Леонид Костомаров - Десять кругов ада

ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ

Ни до чего уже было Квазимоде, так до каких еще цыган? Им владело новое, невиданное доселе чувство, и он маялся оттого, прогоняя и приближая его, стеснялся, как школьник, и злился на себя за слабоволие.

Кажется, влюбился Воронцов Иван Максимович.

ЗОНА. ФИЛИН

Так, вот и Мерин мой, капитан ненаглядный. Семенит, стручок. Пойду. Дождался, пока рассосется очередь за почтой у его кабинета, да вхожу.

- А, Филя! - меня приветствует. - Заходи, дверь прикрой.

Суетится сам, попкой крутит, загорелся прямо весь, знает, башли приплыли.

А зачем ему хрусты? Бабы на него не клюют - маленький, жиденький, за это и кличку свою обидную получил, на подростка в чужой форме похож. Правда, брюшко вот поперло, солидным хочет показаться, усики мышиные отпустил, а не растут, совсем плохо ему. Это вот у меня усищи раз были на гражданке - гусарские, закрученные. Смешной был, бабы заставили сбрить... Так, сейф свой детский открыл.

- С Одессы ответ пульнули? - спрашиваю.

- Получил, получил, - суетится. - Телеграмму отбил им, как ты велел. Бабки принес?

Протягиваю ему пачку десятирублевок. Они резиночкой перетянуты, от бабских трусов; смешно - деньги есть, баб нету, а трусы есть. Вот как в Зоне все запутано, не каждый здесь просечет, как жить. А вот эта дешевка просек, вон как шары блестят, как у зверька хищного. Хорек...

- Пятихатка, - говорю. - И штука еще с меня, так ему и скажешь.

- Проверять не буду, - смеется кусочник, - верю тебе. Так, бери, протягивает десять плиток шоколада "Гвардейский" - мой любимый. - Много пронести не мог, извини. Сторожат на вахте, суки. Боюсь я их.

- Волчара выручит, - бросаю. - Тебе-то чего бояться?

- Того, - сердится, тоже как-то по-детски. - Чижов вон вчера на полигоне что отмочил, еле спасли дурака. Наши таблетки-то. Львов стрелки разводит сейчас на планерках - ищите, откуда наркомат! Ищут.

- Волков впаривает, Волчара и найдет, кого посчитает нужным... - бросаю я, усмехаясь.

- А вдруг кто другой меня подловит. Нет, пока поосторожней надо... Валя поможет, в ларьке. Продукты тебе подкинет, я договорился с ней. На крючок ее посадишь, а потом... сам знаешь как... Она на бабки падкая. Только трахать ее не лезь, там старик подсобник - продажный, все докладывает. Понял? - Поправил воротник рубашки, что явно мешал его второму подбородочку. - Ко мне тоже только по большой надобности теперь приходи.

- Когда Волк еще дурь подкинет? - главное спрашиваю.

- Не знаю. Она у него тоже в огороде не растет. Найдет тебя, не торопись.

- Не торопись... - передразниваю. - Может, мне "капуста" нужна...

- Зачем тебе деньги? - искренне так спрашивает. - Все у тебя есть. Тут кормят, поят, в баню водят...

Смерил я его взглядом, ничего отвечать не стал. Знал бы ты, гнида бумажная, зачем человеку деньги. Ах...

Прячу шоколад под резинку трусов.

- Чего ты письмо Джигита Мамочке-то вложил? - спрашиваю.

- Чего? - вздыхает. - Надо - отдал, отчитываться перед тобой, что ли? Тебе и лучше, расплачиваться он не хочет, в другую зону стремится. Теперь ты хоть знаешь это.

- Никуда он не денется. Это от него шоколад... - усмехаюсь тут.

- Как? - удивляется. Даже испугался, глазищи выпучил.

- А от кого же? Ну, не от него, а с воли, от барыг его. Да никто не знает... А Чижов дурак, всех подвел, Волку ничего не оставалось, как сдать его. А письма Джигита Мамочке больше не отдавай, хорошо?

