Степан Янченко - Утраченные звезды

— А Галина Сидоровна дала вот мне поручение: проект на строительство овощехранилища. Посмотри, пожалуйста, Сеня, может, что подскажешь: вы ведь у себя в колхозе таких сооружений понастроили, ой-ой, сколько: — подал одну из трех папок проекта Семену Семеновичу.

Но Татьяна Семеновна вмешалась в разговор мужчин, взяла все папки и унесла в свою комнату и, возвратясь, сказала: — О проектах после обеда поговорите, а у меня тоже, Петенька, тебе поручение, коль пошла речь о поручениях. Обратите внимание вот сюда, — и указала на расставленные на комоде свидетельства неутомимости, трудолюбия и талантливости Петра Агеевича.

— Что это за выставка? — с огорчением воскликнул Петр Агеевич, недоумевая, взглянув на жену.

Жена многозначительно улыбнулась на его неодобрительный вопрос и необидчиво ответила:

— Это — не выставка, а средство для убеждения тебя в том, что тебе дальше делать, — она говорила, а глаза косила на брата, как бы прося его поддержать ее по такому случаю.

— Погоди, погоди, Петр Агеевич, дай мне вглядеться в экспонаты, коли ты назвал это выставкой, — запротестовал Семен Семенович, подходя к комоду и отстраняя рукой Петра Агеевича.

Он стал молча, с большим интересом прочитывать каждое Свидетельство. Татьяна и Петр безмолвно стояли за его спиной и тоже взглядами водили по свидетельствам.

Петр вспоминал, когда и за что он был награжден этими знаками внимания к его творческим поискам. Под каждым из этих знаков в его воспоминаниях вставали ряды бессонных ночей, мучительных поисков, череда радости от находок и удач решения задач, напряженно-ожидаемых испытаний и тайной гордости за признание результатов творческого труда — и все это в итоге венчалось легкой гордостью от передачи своего, личного труда людям.

От этих побед слегка кружилась голова, и именно в этот момент легкого кружения головы возникали новые изобретательско-рационализаторские идеи. И так это было из года в год, и казалось, что этим импульсам творческих поисков не будет конца.

И вдруг все прекратилось, нить творческих поисков оборвалась, и он как творчески мыслящий человек был предан забвению, отправлен в небытие, всю его природную оригинальность проглотил удав сиюминутной выгоды. В расчетах частной выгоды и прибыли его талант не значился. Как и тысячи физически рабочих единиц, он оказался лишним, стоящим под фонарем с протянутой рукой…

Семен Семенович повернулся к Петру Агеевичу с удивленными, радостно светившимися глазами, обнял его за плечи и с восхищением воскликнул:

— Петр Агеевич! Да ты ведь одаренный человек в техническом отношении! Идя взглядом от Свидетельства к Свидетельству, я еще раз убедился, что только на твоем примере можно доказать в любом суде злонамеренность капиталистических реформ. Растоптать народные таланты, отринуть творчество народных масс, не признавать право простого рабочего на вдохновенный труд — это не только преступление перед Россией, но это преступление перед прогрессом общества… Почему я об этом не знал, не слыхал? — указав на выставку, обратился с вопросом Семен к сестре.

Татьяна Семеновна, пока брат смотрел и читал Свидетельства, следила за ним с большим вниманием, радовалась как инженер тому, что у другого инженера загорались от волнения щеки и даже уши, а когда он повернулся, и она увидела его восхищенный взгляд, огромное чувство радости переполнило ее сердце. Она уже не сомневалась, что брат станет на ее стороне в ее задумке сделать и формально Петра инженером. Она не рассердилась на вопрос брата и только ответила:

— Когда же, Сеня, тебе было вот так близко все узнать? То ты учился в военном училище, то сразу же попал воевать в Афганистане, то целый год лечился по госпиталям, то опять учился в Москве, то стал работать и строиться в своем колхозе. А сегодня я все выставила опять же не на показ тебе, Сеня, а вот ему, Петру Агеевичу.

— А мне зачем? — не понимая затеи жены, недовольно спросил Петр.

— Затем, Петенька, чтобы ты сам себя увидел, кто ты был и еще есть и будешь, ежели с завтрашнего дня станешь учиться в нашем машиностроительном институте на вечернем отделении. Аркадий Сидорович, профессор института, говорит, что ты легко освоишь институтскую программу и будешь отличным инженером.

— А ты уже и с ним говорила? — усмехнулся Петр.

— Не я, а он со мной об этом говорил. Вчера приходил в школу к Михаилу Александровичу и завел со мной о тебе разговор.

— И что же он тебе сказал обо мне? — с недоверием хмыкнул Петр.

— Он сказал, что осталось еще два дня до конца срока подачи заявлений, и что тебя примут без экзаменов как отличника школы и техникума, и что ты будешь хороший и нужный инженер на близком новом социалистическом заводе, которому очень будут требоваться такие кадры, вместо разогнанных инженеров в торговые палатки.

— Умница этот ваш профессор! — воскликнул Семен, хлопая Петра по плечу. И став серьезным, добавил: — Мы обязательно вернем и возродим свои заводы и колхозные земли. Они без остановки, производительно и эффективно должны работать для народа, а не на частника-капиталиста. Для этого их заблаговременно следует обеспечить не только рабочими, а и необходимыми подготовленными специалистами. Демократы-реформаторы теперь нам пытаются внушить, что возврат к социализму, то есть к общественной собственности невозможен не только потому, что капиталисты этого, якобы, не допустят, а потому, что трудовой народ, будучи экономически и интеллектуально обобранный, не сможет управлять производственным процессом. Вот для этого нам, коммунистам, важно иметь свой резерв необходимых специалистов. Поэтому их надо исподволь готовить для народных заводов и колхозов, а между заводами и колхозами важно воскресить смычку. Так что, дорогой Петр Агеевич, учиться в вузе для тебя нынче — партийная обязанность.

— Да, — задумчиво произнес Петр.

Он заложил руки за спину и, опустив голову, в задумчивости зашагал по комнате. Партийная обязанность, партийная обязанность, — мысленно повторял он слова Семена. — А какая еще может быть обязанность, коль я положил себе в моей жизни обязанность служить трудовому народу, труду, а не капиталу. И более основательно эту службу я буду нести, став инженером — организатором народного производства.

На него смотрели и ждали, что он дальше скажет, и он решительно сказал, как молотком ударил по стали:

— Ну что ж, коли это так надо, то завтра же утром я несу заявление.

В это время, как раз, кстати, вошли девушки — Катя и Рита, и Татьяна Семеновна тотчас пришла в новое оживление:

— Вот и девушки подошли. Здравствуй, Риточка, какая ты…

— Здравствуйте, тетя Таня, — поцеловала Рита Татьяну Семеновну. — Какая я?