Алексей Клёнов - В понедельник я убит...

Осторожно поднявшись, я пошел к джипу, не опуская ствол "Беретты", готовый в любую секунду добавить особо прытким. Добавлять не пришлось. Троих я все-таки загасил. Отпихнув ногой автомат подальше от корчащегося бойца Карена, я пнул его в раненое плечо и рявкнул:

— Как меня нашли!!! Живо отвечай тварь! Иначе добью. Ну!!!

Тот застрекотал как кузнечик:

— Не знаю ничего! Нам хозяин позвонил после того, как мы оренбургский автобус проверили. Тебя и бабы твоей там, понятно, не было. Карен велел нам ехать сюда, сказал, что ты в нашем "Опеле", но наверняка его бросишь, и поедешь на попутках. Хоть в ту сторону, хоть в другую. Вот мы и секли. Серега тебя заметил в "КАМАЗе"…

Похоже на правду… Для вящей убедительности я еще раз саданул подонка в плечо, и спросил:

— Наручники есть? Не может не быть!

— Есть, в бардачке!

Не спуская ствол "Беретты" с архаровца я занырнул в салон, выхватил из бардачка наручники, и приковал деятеля к ручке дверцы. Следом бросил ему аптечку:

— Зажми рану. Скорую вызову. Это все. И Карену передай: я войну ему объявил. Увижу- убью на хер!!!

Пощупав пульс у других троих, я убедился, что правки не требуется. Да и не стал бы конечно добивать, но уж так получилось. Не хотелось мне самому лежать здесь с простреленной башкой. Сами виноваты, ребята. Я то хоть за убеждения и свою жизнь воюю, а вы за что? За барские подачки? Сами себе судьбу выбрали. Так что, а ля герр ком а ля герр. На мне смертей уже достаточно, тремя больше — не велик перевес. Все равно в аду место приготовлено. Прав любитель-психолог Дамир: война бывает первая, и больше не кончается…

Вспомнив про Дамира, я зашагал к трейлеру, предварительно забросив все оружие подальше за обочину, и на ходу засовывая "Беретту" под ремень. Сзади, как и посоветовал старый солдат. Окликнул на ходу:

— Дамир! Цел? Вылезай на свет божий, все кончилось. Три ноль в пользу наиболее подготовленного бойца. Слышь, Дамир?

Открыв дверцу, я охнул, и закусил губу…

Дамир просто вывалился из кабины мне на руки. С развороченной автоматной очередью грудью, стеклянными глазами и монтировкой, намертво зажатой в правой руке. Ах, Дамир, Дамир. Дурачок ты мой человеколюбивый. Ну, зачем полез???!!! Отлежался бы на полу, пес с ней с гордостью. Жив бы был. Дома наверняка жена, дети, внуки. А ты из-за незнакомца на пулю с монтировкой…

Глаза вдруг зажгло от слез, и туман поплыл, застилая бледное лицо Дамира. Карен, сука, сколько же ты еще править будешь? Прав был Зайчик: тебя не сажать, тебя гасить надо!!!

Осторожно усадив мертвого Дамира на сиденье, я вытянул из кармана его куртки мобильник, и набрал номер Никиты. Тот отозвался не сразу. А когда включился, рассказывать детали мне уже не хотелось. И я ему поведал равнодушно:

— Никита на той же трассе, сороковой километр примерно, три мертвых бойца Карена и один раненый. Не спрашивай ни о чем! Это была чистая самооборона. Они стрелять начали сходу. Мне подставляться было?!

Никита все же выматерился:

— Антоха, твою мать! С тобой одни проблемы! Зачем вообще самодеятельностью занялся? Не мог сразу ко мне прийти?

