Наталья Андреева - Раб лампы

— Евдокия Ивановна, изучайте! Изучайте анатомию! Изучайте мужское тело! В подробностях! У вас не получается, — говорил ей на занятиях старичок-преподаватель. И приводил специально для нее молодых красивых натурщиков, которые раздевались за ширмой, а когда выходили, она мучительно краснела. — Девочка моя, что это такое?

Он тыкал пальцем туда, куда она боялась и посмотреть.

— У вас талант, но вам надо работать. Много работать… Э, да вы даже не смотрите! Ну, что это такое?

— Ну, что это такое? — спросила она только что вылепленный торс. — На кого ты похож? У тебя непропорционально длинные руки! А самое главное, что ты ничуточки не похож на Алика! Ты тощий! И он будет ругаться! Он будет ревновать!

Ей показалось, что хлопнула входная дверь. Сквозняки. Надо было запереть ее. Хотя кого тут бояться? Поселок огорожен каменным забором, в будке у шлагбаума охранник. А как же тогда в ее дом проник злоумышленник? Она вздрогнула и схватила тряпку, чтобы вытереть руки. Надо закрыть дверь.

В холле никого не было. Она вздохнула: слава богу! Посмотрела в окошко: в соседнем доме на втором этаже горели окна. Карла Янович дома. Ей стало спокойнее. Она заперла дверь и проверила засов: надежно. Ведь придется ночевать одной. А разве раньше такого не случалось? Случалось, но… Это было до гибели Лимбо. Впрочем, с тех пор маньяк никак не напомнил о себе. Так отчего же она нервничает?

Надо позвонить Алику. Может быть, он приедет? Было время, когда, ночь-полночь, муж бросал все дела и мчался утешать любимую Дусю. Когда ее громили критики, работы не брали на выставку, срывался заказ. Она привыкла, что Алик — как пожарная машина. Надо ему позвонить. Мобильный телефон так и лежал в сумочке. А та осталась в холле, на калошнице.

Пришлось вернуться в холл. Она еще раз подергала дверную ручку и убедилась: заперто. Взяла сумочку и вернулась в мастерскую. Достала мобильный телефон. Потом стала искать жевательную резинку, будто по телефону Дере мог почувствовать неприятный запах у нее изо рта. Она сделала это машинально. Алик был аккуратен до тошноты и брезглив. Роясь в содержимом ридикюльчика, она нащупала смятый бумажный листок. Поморщилась: что за беспорядок! Надо время от времени выбрасывать всякую дрянь, которая скапливается непонятным образом. К примеру, как это сюда попало? Какая-то афиша?

Она вытащила сложенный вчетверо лист обычной принтерной бумаги. Развернула его и вздрогнула. Во весь лист огромными печатными буквами было написано:

«За тобой должок, сука!»

Как это сюда попало?! Она кинулась в холл, в третий раз подергала дверь. И без сил опустилась на калошницу. Как это сюда попало? Вспоминай! Как прошел день? Где была? С кем общалась? Завтракала с Аликом, встречалась с Кларой. Потом поехала сюда. И — все. Ни деловых встреч, ни интервью. Когда в ее сумочку могли засунуть угрожающее послание? Ведь это угроза? И что теперь? Звонить в милицию? Она заметалась. Если милиция, то местная. Когда они приедут? Если вообще приедут. Всю ночь сидеть, ждать? А скорее всего откажут. Подумаешь, подбросили записку угрожающего содержания! В голову не пришло ничего лучше, чем позвонить Дере.

— Да! — раздался в трубке недовольный голос мужа.

— Алик, я нашла в сумочке записку.

— Какую записку? От кого?

— Я не знаю. Думаю, что от маньяка.

— Какого маньяка?

— Того самого, который уничтожил Лимбо. Он пишет: «За тобой должок, сука!» Неужели меня хотят убить?

— Да кому ты нужна! Погоди-ка… У меня есть знакомый. С телевидения.

— Он хочет меня убить?

— Он может вставить сюжет о тебе в рейтинговую телепередачу! Записка с угрозой… Это неплохо.

— Так ты что же — не приедешь?

— Опомнись! Ночь на дворе!

— А как же маньяк? — жалобно спросила она.

— Ложись спать! — рявкнул муж.

— Алик…

Он не дослушал и бросил трубку. Нервничая, она прошлась по мастерской. Как это оказалось в ридикюле? Судя по реакции Дере… Только он и Клара — больше никто не мог незаметно подложить ей записку.

В ресторане она уходила в дамскую комнату, а сумочка осталась лежать на столике… Но зачем это Кларе?

У Дере времени тоже было достаточно, чтобы подбросить записку… Но зачем это Алику?

Она задумалась. Муж нисколько не взволновался. Напротив, обрадовался возможности вновь привлечь к себе внимание прессы. Надо держаться на плаву, не позволяя о себе забыть. «Маньяк продолжает преследовать Маргариту Мун!» Неужели?…

Она немного успокоилась. Записка — дело рук Дере. «Звезды» постоянно сочиняют о себе истории, чтобы подогреть интерес. Якобы их преследуют, им угрожают, на них нападают. Алик знает, что врать она не умеет, и никогда на это не пойдет. Вот он и придумал ловкий ход. Маргарита Мун скажет чистую правду. И даже не будет знать, кто за этим стоит.

Она успокоилась окончательно. С запиской понятно. Дело рук Дере. Но какое право он имеет так с ней поступать? Думает, что она не догадается? Ну уж нет! Это ему с рук не сойдет! Довольно! Джинн выпущен из бутылки! Маргарита Мун будет мстить! Она едет с Кларой на курорт!

Когда она сообщила об отъезде, Альберт Дере откровенно обрадовался.

— На две недели? Да это же здорово, Дуся! Нам надо друг от друга отдохнуть!

— Скажи честно: у тебя любовница?

— Какая любовница? У меня есть время на любовниц? Я же все время занят твоими делами! -разозлился Дере.

— Ты сердишься, Юпитер — значит, ты…

— Ну хватит! Когда отъезд?

— Я тебя огорчу: недельку придется потерпеть. Мы оформляем документы.

— Мы?

— Я и Клара.

— Ах так! Ты и эта…

— Без комментариев.

— Если бы я тебя не знал, то отменил бы эту поездку.

— Значит, я вне подозрений? Ты и мысли не допускаешь, что я могу кем-нибудь увлечься?

— У тебя на это времени нет. Я веду переговоры с городскими властями. Ты у нас нынче модный скульптор. Твои работы могли бы украсить улицы города. Но проекты утверждает городская Дума. Их у нее на рассмотрении сейчас не менее двухсот. Я разделяю их на три группы. Первая — те, которые финансируются заказчиками. Вторая — просто талантливые произведения, которые достойны реализации. Третья — устанавливаемые за счет государства. Я их называю «всегда», «никогда» и «свои люди — сочтемся». Чтобы добиться государственного финансирования, надо постараться. Хорошо, что у меня есть связи. Я знаю, что ты тяготеешь к монументализму. У тебя получится.

— И во что нам это обойдется?

— Это не твое дело. Твое дело — ваять.

— Что именно?

— А какая разница? Мы, Дуся, живем во времена мультикультуры. Население города делится на враждебные друг другу микросообщества. Что не нравится одним, приводит в восторг других. Что бы ты ни сделала — кому-нибудь это понравится. Пусть ругают. Хуже, когда молчат.