Наталья Андреева - Ничего личного

— Не надо! — она резко оттолкнула протянутый стакан.

— Успокойтесь. Ну, что случилось? Мужчина вас обманул? Бывает.

— Но я тоже хочу верить в сказки! Почему нельзя? Что во мне такого, из-за чего я не могу получить принца на белом коне? Настоящую любовь?

— Вот уж не поверю, что вы их читаете. Сказки. Может, и любовные романы?

— Представьте себе, иногда читаю! Устаю быть умницей. И всегда испытывала гордость оттого, что другие только над книжками вздыхают, а у меня все это есть. Настоящая любовь. Страсть. Что меня так безумно любят. Я даже в лица женщинам заглядываю, когда вижу, что у них в руках подобная книга. Так и хочется крикнуть: вот она, я, про которую это все написано! Смотрите! У меня это есть! Вы хоть представляете, что у меня отобрали?

— Да я-то тут причем? Манцев все равно сказал бы вам правду после праздников, когда его назначили бы на место Паши. Они с Норой уже договорились.

— Вы что, это слышали? — упавшим голосом спросила Ольга.

— Видел. И нежные взгляды, и записочки, которыми они обменивались. Там все на мази, да и сам Костя не отрицает. Он недавно за сигаретами приходил, мы очень мило побеседовали. И откровенно. Как мужчина с мужчиной. Манцев во всем признался… — Тут он сообразил: девушка, кажется, плачет. — Оля, бросьте вы! Ну стоит ли так переживать? Ну не сложилась одна красивая сказка, сложится другая. Среди мужчин тоже есть еще романтики, будут вам и рифмы, и розы, и кофе в постель.

— Да если Манцев вам все рассказал, как вы можете все это говорить?! Я думала, что он ради меня… Неужели из-за своей карьеры?

— Что?

— Нет, не из-за карьеры. Из-за Норы. Из-за женщины, которую я никогда не считала соперницей и даже жалела! Еще предлагала Паше дать ей денег на первое время. Смешно! — Ольга и на самом деле рассмеялась, но смех ее был горьким. — Я ее пожалела! Какая же я дура! Она надо мной, должно быть, смеется! Нора надо мной смеется! Ну Манцев, ну комедия! Кто считает меня умной? Сейчас всем пойду плевать в лицо…

— Да хватит уже! — не выдержал Алексей. -Нечего было затевать эту праведную войну! Обостренное чувство справедливости имеет плохие последствия. Умная девушка, а занимаетесь глупостями. Неужели вы серьезно думаете, что, убрав Иванова, восстановите на фирме справедливость и воцарится всеобщее благоденствие? Дело не в человеке, а в системе. Никогда не будет справедливости и человеческих отношений там, где люди делят большие деньги. Ибо чем больше у человека денег, тем больше ему их надо, прямо пропорциональная зависимость: рост наличной денежной массы увеличивает рост потребностей. И жадность. Самые щедрые люди — бедные. Охотнее делятся последним, чем излишками. Ими вообще никто не делится. К примеру, сначала человек мечтает о какой-нибудь машине, просто о машине, абстрактной, не имеющей ни марки, ни цвета, ни цены. Потом, когда она появляется, он начинает активно смотреть по сторонам и замечать то, что рядом с ним движется. И ему уже хочется конкретную машину, с цветом, маркой и ценой. Он покупает и ее, и снова начинает оглядываться по сторонам и замечать уже то, что не просто движется, но и вызывает всеобщее восхищение. И так далее по возрастающей. Есть этому предел? Нет. И если у человека появляется возможность осуществлять свои растущие потребности, он начинает им служить, как дрессированная собачка. Вы уловили? Манцев метит на Пашино место. Серебрякова ему якобы обещала. Он страшный человек, если сумел вас так развести. Покойный коммерческий директор такими талантами не обладал, он с женщинами играл в открытую и под порядочного парня не маскировался. Как бы вам не пожалеть, Оленька.

— Да, Паша мне не врал. То есть… Мне казалось… Значит, ничего не изменится? Теперь?

— Да как бы хуже не стало. Старые карманы -они все ж таки полные, а новые пустые. Боюсь, рано или поздно вас из фирмы уберут. И Серебрякова не поможет. Манцев же и уберет. Каким бы то ни было способом. Зачем нужен человек, который к благоденствию нынешнего начальства руку приложил? Он же на особом положении. А надо, чтобы подчиненные были просто людьми с улицы, которые будут в рот смотреть и считать себя вечно обязанными. Пешки нужны, а не имеющие вес фигуры на этой доске. Пешка пока в ферзи пройдет, ее сто раз слопать можно. Чего их беречь? Наберут пешек, и будут их двигать. А вы — королева! Вам служить надо. Вас сдадут. Уже сдали.

— Ирина Сергеевна не позволит…

— Милая моя, ей просто рано или поздно будет не до тебя. Ну, был у нее муж, была проблема: как бы он не спутался с красивой молоденькой секретаршей. Секретарша оказалась порядочной, ее стали беречь и лелеять. Не стало мужа -не стало проблемы. К секретарше осталось просто хорошее отношение, но оно имеет свой запас прочности. Не оказывая новых значимых услуг, долго на этом не протянешь. Просто оцените ваши перспективы.

— Значит, я все сделала зря? Этим просто воспользовались…

— Не знаю, что вы имеете в виду, но у нас все любят делать чужими руками. Для своих драгоценных ручек всегда наготове белые перчатки. Вы — крайняя.

Ему показалось, что губы у нее задрожали. Вот вам и Ольга Минаева! Рассыпалась. А была такая гордая, независимая! Леонидову стало ее жалко.

— Да не надо так переживать, — сказал он. Сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— Ну да, переходный возраст. От юношеского максимализма к взрослому либерализму. Я понимаю, вы очень остро чувствуете несправедливость, сам от этого еще не излечился. Да, мир устроен несправедливо. Не кидаете вы, кидают вас. Выбор простой: полное его отсутствие. Стань либо преуспевающей сволочью, либо честным, порядочным, но бедным. Бедным быть никто не хочет. Я иногда хожу по улицам Москвы и думаю: мама родная! сколько же людей! И все хотят жить хорошо. Никто не хочет плохо. Но на всех все равно не хватает! Так кто выигрывает в итоге? А? Такие, как Костя Манцев. Ну, узнали вы об этом. Хотя, по тому, как ловко вы залезли в постель коммерческого директора, я ни за что бы ни подумал, что вы так будете переживать из-за Манцева.

— Я его любила… — упавшим голосом сказала Ольга.

— Кого? Пашу? Вы?!

— А что тут такого? — вскинулась она.

— Тоже мне! Нашли подходящий объект! Хотя, любовь, говорят, зла…

— Вы! Что вы в этом понимаете?!

— Да уж. Не понимаю, зачем вы шли сейчас к Манцеву. За утешением?

Она не ответила. Поднялась с дивана и тыльной стороной ладони вытерла лицо. Потом очень спокойно сказала:

— Прощайте, Алексей. Я, пожалуй, пойду.

— А мы разве больше не увидимся? Вы рано уезжаете?

— Да, слишком рано.

Уходя, она задела стол. Раздался звук удара. Но Ольга даже не вскрикнула. Вскрикнул он:

— Осторожнее!

Алексей долго прислушивался к ее шагам. Наконец, хлопнула дверь. «Хорошо, что я не пустил ее к Манцеву, — подумал он. — Пусть не сегодня. Выспится, подумает на свежую голову. Ну что, это все? Окончено представление? Все равно не засну»