то не больно похож. Ладно, садись.

— Ехай к своему кинорежиссеру, доставай стартпистолет, приставляй ему ко лбу и все дела, — опять советовал Скачок по дороге. Они свернули на Большой Смоленский проспект, совсем не большой и, как всегда, пустой. — Все он тебе выложит. Не будет рассуждать — настоящий это ствол или левый. Не до того ему станет. А тебе чего морозиться? У тебя же не настоящее оружие, а пугач туфтовый. Это режиссеру твоему есть чего ссать перед ментами. И вообще, нельзя прощать никому такое крысятничество. Нельзя позволять себя унижать, — Скачок вел машину небрежно, держал руль одной рукой, другой, сжав в кулак, потрясал в воздухе. — Мстить надо, даже когда рискуешь всем. Жизнью рискуешь! Не ссать никогда. Гордость она выше, чем жизнь. Типа, честь дороже жизни!.. Ты, главное, не расслабляйся, — продолжал он. — Всегда будь готов, что тебя ненавидят.

— А за что меня ненавидеть? — удивился было Артур.

— А за что всем тебя любить!? Соберись и дай отпор козлам. Всем, что есть, что под рукой. И не расслабляйся, всегда помни о своих врагах.

— У меня, вроде, нет…

— У всех есть, даже у тех, кто об этом не знает до поры.

Заметно было, что он хорошо изучил дорогу, этот маршрут ему давно привычен. Наконец, они через длинную арку въехали в классический петербургский двор-колодец с трансформаторной будкой посредине. Вокруг стояли явно бывшие доходные дома.

— Вон мои окна на втором этаже, — показал Скачок, собираясь выходить. — Бывшие. Подожди здесь, я скоро…

— А может вместе со мной на дело? — предложил Артур. — Ты же опытный в таких терках. Давай! Вместе вытрясем из худрука этот наган. А круглых я тебе еще отсыплю, дополнительно…

Скачок медленно вылез и остановился у машины, раздумывая. Наконец, кивнул:

— Ладно. Только десять тыщ за стартовый ты сейчас давай. Жди!

Ждать почему-то пришлось до странного долго. С час Артур сидел в машине, представляя будущее объяснение с Великолуцким, мысленно выстраивая предстоящий скоро скандал во всех подробностях. Ни о чем другом старался не думать, но делать это было все сложнее. Постепенно такое ожидание становилось нелепым. Артур решился несколько раз нажать на автомобильный сигнал, потом выбрался наружу. Неуверенно крикнул, позвал Скачка. Потом еще раз. Во дворе его крики звучали гулко и несуразно, по-лесному. Стоял, бессмысленно глядя на окна с неподвижными тюлевыми занавесками. Удивительно, но Скачок необъяснимо не отзывался, исчез.