Наталья Андреева - Поговори со своей тенью

— Да, — с некоторой заминкой ответил он.

— И… что?

— Ничего. Я же тебе говорю: все в порядке.

— Значит, она ничего не рассказала?

— А что она должна была рассказать? Нет, все в порядке, — в третий раз повторил он. И ко мне в душу закрадывается подозрение. Если человек в третий раз пытается убедить тебя в том, что все в полном порядке, это значит только одно: ничего не в порядке. Но брат все так же ласково говорит: — Ты ни в чем не виновата. Я это знаю.

Игорь еще раз повторил: «Я это знаю». Да он просто-таки давит на меня! Игорь на меня давит!

— Ты хотел, чтобы я пошла в милицию. Чтобы сделала признание.

— Никуда ходить не надо.

— И насчет Виолы. Как быть с ней?

— Она у тебя? — настороженно спросил брат.

— Я… не знаю. Кажется. Или в любой момент может появиться. У нее ведь есть ключ.

— Ты вот что: сиди дома. Я сейчас приеду.

— С милицией? — подозрительно спросила я.

— Не будет никакой милиции. Даю тебе слово.

— Правда?

— Ну, конечно!

— И ты меня избавишь от нее?

— Ну, конечно!

— И как же это будет выглядеть? Если без милиции?

— Ты, главное, сиди дома, никуда не уходи. Поняла?

— Да. Но она очень опасна, — пожаловалась я.

— Знаю. Но все будет в порядке, ты ничего не бойся. И жди меня. Я все устрою. Дай слово, что никуда не уйдешь.

— Я никуда сегодня не собиралась.

— А Виола?

— Она сама по себе. Ты же знаешь.

— Так вот: попытайся любыми средствами ее задержать. Разговаривай с ней, отвлекай. Я скоро буду. Если что, звони мне на мобильный. Я буду с тобой разговаривать. Хорошо?

— Да.

— Я тебя очень прошу, Саша. Слышишь? Я тебя прошу .

Он меня просит, подумать только! Великий Будда меня просит! А как же его позиция? Как же я-мудрее-тебя-на-целую-тысячу-лет?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Раз ты просишь, я буду сидеть дома и ждать тебя.

— Вот и умница. Ну все. Целую.

И в трубке раздаются осторожные гудки. Именно так: осторожные. Мне показалось, что Великий Будда ушел из собственной квартиры на цыпочках. Нет, определенно что-то случилось. Но велено сидеть и ждать. То есть он, конечно, просил, но…

Надо чем-нибудь себя занять. У меня еще осталась последняя, двенадцатая история. Вернее, всего-то несколько страничек, поскольку глава еще не дописана. Это август месяц. Тот самый, что стоит сейчас на улице. Жара, палящее солнце. Половина населения Москвы за городом, на дачах, еще какая-то часть разъехалась по курортам. Но Леночка у нас пока невыездная. Следствие по делу «синих» трупов еще идет. Милиция ищет убийцу. А Леночка — главная свидетельница. Она и еще Большая Маха. Но я знаю, что Большая Маха меня не предаст. Никогда.

Итак, я вновь открываю свой дневник и обращаюсь к записям».

«Лев — это, разумеется, Игорь. Во-первых, он родился в августе месяце, под знаком Льва. Если быть точнее, семнадцатого августа в семь часов утра. Семь — наше с ним счастливое число. Его первый крик, больше похожий на кошачье мяуканье, а не на грозный рык, возвестил о начале новой эры. А во-вторых, он и в самом деле Лев. Царь зверей. Хозяин прерий. То есть саванн. А заодно и лесов, полей и рек плюс конгломератов и мегаполисов. Я не сильна ни в географии, ни в зоологии, но, по-моему, везде, где кто-нибудь да обитает, есть свой Лев. Джек, который построил дом. Или дурдом. Так мне кажется, а мне в последнее время что-то многое кажется.

Во-первых, мне кажется, что развязка близка. Я, то есть Виола, сделала все, чтобы избавить Игоря от жены-людоедки. Теперь ей конец.

Во-вторых, мне кажется, что Игорь будет этому только рад. И спешу обрадовать Великого Будду изъявлением дружеских тире родственных чувств по телефону. Я с ним, я рядом. Всегда буду рядом. Баритон мертв, а мы с Фиалкой ушли незамеченными. Даже если Леночка расскажет теперь правду, ей никто не поверит. Но об этом я пока молчу. Откуда мне знать об убийстве Леночкиного психотерапевта? Главное — не забыть сделать удивленное лицо и округлить глаза: да ты что?! Не может этого быть!!!

Моя мама несчастна, папа тоже, но он молчит. Вернее, теперь они молчат в два голоса. В нашем дурдоме, построенном Джеком, удивительно тихо. Такая мертвая тишина бывает только тогда, когда в доме есть покойник. Но у нас никто не умер, напротив: я пытаюсь вернуть их всех к жизни. К реальности, данной им отныне в моих ощущениях. Быть может, Глупая Пучеглазая Лягушка чего-то не понимает? Мама даже перестала рассказывать окружающим, как у нас в семье все замечательно. Ибо эти окружающие уже знают: Леночку подозревают в убийстве. Шила в мешке не утаишь. Биография нашей семьи в последнее время стала предметом, который со всем старанием изучают оперативно-розыскная группа и следователь. Возможно, что и прокурор, и вышестоящее начальство. С того времени, как нашли труп Туманова, по ней, биографии этой, написана целая монография. Два тома уголовного дела. Пока два.

Но ничего. Все пройдет, и мы заживем хорошо. Я, правда, не знаю, что такое «хорошо». Оно, «хорошо» это, как линия горизонта: все время видна, но, сколько не приближайся, остается все на том же почтительном расстоянии. Для меня. И я упорно не хочу замечать, что все дальше оттаскиваю от этой линии Великого Будду. Быть может, он там уже побывал? А я, дуреха, и не заметила!

Счастье — это отсутствие несчастья. Новая формула, выведенная мною путем двойного отрицания.

Надо бы спросить у самого Великого Будды, правда это или нет. Тем более что он сам попросил:

— Саша, ты не могла бы зайти?

— А что случилось?

— Нашли еще один труп. — (Да ты что-о-о?!!) — Убит психотерапевт, к которому ходила Леночка, — упавшим голосом говорит Игорь. И мне становится его жалко. Так жалко, что я пулей лечу к брату.

Виола меня останавливает:

— Напрасно ты это делаешь. Тебя ждет еще одно разочарование.

— Какое разочарование?

— Ведь ты знаешь , что он скажет. Ты это уже знаешь. Так зачем? Это что, такая форма мазохизма? Не хватит ли над собой издеваться?

— Мне надо с ним поговорить, — упорно повторяю я глупейшую из фраз. Избитую прелюдию к выяснению отношений.

— Ну как хочешь, — устало говорит Фиалка и остается дома. Сама она с Великим Буддой все уже выяснила. А вот Глупая Пучеглазая Лягушка — нет.

…Великий Будда дома один. У Леночки нервный срыв, и она в больнице. На это раз всерьез. Вовку забрали ее родители. Валерия Сергеевна в шоке и старается теперь создать вокруг единственного внука стеклянную стену. Нет, скорее колпак. Чтобы ни один из звуков внешнего мира под него не проник и не потревожил нежную детскую душу. Чтобы Вовка не понял, что происходит с родителями. А поскольку моим родителям подобное строительство, как, впрочем, и всякое другое, не под силу, Вовку прячут в загородном особняке Леночкиного папы. И тщательно окружают вниманием и заботой.