Степан Янченко - Утраченные звезды

Троллейбусы, на которых они всю жизнь ездили на работу, были поставлены на заводской маршрут и были привычными не только направлением своего движения и своими остановками, но и своими пассажирами, и своими утренними информациями, и всей своей утренней и вечерней атмосферой, ранее полнившейся дружеским юмором и товарищеской доброжелательностью отношений, а ныне — замкнутостью, угрюмой сумрачностью лиц и едкими высказываниями в адрес государственного вершиностояния.

Золотаревы не ошиблись в своих ожиданиях, они заметили, что пассажиры были необычно притихшие, разговаривали между собой в полголоса и по самым необходимым вопросам, казалось, что люди с настороженностью везли с собой общее внутреннее напряжение от какого-то необычного, незнакомого ожидания. Но чувствовалось, что люди к чему-то важному подготовлены, и это важное взывало к себе с листовки, наклеенной на стекле водительской кабины, и по тому, что его все видели и никто о нем не говорил, можно было понять — его призыв был всеми принят и обдуман.

Сойдя на своей остановке с троллейбуса, Золотаревы некоторое время, пока им разойтись, шли вместе и молча, потом Татьяна Семеновна сказала:

— Придут люди на митинг, по всему видно — этот вопрос для них решенный. Теперь важно, чем кончится митинг.

У Петра с волнением билось сердце, радостно блестели глаза, он с уверенностью ответил:

— Я спокоен — митинг кончится в нашу пользу, народ, если он сплочен, не может не победить.

— Это — теоретически. — С сомнением покачала головой Татьяна Семеновна.

— Сегодня мы докажем практически, — возразил Петр. На этом они разошлись по своим местам работы.

Татьяну Семеновну встретил директор школы Краснов Михаил Александрович. Он весело и радостно, поприветствовал ее. Он всегда весело приветствовал тех, кто, как и он, являлся на работу поутру, то есть раньше, чем вступал в свое властвование день, а раннее утро со своей бодростью и приветливостью только как бы пробуждало человека на добровольную, не произвольную деятельность и вознаграждало его трудовой бодростью и желанием достижения цели.

И этой ранней утренней зарядки духа Михаилу Александровичу вполне доставало не только на его директорский трудовой день, но еще и на участие в общественных делах по работе с людьми, и на научно-творческие дела, которые, собственно, венчали цель его жизни.

Михаил Александрович, встретил Татьяну Семеновну во дворе школы, который он обходил как хозяин. Он не мог понять тех школ, у которых пришкольное пространство ограничивалось входным крыльцом или, в лучшем случае, спортивной площадкой.

— Сегодня учащиеся освобождены от занятий на школьном поле, — сообщил Михаил Александрович, улыбчиво сощурив глаза, как бы извиняясь перед Татьяной Семеновной за изменение распорядка в работе с детьми, но эти изменения были неожиданными только для Татьяны Семеновны, как для нового человека в педколлективе. Он вежливо и осторожно вводил ее в курс жизни школьного коллектива:

— На поле с вашим старанием уже стало нечего делать, а ничегонеделание больше всего ребят угнетает и в некоторой степени вредит их психологии. Поэтому внесем разнообразие в их отдых. Историк наш Елизавета Леоновна давно просит приобщить ребят к археологическим поисковым раскопкам на Холмовой Гряде, которые ведут студенты истфака педуниверситета. Вот и пусть историк на недельку-две займет ребят, так сказать, сочетая приятное с полезным. И первая очередь на школьном автобусе уже поехала, а физик наш вызвался побыть водителем. Кстати, Петр Агеевич провел технический осмотр автобуса и кое-что подделал.

Они сидели на скамейке, сделанной руками учащихся, под одним из двух кленов, стерегущих по бокам крыльца вход в школу. Клены были еще относительно молодые, но уже с роскошными кронами, листья которых под низкими лучами солнца, казалось, были облиты розовато-зеленым глянцем и тихо светились прозрачно-приветливым светом.

Кто-то посадил и вырастил эти деревья, как и еловую аллейку от улицы к крыльцу, с каким-то философски-романтическим замыслом или намеком: входишь в храм знаний как бы по тернистой аллее, но ждет тебя там радостно сверкающий, манящий свет познаний.

В такой наряд обрядила свои мысли Татьяна Семеновна и подумала, что этот высокий намек входящим в школу мог придумать человек с веселой жизнеутверждающей благородной фантазией, и с уважением посмотрела на Михаила Александровича — по времени его работы в школе и эта аллея могла быть предметом его заботы.

— Так что вы уж простите меня, Татьяна Семеновна, за то, что не предупредил вас об изменении плана работы с детьми, — продолжил Михаил Александрович, и на его лице было искреннее выражение извинения, так что Татьяне Семеновне было даже как-то некорректно с ее стороны видеть и слышать его безвинное извинение, она поспешно ответила, краснея:

— Что вы, Михаил Александрович! Я никак не заслуживаю того, что бы вы просили у меня прощение по такому пустяку: на два часа раньше в школу пришла. Это я виновата, что вчера в школу не зашла, а, сопроводив ребят, не зайдя в школу, ушла домой.

— Ну, хорошо, значит, будем считать — мы квиты, — весело рассмеялся директор, — а пока я вас попрошу художественно поразмышлять к новому учебному году. Идемте в школу.

Они вошли в здание школы, и директор провел Татьяну по классным комнатам, уже отремонтированным и подготовленным к занятиям, и в каждой высказал свои пожелания, какие наглядные пособия ему хотелось бы видеть, и чтобы они были сделаны своими руками, но с художественным вкусом, чтобы привлекали детский взгляд.

Когда они прошли по всем классным комнатам, директор остановился в коридоре на третьем этаже и сказал своим преподавательским тоном, в котором Татьяне Семеновне слышались профессиональные педагогические интонации:

— Вы, Татьяна Семеновна, конечно, понимаете, что весь учебно-воспитательный процесс в школе строится по единому методическому началу и, как бы кому-то ни хотелось, соблюдение и, добавлю, построение этого методического принципа уполномочен осуществлять директор школы. Вместе с этим же мы с вами, — два последних слова он подчеркнул ударением, — не должны уходить от создания и поддержания идеологической и политической атмосферы в школе, — и Татьяна Семеновна поняла, что означало ударение на его словах мы с вами, и с некоторым чувством смущения взглянула на него, как бы спрашивая, а до конца ли он доверился ей. Он сделал небольшую паузу, словно угадал ее смущение, поднял палец и серьезно продолжил: — Я сказал — мы с вами, это понятно?

После этого его вопроса Татьяна Семеновна призвала свое сердце к твердости и серьезным, смелым взглядом посмотрела директору в глаза и сказала: