Наталья Андреева - Ничего личного

— Кто ей дал?

— Манцев, кто, кто.

— А у него откуда?

— Нора отдала.

— Зачем?

— Спроси у нее.

— Вот гадина! Отомстила! За Пашу!

— Остынь, — Иванов на всякий случай отполз на безопасное расстояние.

— Я сам у Ольги заберу, — сказал Алексей.

— Ты свое слово уже сказал, она тебя просто в номер не пустит.

— А тебя пустит? К тому же там еще и Марина!

— Марина давно с Колькой спит. Конкретно у меня в номере. А я, как всегда, в боковушку ушел, вроде получаюсь благородный.

— Вот я дурак! Надо было проверить! И как только ты туда проник? Незаметно для меня?

— А я такой. Незаметный. Ты, небось, других в поле зрения держал. А меня в расчет не принимал.

— Я не хочу, чтобы ты сломал Ольге жизнь.

— Да ей уже другие давно сломали, а я исправить хочу. Откуда ты знаешь, что для девочки лучше? В конце концов, пусть сама выбирает, она совершеннолетняя.

— Да она же никогда тебя любить не будет!

— Любовь — это в наше время неактуально. Чьи слова? Подумаешь, делов-то, ноги раздвигать!

— Я тебе еще сейчас врежу!

— Хорошо, что не все на свете такие психи, Иванов проворно вскочил с дивана и уже издалека сказал: — Я на тебя телегу накатаю. Твоему начальству. Опишу твои подвиги в этом санатории.

— Ничего мне не будет. У нас в милиции дефицит кадров.

— Зато нервы потреплют. И тебе, и жене.

Алексей тоже вскочил, но Иванов-младший оказался проворнее. Он метнулся к Ольгиному номеру и стукнул в дверь. Алексей плюнул и опустился обратно на диван. Внимательно прислушиваясь к диалогу. Наконец, она его впустила, ключ со скрежетом повернулся в замке…

Минут десять он неподвижно сидел на диване. Потом спохватился: чего ж тебе еще? Все тайны раскрыты. Никто больше сюда не придет. Саша Иванов будет ночевать в номере у Ольги Минаевой. Костя Манцев строить планы. Ирина Сергеевна молча смотреть в темноту. Ему стало холодно.

Алексей поднялся, взял подушку и пошел в свой номер. Осторожно открыл дверь. В комнате было темно, Сережка посапывал носом, Саша лежала, отвернувшись к стене.

— Саша, — позвал он, — помоги мне, Саша!

Она сразу проснулась, села на кровати.

— Что случилось? Нагулялся?

— Пойдем в ванную, у меня лицо болит.

— Господи, Леша! Ночь на дворе!

— Кажется, у меня кровь… -жалобно сказал он.

Без лишних слов жена прошла вместе с ним в ванную комнату и зажгла там свет. Потом всплеснула руками:

— Леша? Ужас какой! Что это?

Леонидов глянул в грязное зеркало: ну и видок! На щеке три глубокие царапины, размазанная кровь. Ногтями он, что ли провел? Вот гад! И стукнул в глаз! Потому что синяк! Но Иванову досталось больше. Что успокаивает. И морально удовлетворяет. Но лицо! Что с ним теперь делать? К тому же, одежда испачкана остатками еды. На джинсах масляное пятно.

— Лешка, ты где был?! — всплеснула руками Саша.

— Подрался, — коротко сказал он.

— С кем?!

— У тебя вата есть? И йод?

— Где же я в темноте ее найду? Давай просто промоем царапины водой.

— Да чем угодно.

— Раздевайся и залезай в душ.

— Какой душ в четыре утра?

— А какая драка в четыре утра? Что, я с тобой с таким в постель лягу? Ты же пахнешь какой-то дрянью!

— Это шпроты.

— Где?

— На мне.

У нее от смеха задрожали губы. Алексей обиделся. Ей смешно! Он страдает, а ей смешно! Он же не виноват, что со стола на них с Ивановым посыпались грязные тарелки? Да, драка не получилась красивой. Но это не мешает ей быть настоящей. Мужчина подрался, а его за это не уважают! И даже заставляют мыться! Из-за того, что боевые раны смазаны шпротным маслом!

Дрожа от холода, он сбросил одежду. Тело сразу покрылось мурашками, отчего кожа стала похожа на апельсиновую кожуру. Слава богу, вода была горячей, и он быстро согрелся. Как хорошо! Через десять минут в ванную заглянула Саша.

— Леша, ты здесь уснул?

— Тебе-то что? — буркнул он.

— Выходи. Эх, джинсы жалко! Теперь на них останется масляное пятно!

— А щеку мою тебе не жалко? Тоже останется пятно.

— Кровь остановилась?

— Это же не пулевое ранение.

— Вылезай. Мне холодно, я в ночной рубашке.

— Залезай, — Алексей отодвинул занавеску.

— Ну, тебя! Четыре утра!

— Что еще не делают нормальные люди в четыре утра? Не принимают душ, не дерутся, не занимаются любовью…

— Ну, на счет любви я ничего не говорила, я только не люблю, когда мокро.

— Ладно, беги в постель, я сейчас.

Он постоял еще немного под горячими струями, закрыл воду и нашарил полотенце. Потом оделся и побежал в комнату. Упал в кровать и окунулся в знакомый запах ландышей. Саша подвинулась:

— Ты теплый?

— Да.

— Как всегда врешь! Холодный. Хитрый, на нагретое место!

— Иди сюда, — он притянул жену к себе.

— Что у вас там случилось? С кем подрался-то?

— Да ну их! Лучше поцелуй меня. И пожалей.

— Вот еще ребенок, — проворчала она, гладя Алексея по голове. — Бедный, бедный, несчастный Лешик. У нас болит щека, нам мордочку набили…

— Это я набил, — обиделся Леонидов, отодвигаясь. — Я!

— Ну, хорошо: мы мордочку набили… Постой. А зачем тогда тебя жалеть?

— У меня рука болит. Я слегка погорячился.

— Леш, давай спать?

— Спи. А я все равно не усну.

Саша отвернулась к стене, сладко вздохнула и через несколько минут уже дышала глубоко и ровно. Алексей понемногу успокаивался.

Все пройдет. И это тоже. Завтра он расстанется с этими людьми навсегда. Жаль, что недооценил Сашу Иванова. Жаль. С другой стороны: что бы это изменило? Главное: трупов больше не будет. Это главное. А все остальное… Сам же сказал: так устроен мир. Существующий порядок вещей не изменишь. Он сладко зевнул и закрыл глаза. Вскоре к нему пришел сон.

А за окном уже был новый день. И если бы он знал, что неприятности еще не кончились, то ни за что не уснул бы.

В половине восьмого утра он открыл глаза и подумал: неужели же это никогда не пройдет? Дурная привычка просыпаться в одно и то же время? Саднила расцарапанная щека, болела рука. Он тут же вспомнил ночную драку. И как теперь показаться людям на глаза? У жены в косметичке должен быть тональный крем. Алексей проворно вскочил с постели.

«Куда в такую рань, чучело?» — обозвал он сам себя. Но лежать не хотелось. «Тело, как фарш, только-только из мясорубки. Пока очухаешься, слепишься в котлету, и уезжать уже пора. Рука болит. Зато зарядку можно не делать! Производственная травма — лучшее оправдание лени. Не могу же я в таком состоянии болтаться на перекладине?».

Он сладко зевнул и пошел умываться. Приняв водные процедуры, вернулся в комнату и сел в кресло. Покосился на спящих Сережку и жену.

«Спят. Дрыхнут. Как цуцики. А я тут ходи! Даже поговорить не с кем!»

— Сашка, спишь? — позвал он. — Где твой тональный крем?