- Волков не знает?

- Тихо... - приложил я палец к губам, - всем достанется.

Я заспешил от него, а когда вышел, засек - из окна Мамочка на меня внимательно смотрит. Даже ручкой мне помахал - зайди, мол, вот же сука...

Я сразу за барак, еще не хватало... зайди.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Позвонил я по внутреннему, чтобы передали по репродуктору: явиться заключенному Филину к майору Медведеву. Срочно. Что ж такое, все вразнос... Вчера Дроздова-куролеса не мог дождаться, сегодня этот хитрый меня заставляет нерв-ничать. Да когда ж власть почувствуют, черти!

Нарисовался вскоре Филин.

- Почему не пришли, когда я вас позвал? - спрашиваю.

- Не видел... - Ангел прямо безвинный.

Понимал я уже всю бесполезность обыска сейчас, после того как он исчезал куда-то, понимал... Но все же повел его на вахту, Шакалову кивнул - обыщи.

- Чего прячешь? - осведомился тот у Филина.

- Майору лучше знать... - Ухмыляется, сволота.

Обыск ничего не дал, понятно.

- Что делал у цензора? - спрашиваю.

- Ну а что можно там делать? Ясно. Письмецо пришел спросить, - нагло лыбится.

Сейчас я это и проверю, думаю. Пойдем сейчас к Меринову, как они его кличут... Пятнадцатилетнему Капитану.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

"Заначил дурь" - это значит спрятал принесенный наркотик, для несведущих.

Заначку Филин сделал в кинобудке, отодвинув лист фанеры, вытащив три кирпича - два внутрь и один вниз. Туда перекочевали... нет, не шоколадки... каждую он разломил, и под золотинкой оказались уложенные ровно белые пластины кукнара - сырца мака, собранного где-то далеко, на Иссык-Куле, и переданного дружками лихого Джигита сюда, за тысячи километров.

Отсюда при случае Филин перенесет свой драгоценный груз под старую эстраду, а оттуда потихоньку будет потаскивать свое шоколадное богатство, чтобы его продавать, ссужать и играть на него в карты. Будет получать за это деньги и так же аккуратно складывать их под эстраду, чтобы они накопились пачками червонцев.

И когда станет их много, передаст трусливому Мерину, чтобы тот, оставив себе мзду, передал засаленные десятки капитану Волкову, а тот купил себе на них коньячку и одеколончику, жинке - сережки, деткам - конфетки, а подполковнику Львову - подарочек ко дню рождения - дорогой и типично мужской штучное ружье, из которого бы пострелял тот осенью уточек и пригласил бы на жаркое капитана.

И они выпили бы за благополучную службу.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

- Чего ж ты мне лепишь, Филин?! - Я тут уже взорвался. - Ни бандеролей, ни посылок тебе не положено, а за письмами все в отряд обращаются, когда почта приходит!

Он одевается, а на мои слова - никакого внимания. Нет, не поймаешь его пока, прошмыгнул опять...

- Иди, - говорю. - Но знай, что я тебя все равно достану. С Мерином твоим или одного. И все твои картишки кончатся, и денежки, и наркота. И не в ПКТ пойдешь у меня, Аркадий Филин, а сразу по этапу. Понял?

Кивает да лыбится. Ладно, посмотрим...

ЗОНА. ЦЕНЗОР

Заходит ко мне Медведев, улыбается, руку жмет. Он часто берет письма своего отряда для читки, так положено. И вдруг говорит:

- Прошлый раз ты письмо Цесаркаева задержал, мне надо с ним поработать.

А я разве упомню, что я задержал, у меня их проходит сотни за день, читать не успеваю. Поискал в бумагах на столе, не нашел. А майор тем временем сейфик приоткрыл, ключ торчал, не успел замкнуть. И вдруг вкрадчиво так говорит за моей спиной: