Леонид Костомаров - Десять кругов ада

Майор удовлетворенно кивнул.

ЗОНА. ДРОЗДОВ

О, расплылся-то... как смешно, батюшки. Жлоб. Да будет вам известно, уважаемый... как вас там... майор, да... что интеллигент бывшим быть не может. Это, брат майор, врожденное или благоприобретенное качество, что сопутствует человеку всю жизнь его, в том числе и в этом заведении, где ты хозяин сегодня.

Бывший... Это вот такие, как ты, и придумали словечко блатное - "бич", а каши-то в головке маловато, вот оно и приклеилось к языку вам подобных, чтобы им нас помечать. Но к нам, интеллигентным людям, оно не пристанет, нас хоть козлом, извините, назови, мы все одно будем русскими интеллигентами - по крови даже, по крови, уважаемый... кирпич...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Интересно с ним, конечно, это тебе не Клячина рожа. Но и какая-то брезгливость, что ли, к нему. Вот каким же надо быть эгоистом, чтобы бросить семью и шататься где попало, когда у тебя жена, которой ты клятву давал, дети малые. А таким хоть бы хны - о высшем, видите ли, они думают... Скоты.

- В первый раз за что попали?

- За драку, - улыбнулся печально Дроздов. - В Братске. Там лес хотели загубить, а я, знаете ли, борюсь за чистоту окружающей среды. И сам бьюсь против насилия над ней подручными средствами. Пришлось дать, извините за выражение, по харе - по той круглой и пустой кости на шее, по-другому, уж извините, назвать нельзя. Пришлось помахаться, - со смущенной улыбкой закончил он.

Майор оглядел хлипкую фигуру "драчуна", усмехнулся, покачал головой.

- Так, этот рассказ - мимо. Не верю. А теперь правду - за что сели?

- Ах как мы прозорливы... - сверкнув глазом, усмехнулся Дроздов. - Тогда слушайте. История моей жизни печальна...

- Только покороче, Гамлет, - вставил майор, не зная, что прилепил Дроздову кличку (за дверью подслушивал шут Кроха).

- А что, разве здесь по-другому время идет? В предыдущем подобном месте меня никогда не торопили... - поднял глаза бич, сыграв обиду.

Майор выдержал его взгляд, ничего не сказав, выдал все глазами: не ерничай, я тебя насквозь вижу, говори быстрей.

- Хорошо, - почти царственно согласился Дроздов. - Попробую скоренько. Как вы сами понимаете... ну, какой я драчун? Статью эту мне пришили нагло и неприлично.

- Судьи-изверги?

- Почти, - пропустил издевку бич. - У нас же нет политических, да?

Майор кивнул.

- Так вот, я из тех диссидентов, которым государство отвернуло голову, пришив уголовщину... - Дроздов остановился, ожидая реакции пастуха.

- Круто, но... продолжайте. - Майор стал серьезным, следовало остановить шута, но любопытство было сильнее.

Шут же, поняв, что первая ступенька преодолена и можно говорить далее, набрал воздуха. Но тут майор как бы опомнился, спросил осторожно и тем испортил все дело:

- А вы, так смело говоря, ничего не боитесь?

- Вас? - оглядел его Дроздов. - Боюсь, - ответил просто и серьезно.

ЗОНА. ЗЭК ДРОЗДОВ

Хотя, с другой стороны, чего мне бояться, товарищ исправник? Русскому человеку вообще уже нечего бояться, надоело. А то вы не знаете, уважаемый плут, что вам же и была установка из всех политических делать уголовников, вам да судьям таким же, как вы, пердунам старым да теткам в париках. Вот уж вы нас поколесовали на своем Законе, вот потешились-то... Когда Бродского обвиняли во всех смертных грехах, он, бедный, даже до конца и не понимал, что ж вокруг него происходит. Потому что это же такой бред, что и передать невозможно. Он на Западе-то рассказывает, не верят. И правильно делают, потому что Россия, извините, это отдельная страна. Здесь, только здесь можно такое придумывать... Глыба моя родная, не пошатнуть тебя в твоей дубости, низкопоклонстве перед богооставленными людьми, что тобой вечно правят... Судьба твоя такая, отдельная...

НЕБО. ВОРОН

Вот добротный экземпляр для Картины Жизни, для летописи. Смотрим: сослан из Москвы за инакомыслие. Но приговор надуманный и уголовный, дело сфабриковано. В городе Братске, куда отправлен на поселение, организовал кружок по правам человека. О методах преподавания сего предмета доложено агентом в областное управление КГБ. Впоследствии Дроздов, решивший восстановиться в Московский архитектурный институт, не допущен до экзаменов неблагонадежность. Принят учителем физкультуры в городе Братске. Стал рисовать карикатуры на коммунистов. Пойман с поличным. Беседа в краевом управлении. Выделен агент для наблюдения. Дроздов не раскаялся в своих поступках, снова выписал журналы из-за рубежа. Журналы изъяты на почте, сам осужден за драку в парке. Дело, понятно, вновь сфабриковано, приговор несправедливый.

По выходе не встал на учет в военкомате, нет записи из паспортного стола. Стал вести беспорядочный образ жизни... здесь неинтересно... все, пожалуй... А... вот: описывает свои странствия - они проходят по всей стране. Собирал лук у корейцев в Казахстане, мандарины в Грузии, хлопок в Узбекистане... Кажется, все на сегодня. Один год заключения, статья - бродяжничество, с приговором согласен. Наконец-то...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

- Ни во что не верите, значит? - Медведев спрашивает бича. - Всех боишься, мир вокруг - волки.

- Нет, не совсем так. Я верю в свою миссию донкихота. Только вот сил мало остается. Бытие ведь определяет сознание: вы в курсе?

Майор смотрел на него, все более злясь - зачем начал этот разговор, издевается над ним этот умник.

- Тупею я тут у вас, вот что плохо, - признался донкихот. - А ведь добротные стихи писал, хорошие. Прочитать?

- В бараке прочтете, - спокойно сказал майор.

- Они ведь не поймут, и вы это знаете, а посылаете... - огорченно вздохнул бич.

- Почему это не поймут... тоже люди, - обиделся за свой отряд майор.

- Да, да... - рассеянно кивнул Дроздов. - Тоже...

- Идите. Спасибо за политинформацию, - привстал майор. - Да... кстати, не хотите подать заявление в актив?

- Нет.

- Почему?

- По морально-этическим соображениям. Долго объяснять.

Майор глядел на него, не мигая.

Дроздов встал, повернулся на носочках сбитых сапог и тихонько вышел.

ЗОНА. ДРОЗДОВ

Политинформация... язык уже русский забыл, дырявый валенок... Кто-то ж вас рожает, чтобы вы потом стали дубаками, прапорами гнусными, охранниками... всем этим сбродом, что здесь правит. Супостаты.

Политинформация... Конечно, не до стихов вам здесь - пасти надо контингент... Хотя и мне, честно сказать, с голодухи этой не до чего уже, не до стихов. Прав классик - бытие определяет это самое русское дурацкое сознание. А как пожрет, извините, русский человек, вот ему и царь хороший, и светло, и воевать не надо за свободу свою от дурости. Сознание... Откуда ж ему взяться, если люди вот только есть стали нормально после войны, а то все - мор да голод, ссылки да пересылки... Откуда ж оно будет, это сознание? А с голоду человек и вовсе в скотину превращается. Вот кто по помойкам рыщет, опущенный, затурканный. За краюху хлеба может он продать и совершить все, что угодно, для мрази какой-нибудь. Все с этой Большой Зоной - СССР наперекосяк...