Я огрызнулся:

— Если помнишь, я это и хотел сделать с утра. Да нашлись охотники за меня решать, что мне делать, что нет. Так что извини. Скорую вызови, а тот тут придурок кровью истечет. И еще это… Тут один человек мертв. Очень хороший человек. Водитель дальнобойщик. Попал под раздачу. Позаботься о нем, хорошо? Он сам из Казани, ехал с грузом в Челябинск из Москвы. Сообщи семье, поделикатнее. И скажи, что погиб он как солдат. Это я говорю…

Помолчав, Никита поинтересовался:

— И куда ты теперь? Может, лучше мне тебя все же забрать, и в камере спрятать? До выяснения? Ты же знаешь: я верю тебе, но я сейчас присягу нарушаю. Если вскроется, меня по головке не погладят.

— Ты думай о том, чтоб тебя по голове погладили, а не по этой самой, — грубовато ответил я. — Никита, пока Карен гуляет на свободе, я тоже буду гулять. Иначе ты со мной ни хрена уже не выяснишь. Меня в камере задавят. Даже в одиночке. Так что я залягу в норку. На связь я выйду сам, только не сегодня. Мне нужно время успокоиться, и подумать. Слишком много всего произошло в один день. А ты коли людей Карена. Ломай их. Я точно знаю, что Карен стоит за убийством Зайчика, почти наверняка Летунова, сам сегодня невольно проболтался, и его люди убили охранников Дамира Салихова. А Карен лично убил Дамира. Я тому свидетель. Твой единственный и неповторимый. Кто дело по убийству Салихова и охраны ведет? Надежный человек?

— Надежный. Земсков, старший опер.

— Ты присмотрись к его команде. Должен среди них быть крот Карена. Не может его не быть. И этот гнусный крот ловко направляет действия опергруппы по нужному Карену руслу. Все, Никита. Коли бойцов Карена. Закрывай его самого, хоть на трое суток пока, без ордера и предъявления обвинения. Ты сможешь это сделать, имея показания его бойцов. Если даже они сами не принимали непосредственного участия в этих убийствах, то что-то обязательно знают. И знают, что другие делали все по прямому указанию самого Карена. До связи…

Мне тоже пора было сваливать отсюда. А то уже и любопытные стали тормозиться, поглазеть: чегой то тут происходит? То ли кино снимают, а массовки и режиссера не видно, то ли всерьез…

Всерьез, любопытствующие граждане. И кровь не бутафорская на асфальте. Но хрен бы с той, что на асфальте. А вот в кабине "КАМАЗа"… Ах, Дамир, Дамир… Второго Дамира при мне убили за день. Но если по первому я только легкое сожаление испытал, как о потере союзника, хотя, в общем то, не плохого мужика, хоть и бандита в прошлом, то по второму убивался искренне. Для меня оно и не плохо, цинично говоря. Значит, не совсем еще очерствел, и способен сопереживать чужому горю. Вот только что проку от этого неведомой мне семье Дамира, невольной причинной гибели которого я стал?

Вздохнув, я прикрыл Дамиру глаза, захлопнул дверцу с его стороны, обошел кабину, и забрался внутрь слева. Пошарившись в запасах Дамира обнаружил "тормозок" с бутербродами, термосом и кипятильником. В отдельном пакетике нашлись чай, кофе и немного сахара. Ладно, до завтра хватит, а там что-то придумается…

Спрыгнув на асфальт, я подошел к молчаливо сидевшему на асфальте возле джипа бойцу Крена:

— Сиди смирно. Скоро врач будет. Ну, и сопровождение тебе, в камеру. А как ты хотел, голубь? И не забудь Карену передать: война! И не до первой крови. Она уже пролилась. Теперь до полного искоренения! Он с тобой обязательно свяжется…

Повернувшись к любопытствующим, я не удержался от хохмы даже в такой момент, и громко сказал:

— Граждане проезжающие! Довожу до вашего сведения, что кино здесь не снимается, и массовка, в общем то, не оплачивается. Но если кто хочет стать бесплатным свидетелем, можете подождать. С минуты на минуту подъедет милиция, и вы сможете дать волю своей фантазии…