Наталья Андреева - Достаточно одной таблетки

Ираида Осиповна накинула пальто и выскочила на улицу. К огромному ее удивлению, у двери в подъезд стоял злой как черт Илья Шемякин! И орал в домофон:

– Открой дверь, старая карга! Я все равно войду!

– Ираида, не впускай его! – закричал домофон голосом бабы Ани.

– Я тебя убью, сука старая!!!

– Будь свидетельницей, Ираида! Он мне угрожает!

– А ну, пусти! – Шемякин двинул плечом стоящую в дверях Ираиду Осиповну, расчищая себе путь на нары.

Но та проявила неожиданную твердость:

– Не пущу!

– И правильно! Не впускай его! А то я милицию вызову!

– Совести у тебя нет! – взвыл Шемякин. – Чужому человеку квартиру оставить! Совсем спятила!

– А ты мне кто? – злорадно спросил домофон. – Может, родственник?

– Ольга тебе племянница, – напомнил Шемякин.

– Вот ежели она с тобой разведется, я ей все оставлю!

– Сука! – Шемякин пнул ногой железную дверь и накинулся на Ираиду Осиповну: – А ну, пусти! Пусти, говорю! Я ее придушу, заразу!

– Даже если вы войдете в подъезд, в квартиру она вас все равно не пустит, – пропищала та, с трудом сдерживая натиск великана.

– Не пущу, – подтвердил домофон. – Я дорогого гостя жду, нужен ты мне, оборванец!

– Знаю я, кого ты ждешь, сука старая! Совсем рехнулась на старости лет! Замуж захотела!

Шемякин сообразил, что здесь, у двери в подъезд, у него хотя бы есть возможность поскандалить со старой каргой по домофону и попытаться ее вразумить. Разговаривать через запертую дверь, больше похожую на стенку бронированного сейфа, гораздо неприятнее. Да и карга может запросто вызвать милицию и сказать, что к ней в квартиру ломится бандит и грозится ее убить. Шемякин знал, что старуха с огромным удовольствием упечет его в обезьянник, да еще и приплатит за то, чтобы подержали там подольше. Поэтому он немного остыл и сбавил тон:

– Не смеши ты людей. Ну, какая из тебя невеста?

– Тебя не спросила, милок. Денег моих захотел? Накось, выкуси! – и баба Аня повесила трубку домофона. Теперь в динамике была тишина.

Шемякин ткнул пальцем в кнопку, вновь набирая код, но Ираида Осиповна его остановила:

– Это бесполезно. Она не откроет. Вызовет милицию и меня в свидетельницы позовет.

– Что же мне теперь делать? – уныло спросил Шемякин.

– Иди, Ваня, домой.

– Я не Ваня. Илья.

– Ах да! Илья! Попробуй поговорить с адвокатом.

– С адвокатом?

Ираида Осиповна поежилась от холода. Но Шемякин был ей настолько симпатичен, что консьержка решила дать ему дельный совет.

– Тут надо не силой, а хитростью. Объявить ее недееспособной.

– Недее... как?

– Сумасшедшей. И в самом деле: в семьдесят два года замуж собралась!

– А по закону кто наследник?

– Если она выйдет замуж – то муж.

– А... сестра?

– Наследница второй очереди, – авторитетно заявила Ираида Осиповна, которая в делах о наследстве собаку съела. Во-первых, сама оформляла квартиру в собственность и дотошно выспрашивала адвоката, что кому достанется после ее смерти. Во-вторых, жильцы то и дело судились и держали Ираиду Осиповну в курсе. Поэтому кто наследник первой очереди, кто второй, а кто третьей, она знала досконально.

– Как же так? – растерялся Шемякин.

– Тебе надо во что бы то ни стало расстроить эту свадьбу. Тебя Анна Павловна слушать не станет, пусть Ольга с ней поговорит. Или сестра. Родную сестру она послушает?

