Леонид Костомаров - Десять кругов ада

Впрочем, я чувствую и вижу, что, кроме меня, попытки анализировать лютую жизнь в неволе предпринимает и человек по кличке Достоевский. Давайте лучше почитаем, что он пишет по этому поводу, - и язык побогаче, и осведомленность пошире - он же... внизу... занимается летописью.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Красивое название какое - Златоуст... Кто ж в древности думал, что город станет для осужденных мрачным символом именно затыканий этих самых уст правому и виноватому. Жестокие там порядки были, дикие.

В те годы, когда находился там еще не рецидивист Воронцов, в крытой тюрьме Златоуста исправно выполняли некое закрытое постановление власть предержащих поменьше кормить сидящих в заключении людей.

Да, именно так - поменьше. Безусловно, в "умном" том постановлении все это было выражено "красивыми" канцелярскими ничего не значащими словами, даже, видимо, в чем-то верными по сути. Но на практике администрация Зоны исподтишка морила людей настоящим голодом. И довольно успешно: загибались зэки пачками, мерли от болезней, в основе которых и была голодуха. Утерявшие совесть чудо-коновалы "крытки" аккуратно писали диагнозы разнообразных грозных напастей, косивших беззащитный люд. И тогда родилась простая в исполнении и жуткая идея - кормежку можно добыть рядом, у близлежащего человека.

Нет, никто никого не ел, как в недавнюю войну, хотя ситуация была почти сходная по жестокости... нет, до каннибализма не доходило.

Люди просто стали играть в карты на кровь...

ИЗОЛЯТОР. ВОРОНЦОВ

Сидели мы тогда в одной камере с Филиным, вором, этапированным из Благовещенска, дерзким и наглым, он сейчас здесь в Зоне, даже в бараке моем, да Ястребовым по кликухе Ястреб. Мы друг за дружку держались, но там было как - держись не держись, не выдюжишь все одно, потому что пищи просто не было, и купить негде, за этим тамошние менты строго следили. Люди валились на разводах.

И тогда пошла мода - играть на кровянку. Играли обычно в стиру, игра такая. Раскидывает, значит, карты банкующий, игра идет вчетвером. Я, допустим, проиграл. Беру заточку, полосую себе руку и сцеживаю в миску кровянки - ну, сколь смогу. Вот. А те трое по очереди мисочку и опустошают. А что делать? Жить-то хочется...

Не скажу, что этим только и занимались, нет, но когда припрет уже, приходилось. Ну а того, что вены вскрыл, тащили в больничку, а там посмотрят ясно, укол сделают, зашьют, а на следующий день выталкивают. А он, если малосильный, пошатается да и завалится где-нибудь. Не жилец - оттащат в камеру, лежит, загибается.

Иногда и в больничку не тащили, дубаки зайдут - ага, играли, напинают нас, и этого беднягу тоже отделают да бросят - подыхай. В духоте он за двое суток иной раз и доходил, быстро...

Как мы с Филиным оттуда выбрались, не знаю. У меня молодой организм выдюжил, а он сухой еще тогда был, как жила весь, тоже сдюжил... да и шулер он, там у него тоже все в долгах... уж кровушки он попил...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

В общем, порешили офицеры - дикого заключенного Воронцова обуздать передать дело в суд, чтобы оставшийся срок ему заменили тюремным режимом "крыткой". Решили, да не решили. Остался Медведев и его особое мнение.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Эх, дурак, дурак ты, Квазимода... Знал бы, что я-то и спас тебя, почти незнакомого мне, всего одну я с тобой беседу нормальную и провел.

Но это, говорю я коллегам и товарищам своим, не означает, что я плохо думаю об этом человеке. Капитан Волков говорит красиво и логично. Видны причины и следствия, но...

...Знаю я, что для пришедшего с особого режима тюремный режим - это финиш, точка, крах. Ты еще не успел отойти от особого, не надышался воздухом здесь, а тебя опять в смрад камеры... Нельзя, сдается мне, добьем мы тебя как человека...

Сказал я им про тебя, Квазимода, что в любом есть черное и белое, но черное в тебе уменьшается, и это видно из личного дела. И не говорите, что, мол, просто поднаторел он и не попадается, нет. Ты, Воронцов, просто наконец-то научился управлять собой. Про характеристики твои сказал и спросил потом: так разве лучше было бы, если бы приспособленцем был этот Квазимода, во всем бы кивал нам, а за спиной делал по-своему?

Не веришь ты в нас, вот где корень зла. Да, огрызаешься нам. Но, может, это и есть проявление твоего достоинства, а? Да и, в конце концов, не наркоман ты, не насильник, Квазимода, вор ты только. А... птица, она и есть птица, кто же из нас природу не любит? Всю свою любовь нерастраченную вложил ты в этого ворона и потому сорвался при его гибели. И это понятно должно быть каждому...

Главное, говорю им, что за двадцать шесть лет ты никого не убил, а я не видел в Зоне ни одного зэка, чтобы он, отсидев такой большой срок, остался бы столь человечным и не был замешан в чьей-то смерти...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

В общем, речь майора Медведева подействовала... Батю решили оставить в Зоне. Дали ему шесть месяцев ПКТ, под личную ответственность начальника отряда.

Блаженный майор победил, в очередной раз.

И тут на планерку влетает ДПНК (дежурный помошник начальника колонии) капитан Тюленев и скороговоркой докладывает, что жена Бакланова в истерике выбежала со свидания, а по ногам у нее, мол, кровь течет.

Пришлось разбираться, оказывается, у Бакланова кукурузный початок.

- Какой початок... кукрузный... - удивленно посматривает на него подполковник Львов.

- Как какой?! - удивляется капитан, в недоумении почесывая свое пузо.

Все офицеры в предвкушении переглянулись, заулыбались.

- Ну, да ж... Ну, он в член свой, пенис, вогнал шары. Да целых двенадцать, в три ряда... Повели его в санчасть, уже вырезают.

- Садист, - прерывает его начальник колонии. - Это же надо, целый початок. Вот садист, умудрился же. В изолятор на пять суток. А жена его где?

- В санчасти, пытаемся кровотечение остановить.

- Значит, так. Приказ: сегодня же после работы всех проверить и вырезать всякую дрянь. Ясно?! - Львов посмотрел на начальника санчасти.

- Так точно, товарищ подполковник. Если только инструментов хватит. Придется наточить ножи, - полушутя-полусерьезно ответил капитан Крысин.

Возникла пауза, затем все поочередно стали делиться своими познаниями:

- У Дятлова, как мне известно, усы наворочены.

- А у Коростылева вообще такая балда. Он, говорят, ввел в член парафин. Помню, спрашиваю, для чего, мол, ты это... А он мне в ответ - чтоб жинка помнила, что, мол, лучше меня никого нет.

- А из чего же они шары делают?

- По-разному, кто оргстекло, кто из жженого целлофана. Кто во что горазд.

- Сегодня вырежем, завтра снова натыкают.

- Хватит, - прерывает всех хозяин и оглашает очередной приказ: - С сегодняшнего дня всех осужденных перед свиданием проверять на предмет членовредительства. Если кого уличим еще раз, то вместо свидания изолятор. Пусть там кукует со своими причиндалами. Ясно?!