Наталья Андреева - Поговори со своей тенью

— Ну, ничего! Я с ним разберусь! Ведет себя с тобой так, будто ты — уличная девка! Ведь вы оба должны разделить ответственность, ты понимаешь? Оба!

— Не со мной, — поправила я. — Не со мной он так себя ведет.

— Да ведь это ты делала от него аборт!

— Не я. Моя подруга.

— Какая еще подруга?! Я тебя видел с ним! Я тебя видел у клиники! Я твое имя прочитал в медицинской карте!

— Ты и в регистратуре всех подкупил, — усмехнулась я.

— Мало того: я говорил с врачом. И с санитаркой. Чтобы развеять твои иллюзии, Саша! Ведь ты черт знает что вбила себе в голову!

— Замолчи! — испугалась я. И твердо сказала: — Аборт делала Виола.

— Ну тогда представь мне ее, — напряженно сказал Игорь. — Где она? Ну где? Почему никто, кроме тебя, с ней не общается?

Разговор происходил у меня дома. Когда он это спросил, я насторожилась:

— Ты слышишь? Хлопнула входная дверь!

— Нет. Я ничего не слышу.

— Слышишь! И все ты знаешь! Про нее знаешь! Ты видел ее, причем не раз! Игорь, почему же ты молчишь?! Почему ты про нее молчишь?! Почему ты хочешь, чтобы я была такой плохой?! Неужели вы с ней заодно?! Игорь!

Он испугался. Да-да, он испугался! Я прекрасно помню, как изменилось его лицо! Сижу теперь и вспоминаю, потому что о том эпизоде не упомянула в своем дневнике. Я сейчас хочу это вспомнить. Потому что до меня начинает доходить: он скрывает от меня Виолу! Значит… Значит, она ему ближе, чем я, вот в чем дело! Но что между ними происходит?!

Мне осталось совсем немного. Перейти к одному из самых мрачных эпизодов своей жизни. Ибо к тому все и шло».

«На этот раз я ничего не буду комментировать, потому что и так понятно: Близнецы — это мы с Виолой. Ибо с некоторых пор я говорю «нас». Он нас не понял. Он нас обидел. Он нас обманул. Ну и так далее. Это был краткий период полного единения, хотя, как и в случае с любыми близнецами, характеры у них (то есть у нас) сформировались разные. Но они — дети одной матери и одного отца, рождены в один день и потому похожи как две капли воды.

Нас объединила ненависть. И не только с Виолой. Я уже давно не упоминала имени Большой Махи, но это не значит, что та исчезла с горизонта. Просто не было повода. Но когда мы с Фиалкой с неделю не появлялись на тренировках, она не могла не забеспокоиться. А не появлялись мы по причине вполне понятной: по состоянию здоровья.

Большая Маха позвонила во вторник и спросила:

— Что случилось? Почему прогуливаем? Александра Белова решила бросить тренироваться?

— Нет. У нас… небольшая проблема. То есть большая, конечно, — замялась я и отчаянно сказала: — Я даже не знаю, как начать…

— Ну понятно. Для него — небольшая проблемка, а для тебя — конец света. Выводим среднее арифметическое, и получается неприятность, которую мы как-нибудь переживем. Ну и дура же ты!

— Не я. — Хотела сказать, что аборт сделала Виола, но не стала пускаться в объяснения. Большая Маха тяжело вздохнула:

— Ну и когда же вас ждать?

В ее словах чувствовалась ирония, подтекст которой был мне понятен: она нас осуждала. Но что поделаешь? Дело уже сделано. Игорь сказал, что можно было бы привлечь Смелякова к ответственности и доставить ему кучу неприятностей. Можно было бы провести тест на установление отцовства, позвонить его жене, его влиятельному тестю, вчинить иск за моральный ущерб, родить ребенка наконец и потребовать алиментов. Можно было бы сделать с ним все что угодно, но мне это и в голову не пришло! А Виоле — тем более. Ведь она — это она. Всего лишь птица на ветвях того дерева, которое называется мужчиной. А брат уверен, что это я делала аборт, потому и возмущается.

— Так когда? — повторила свой вопрос Большая Маха, поскольку я молчала.

— Я думаю, что в понедельник.

— Тогда до встречи, — довольно сухо сказала наша тренерша и положила трубку.

— Вот видишь, — пожаловалась я Виоле. — Она нас осуждает!

— Подумаешь! — фыркнула Фиалка. — А судьи кто?

Дело не в этом. Большая Маха не хотела, чтобы близкие ей люди повторяли ее ошибки. Если бы она знала, что мы собираемся продолжать серию неправильных решений элементарной задачи!

Теперь я хочу вернуться к разговору со Смеляковым в тот вечер, когда мы с Фиалкой приехали из больницы. Он позвонил часов в девять и спросил:

— Ну как? Проблема решена?

— Допустим, — сухо сказала я, поскольку исполняла обязанности парламентера в этом нелегком деле.

— Вот и умница. Прости, я погорячился тогда. Ну не то чтобы погорячился. Короче, давай забудем. Вначале июня жена улетает отдыхать за границу вместе с детьми, а мне выпадают три выходных: двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое. Совсем замотался на работе, надо бы отдохнуть. Представляешь, до сих пор сижу в офисе! — пожаловался он.

— А если Оля слышит наш разговор?

— Я ее отпустил. Да и сам скоро домой двину. Знаешь, что я подумал?

— Что?

— Надо бы как-то компенсировать… Что, если мы махнем на Селигер?

— Куда?

— На Селигер. На эти три дня. У клуба есть база на Селигере: коттеджи со всеми удобствами, боулинг, теннисные корты, сауна, бассейн. Ну и рыбалку организовывают — просто су… — Он кашлянул, словно модное словечко застряло в горле. — То есть отличную. Рыба, говорят, сама в сети идет.

— Как шар сам несется к кеглям. Приятно быть победителем.

— Ну так что? Мир?

— На три дня? — усмехнулась я. — Жена, значит, уезжает, можно устроить себе каникулы. А что, другой кандидатуры нет? Разве с этим сейчас проблема? Обратись в клуб, там подыщут.

— Какая же ты… Несговорчивая.

— Да, но в данном случае все решаю я. — То есть, как я считала, Фиалка все, что могла, уже сделала. Теперь ей остается только молчать. — Никак не пойму: почему ты позвонил? Совесть, как я понимаю, тебя не мучает, отношения прекратить ты уже давно хотел. Так почему? Сейчас самое подходящее время.

— А для меня любое время — подходящее. Когда захочу, тогда и прекращу, — с иронией сказал Смеляков. И лениво добавил: — Денег сколько?

— За что?

— За поездку?

— Что у нас получается? Три дня? Три ночи по пятьсот. А день? А мое общество? Думаю, тысячи две долларов.

— Да ты с ума сошла!

— Обратитесь в другую фирму, раз наши услуги показались для вас слишком дорогими. Всего хорошего.

— Постой. А питание, проживание — это не считается?

— Ну, хорошо, — смилостивилась я. — Пятьсот скину. Полторы. Общество Глупой Пучеглазой Лягушки бесплатно.

— Кого?! — опешил он.

— Я себя иногда так называю: Глупая Пучеглазая Лягушка.

— Забавно! Глупая… Ха-ха! Вот почему я никак с тобой не расстанусь! Забавная ты. Но все-таки: отдых — люкс. Это как? Не считается?