– Они почти не общаются, – понуро сказал Шемякин. – Как же так, а? Ведь вот они: деньги. И – не мои?

– Погоди. Они с женихом вроде поссорились в Новый год.

– Поссорились?

– Он вошел в половине одиннадцатого, с тортом. А в одиннадцать уже вышел.

– Кого ж она сегодня в гости ждет?

– Молодые бранятся, только тешатся, – усмехнулась Ираида Осиповна.

– Молодые! – Шемякин аж подпрыгнул.

– Ты узнай через жену: в чем дело? Что за кошка меж ними пробежала? Тут хитростью надо, а не силой. Езжай домой, Ваня, – ласково сказала Ираида Осиповна.

– Я не Ваня. Илья.

– Езжай домой, Илья. Я к ней поднимусь, разведаю, что да как.

– Правда? – обрадовался Шемякин.

– Поговорю с ней. Ты заходи на днях. Посидим, чаю попьем. Поговорим. А может, сейчас зайдешь?

– Вы сначала узнайте у нее все про этого жениха. А я денька через три приеду. А торт мне нельзя, у меня желудок больной. Но вам я торт принесу. Вы какой любите? Бизе? Или бисквитный, с кремом?

Ираида Осиповна расцвела. Она опять почувствовала себя востребованной.

– Низкокалорийный.

– Хорошо, – кивнул Шемякин. – Привезу низкокалорийный.

И направился к своей машине. Взволнованная Ираида Осиповна вернулась к себе в каморку, концерт ее больше не интересовал. Какое-то время она сидела как на иголках, потом спохватилась:

– Да что ж это я вязанье не взяла?

Надо было чем-то занять руки: она заметно нервничала. План помощи симпатичному Илье Шемякину в голове уже созрел, Ираида Осиповна даже забыла про несимпатичную ей Ольгу. Мысль о том, что через три дня она будет сидеть в этой каморке с Ильей Шемякиным, так похожим на ее Ваню, и пить чай с низкокалорийным тортом, не давала покоя. Надо же иметь какой-то результат, чтобы было о чем поговорить! И Ираида Осиповна решила действовать немедленно.

Сначала она действительно поднялась к себе на девятый этаж и взяла вязание. Потом зазвонил телефон. Сменщица спрашивала, как насчет завтрашнего дня? Не подменит ли ее Ираида Осиповна и пятого?

– Пятого я занята, – торжественно сказала та. – Записалась на прием к врачу.

– Так все же закрыто! – удивилась сменщица.

– А я в платную.

– Это же так дорого!

– Здоровье дороже.

Они немного поговорили о болезнях. Потом Ираида Осиповна взяла вязание и вышла на лестничную клетку. В лифте она вспомнила, что хотела зайти к бабе Ане. Предлог был благовидный: узнать, как та себя чувствует после ссоры с Ольгиным мужем. Не поднялось ли давление? Ираида Осиповна даже вернулась в свою квартиру и прихватила прибор: мерить. Она чувствовала себя заговорщицей, сердце билось учащенно, дыхание было прерывистым. Ираида Осиповна волновалась.

Лифт остановился на пятом этаже, и, выходя из него, консьержка нос к носу столкнулась с Пичугиным. Тот буркнул что-то невразумительное, хотя обычно был любезен, и поспешно нажал на кнопку.

Консьержка позвонила в квартиру к бабе Ане и, прижав к груди прибор, стала ждать. Ей никто не спешил открывать. Она даже постучала в дверь и на всякий случай прокричала:

– Это я, Ираида! Консьержка!

Потом прислонилась плечом к двери и вдруг сообразила, что та не заперта. Это показалось Ираиде Осиповне странным. Чтобы осторожная до крайности, мнительная баба Аня не закрыла дверь?!

Консьержка толкнула дверь, на цыпочках вошла в прихожую, пригляделась и замерла. Какое-то время она соображала. На полу лежала баба Аня.