Бретт Холлидей - Мертвые не целуются

Шейн перевел дух и взглянул на Трипа, который, казалось, окаменел и больше не протестовал.

— Я поверил его истории,— с горечью признался Майкл,— но не принял его предложение, а вот Джона тем не менее послал на смерть… Почему отказался участвовать в ложном ограблении? Да потому что в тот момент представлял страховую компанию, которую он хотел нагреть. Я, конечно, не святой, но у меня нет привычки кусать руку, которая подписывает для меня чеки. Я случайно встретился с Джоном Дарнеллом, который пытался начать жить честно и подыхал с голоду. Трип обещал положить в пустую шкатулку чек на тысячу долларов, и мне пришло в голову, что это поможет Джону стать на ноги. Тем не менее я считаю, что являюсь соучастником преступления… По моему совету Джон должен был пойти к Трипу и сделать вид, что на все согласен, но мы условились, что он не станет уносить шкатулку и не оставит следов взлома. Я подумал, что мы подложим Трипу хорошую свинью! Но Трип-то замышлял совсем другое. Джон уже был обречен, когда пришел к Трипу, чтобы договориться обо всем… Но можно ли было заподозрить… История с драгоценностями была лишь предлогом, чтобы заманить его в комнату Леоры Трип и на этом основании самым хладнокровным образом убить «вора». Затем это явное, не вызывающее никаких сомнений преступление передается на расследование флику, такому глупому, как Пантер. Может быть, Трипу и удалось бы все именно так, как он задумал, но, на его несчастье, из комнаты его дочери вышел Карл Мелдрум и увидел, как Трип душит жену. Шантажист по сути своей, Мелдрум тотчас же понял, какую из этого можно извлечь выгоду, и постарался подольше задержать Эрнста внизу, чтобы дать Трипу возможность докончить начатое. Разве это не ясно?

— Нагромождение лжи,— невнятно пробормотал Трип.— У вас нет ни малейшего доказательства… Этот человек — сумасшедший, вновь заявил Трип, обращаясь к полицейским.— У него нет никаких доказательств.

— Вот доказательство! — закричал Шейн, указывая на записку Мелдрума.— Как только я ее прочитал, мне сразу стало ясно, что она предназначалась не Ренслоу. Мелдрум хорошо знал Ренслоу, знал, что он друг Моны. Если бы он назначил свидание ему, то написал бы «в полночь у Моны». Ему незачем было писать адрес и номер квартиры. Совершенно очевидно, что записка была адресована человеку, который не был знаком с Моной и не знал ее адреса. Поинтересуйтесь, где был Трип той ночью, Уилл, и убедитесь, что дома его не было.

Трип едва держался на ногах. Его шатало, и, чтобы не упасть, он дрожащей рукой опирался о стол. Весь вид Трипа, казалось, кричал о его вине.

Шейн отступил в сторону и взглянул на часы. В этот момент в дверь постучали.

— Это пресса, Уилл. Объясните Тимоти Рурке всю историю и заявите газетчикам, что я отказываюсь участвовать в надувательстве страховой компании. Я хочу, чтобы они дали это крупным шрифтом в нью-йоркских газетах. В моей бывшей страховой компании есть один тип, который встанет передо мной на колени, когда узнает это!

Шейн открыл дверь Рурке и еще одному журналисту, потом повернулся к Джентри.

— Уилл, как вы отнесетесь к тому, чтобы, прежде чем заняться представителями прессы, позаботиться об освобождении Филлис? Я уже больше суток не видел ее, а для молодоженов это очень много.

Джентри, смеясь, снял телефонную трубку, а Шейн устремился в коридор. Одна рука его ласково поглаживала пачки денег в кармане.

Когда машина Шейна затормозила возле здания Дворца правосудия, из кабины остановившегося на нижнем этаже подъемника показалась Филлис, сопровождаемая агентом в униформе. Майкл включил фары и ярко осветил лицо жены. Она была бледна, но голову держала высоко.

Майкл вышел из машины и распахнул дверцу…

— Очень мило, что ты заехал за мной,— ледяным тоном произнесла Филлис.

— Ничто не смогло бы удержать меня, мой ангел. Я очень огорчен, но мне пришлось участвовать во многих передрягах…

Филлис вздохнула и села рядом с мужем.

Выехав из ворот, Майкл взглянул на Филлис. Она кусала губы, подбородок ее дрожал, и, казалось, она вот-вот заплачет.

— Итак, моя дорогая,— со смехом начал муж,— ты до сих пор уверена, что тебе нравится игра в детектива?

— Я прошу тебя, Майкл… Ты мог бы, по крайней мере, прийти проведать меня, чтобы я не беспокоилась за тебя…

— Нужно было отвезти тебя домой и хорошенько нашлепать!

Шейн, сняв одну руку с руля, обнял жену за талию и прижал к себе. Машина завиляла, и он левой рукой выправил ее.

— Ты прав,— прошептала она едва слышно.— Я заслужила это.

— Ты лишаешь меня удовольствия. Кому захочется побить женщину, которая признала свою вину? Ты разве не можешь защищаться, а?

Легкий смешок сорвался с губ Филлис, и она положила голову на плечо мужа.

— О, Майкл! Как я люблю тебя!

Шейну нужно было разъехаться со встречной машиной, и ему пришлось еще крепче прижать к себе Филлис.

Когда они подъехали к своему отелю, из подъезда показались несколько мужчин. Какой-то человек без устали фотографировал их.

Филлис выпрямилась и толкнула мужа локтем.

— Посмотри! Это мистер Джентри! Что-то случилось!

— Дородный господин, который позирует перед фотографом, некто иной, как Арнольд Трип, мой ангел…

— Арнольд Трип? Но… Ты хочешь сказать… Это он?

— Седой господин на заднем плане — Буслл Ренслоу, брат леди Леоры Трип,— продолжал Шейн, не отвечая на вопрос.— Мне кажется, что теперь он может позволить себе вести роскошный образ жизни и забыть двадцать пять лет, проведенные в тюрьме. Этот человек теперь сумеет оценить свободу.

— Но…

— Ты кончила? Не воображай, будто я стану терять время и отвечать на идиотские вопросы. Я не обнимал тебя целую вечность, с позавчера!

— Но…

— Послушай, мой ангел, сегодня вечером мы отправляемся обедать в «Роней Плана», будем слушать шум прибоя и любоваться луной. И я расскажу тебе все!

Шейн свернул в маленькую улочку и остановил машину перед небольшой дверью служебного входа. Филлис радостно спрыгнула на землю.

— В «Роней Плана» согласна! Слава богу, мне не придется умолять тебя жениться на мне, как тогда…

Они прошли через служебный вход в вестибюль. Майкл спросил у дежурного, нет ли для него почты. Ничего не было.

— Я жду телефонный вызов из Нью-Йорка. Это единственный звонок, на который я отвечу. Для других меня нет дома…

— Хорошо, мистер,— ответил дежурный, делая пометку в записной книжке.

Майкл и Филлис поднялись в свою квартиру на третьем этаже. Не говоря ни слова, Филлис направилась в спальню снять твидовый костюм и надеть домашнее платье из бледно-голубого шелка, которое так шло ей.

— Если ты воображаешь, что заставишь меня ждать вечера, чтобы выслушать твои объяснения, почему ты оставил меня гнить в этой ужасной тюрьме, то ты заблуждаешься,— заявила Филлис, выходя из спальни.