Наталья Андреева - Островитяне

— Это твой мальчик? — спросила мама, улучив минутку.

Лида покраснела и отчаянно затрясла головой: нет, нет, нет. В глазах у нее было совсем другое: да! да! да! Я этого хочу! В ней наконец-то проснулась женщина. Сильные мужские руки, перевязавшие ее ногу, совершили волшебное преображение. Но маме необязательно было об этом знать.

«Мальчик» прошелся по малогабаритной квартирке, в Лидиной комнате задержался, долго разглядывал разложенные на столе конспекты, вышитые салфетки и недовязанную кофточку, потом со вздохом спросил:

— Значит, здесь ты и прозябаешь?

Лида не нашлась, что сказать. Все случилось само собой. Сергей всегда поступал так, как считал нужным, в данном случае он считал, что должен вытащить эту девушку из клетки, в которую она добровольно себя заточила. Она и опомниться не успела, как очутилась с ним в одной постели, причем все эти запретные вещи уже не казались такими гадкими и отвратительными. Лидина мама предпочитала делать вид, что Сергея просто не существует. Она к нему никак не обращалась, на его вещи, появлявшиеся в квартире, смотрела, как на пустое место, на родившуюся внучку с недоумением, откуда, мол? Ее вполне устраивала версия непорочного зачатия.

Ирония судьбы: все Лидины подружки, рано вкусившие запретного плода и часто менявшие партнеров, вышли в итоге замуж. Только она родила вне брака, хотя Сергей безоговорочно признал ребенка и записал девочку на себя. Лида лукавила: она очень надеялась на наследство. Денег у Сергея было много. Даже когда ее любимый был мертв, она мысленно делала подсчеты. Сколько им с дочерью теперь достанется, если других наследников у Сергея нет? Дочь-то он признал! Надо срочно начать кампанию по присвоению всего движимого и недвижимого имущества, принадлежавшего покойному. Лида была жадной, очень жадной, но, как и свое любопытство к интиму, всячески это скрывала.

Это давно уже вошло у нее в привычку: говорить только правильные вещи. Правильные с точки зрения морали ее мамы. Но думала она совершенно по-другому! И хотела другого. Но ей мешал страх. Лида понимала, что давно уже не девочка, что всего, чем пугала мама, простонапросто не существует. Но ей казалось, что стоит только пойти на поводу у своих желаний, таких гадких, что даже думать об этом стыдно, как небеса разверзнутся и ее поразит молния. «А проверить? — подсказывал рассудок. — А вдруг да не поразит?» Но страх был сильнее. Слепой детский страх.

Лиде казалось, что она живет в лягушачьей коже. Там, под этой уродливой кожей, совсем другая женщина — решительная, сексуальная, которая способна носить модные джинсы, ярко краситься, ходить в ночные клубы и заигрывать с мужчинами. Ведь она не дурнушка, а если немного похудеть, то и джинсы будут смотреться на ее фигуре неплохо. Она давно уже созрела и готова ринуться в бой за свое счастье, да кожа мешает. Проклятая лягушачья кожа, которую никак невозможно скинуть. Лида давно уже чувствовала, что кожа ссохлась, стала мала и трещит по швам, но все никак не лопнет. И она по-прежнему носила юбки-миди и унылые свитера, закручивала волосы в пучок и красила губы бледной, почти бесцветной помадой. А так хотелось, чтобы на нее обратили внимание! Она ненавидела женщин, которые не боялись себя показать, поэтому сразу же почувствовала антипатию к Анжелике. Она, Лида, моложе! И, если разобраться, привлекательнее! А эта нахалка затмевает всех! И не боится красить губы алой помадой и носить кожаные брюки в обтяжку! В душе у Лиды просто все кипело, когда она смотрела на Анжелику. Потом выступил Сергей. Лида чувствовала, что постепенно приходит в бешенство.

Когда Сергей сказал, что им мешал пожениться неразрешимый квартирный вопрос, он не был до конца откровенен. Отсутствие собственного жилья было только предлогом. И для него, и для Лиды. Она боялась . Придется ведь жить одной. Самостоятельно. Придется чуть ли не каждый день делать выбор, что значит отступить от маминой морали, ведь родительница не попадала в подобные обстоятельства. Мама, например, никогда не жила на частной квартире. Если все делать правильно, честно, то хозяевам будет, конечно, хорошо, но семейный бюджет затрещит по швам, и законным владельцам в итоге останутся отремонтированная квартира, починенные краны и оплаченные счета, а Лиде и ее дочери — дырка от бублика. Так что? Вступать в конфликт? Отстаивать свои права? Или быть хорошей с ними в ущерб себе? Лида предпочитала выбора не делать, оставить все, как есть. А как есть — это были их с Сергеем мытарства из его коммуналки в ее крохотную спальню.

Сергей тоже не спешил на ней жениться. Сначала было краткое ослепление: вот девушка, которая родилась для него, принадлежит только ему и будет верна ему при любых обстоятельствах. Хозяйка Лида была замечательная, семейный бюджет вела грамотно, записывая в тетрадочку все расходы и в конце месяца проверяла их, анализируя ситуацию. Но — скучно. Человек очень неглупый, Сергей подозревал, что за всем этим стоит. Лида скупа, но тщательно это скрывает. С одной стороны, это хорошо, а с другой? Такая ли жена ему нужна? И он колебался. Так они протянули пятнадцать лет.

Потом Лида поняла: надо дожимать. А то можно и на бобах остаться. Наследство уплывало из рук: Сергей начал от нее потихоньку отдаляться. И она стала вести свою игру, очень тонкую, и тут уж было не до маминой морали. Согласно маме, надо было встать в позу, развернуться и уйти с гордо поднятой головой. Сергею, конечно, хорошо, а ей с дочерью? Вот тут лягушачья кожа натянулась до предела.

Последний год дался ей очень тяжело. Чаша весов колебалась. Она чувствовала, что тут не обошлось без женщины и возненавидела ее заочно всеми фибрами своей души. Была уверена, что это какая-нибудь длинноногая красотка, из тех, что никогда не стесняются, летом ходят по улице полуголые, делать ничего не умеют, только хлопать ресницами, надувать губки и уводить чужих мужей. А тут еще собственная дочь подлила масла в огонь.

Занятая работой и Сергеем, Лида и опомниться не успела, как девочка выросла. Когда ей исполнилось четырнадцать, Лида вдруг посмотрела на дочь словно бы со стороны. И увидела рослую девицу, вполне уже оформившуюся, самостоятельную и характером совсем не похожую на мать и бабушку. То, чего бабушка не принимала совсем, о чем мать думала тайно, стыдясь своих мыслей, четырнадцатилетняя особа с выкрашенными в рыжий цвет волосами высказывала вслух, да еще и не стеснялась подробно комментировать!

Увидев впервые ее выкрашенные волосы, Лида пришла в ужас.

— Немедленно смой краску, дрянь! — закричала она. — Пока бабушка не увидела!

— Еще чего! — огрызнулась дочь.

— Волосы покрасила! А что с тобой дальше будет?

— Блондинка, — флегматично ответила дочь.