Наталья Андреева - Шутка

Людочка просто играла по их правилам, потому что это было приятно. Что бы она ни делала, все равно оставалась прелестной девочкой. А это гораздо лучше, чем изо дня в день слушать нотации и рассказы о других детях, которые красивее, умнее и гораздо талантливее. И случилось так, что девочка постепенно начала забывать о том, что дядям и тетям нельзя верить. «Да, я знаю…» — говорила она себе. Но что именно — со временем как-то забылось. Тем более что папу перевели в Москву, и он вновь пошел на повышение.

И тут-то пришлось Людочке вспомнить перевешенные в школе плакаты. Жизнь тоже была не без чувства юмора. Только она играла не плакатами, а эпохами и не перевешивала их туда-сюда, а просто убирала со сцены. Так, деревянный щит с коммунизмом исчез вовсе, а социализм засунули далеко, на задворки, в темный и пыльный чулан. Зато тот, со звериным лицом, который долгое время склоняли как причину всяческих бед, был извлечен и вывешен на самое видное место. Его протерли влажной тряпочкой, кое-где подкрасили, подновили, дорисовали в местах неясных и объявили годным для всеобщего пользования. И все эти банки, биржи, торговые центры и многочисленные фирмы возникали, как грибы после дождя.

Папа Сальников, человек неглупый, быстро понял, что перемен не избежать, и прежних убеждений держаться не стал. Его жена по-прежнему хотела хорошо кушать, а дочка заканчивала школу. И бывший коммунист пошел в массы, чтобы вернуться во власть уже народным избранником.

В Людочкиной жизни ощутимых перемен не произошло, если не считать того, что она просто выросла. И кроме привычки есть лимоны с солью взяла с собой во взрослую жизнь и другую милую привычку: устраивать людям всяческие розыгрыши. Умерла белая болонка Манишка, импортные нейлоновые колготки перестали быть дефицитом, как и многое другое. Но если бы Людочка Сальникова знала, до чего иногда доводят милые розыгрыши, она задумалась бы о жизни всерьез.

— Тимка, будильник!

— Вставай, Тимка!

— Угу. Сама.

— Ты с краю. Немедленно вставай! Ну, Тимка!

Муж зевнул и нацелился на Людочку загадочным карим глазом. Она сразу поняла, что прозрачные кружева ночной рубашки не закрывают почти ничего. Кремовые розочки, сплетенные в хитрый узор, аппетитно красуются на белой сливочной коже. Полные ножки и складочки на животе надежно спрятаны в кружевной пене, зато соблазнительная грудь в глубоком вырезе такая, что… Ах!

Он все-таки прыгнул, гибкий, сильный, смуглый. Цепко схватил Людочку за плечи, развернул лицом к себе. Его губы попробовали на вкус сладость сливочной кожи. Людочка заглянула в загадочные миндалевидные глаза и успела только жарко прошептать:

— Будильник, Тимка… Будильник…

…В офис они с мужем приехали позже всех сотрудников. Подумаешь! Могли бы и вообще не приходить, но папа Сальников настаивал на том, чтобы Людочка каждый день бывала на работе.

— Ты должна трудиться, дочь! — внушал он Людочке и добавлял при этом: — Не забывай, что мой рейтинг зависит и от каждого члена семьи тоже.

Рейтинг, рейтинг! Это слово было для Людочки кислее, чем лимоны с солью. Пусть бы его молодая жена поддерживала этот проклятый рейтинг, каждое утро вставая по звонку будильника и отправляясь на работу! Так нет же. Спит, зараза гладкая, сколько влезет, спихнув маленького ребенка на руки няни.

Людочка только удивлялась, с какой ловкостью зараза Варька обработала папу Сальникова. Не прошло и года, как умерла мама Серафима Евгеньевна, страдавшая от сахарного диабета, но так и не научившаяся отказывать себе во вкусной еде. И вот уже пятидесятилетний, стремительно прогрессирующий политик стоит пред алтарем с юной красоткой, а над их головами приближенные старательно держат брачные венцы.

Людочка с самого начала воспринимала Варьку как типичную хищницу. Акулу, прячущую два ряда острых белых зубов за приторной улыбкой. Глядя в ледяные Варькины глаза ослепительного синего цвета, Людочка видела тех слащавых теток из своего детства, которые тянули нараспев:

— Ах, какая прелестная девочка!

Но для Варьки она, Людочка, уже не была девочкой. Мачеха оказалась старше падчерицы всего на три года. И улыбалась ей только на первых порах. Людочка чувствовала всей своей гладкой белой кожей, что новая жена папы Сальникова оказалась жадиной. Она долго шарила рукой в брачной корзине в поисках счастливого лотерейного билета, а вытащив, решила получить по нему сполна. Все, до копеечки, не вступая ни в какие благотворительные фонды.

Варькину жадность чувствовал даже влюбленный папа Сальников. Но осторожный советский функционер, всю жизнь довольствовавшийся расплывшейся, а последние годы тяжело больной женой, получив в свое законное распоряжение стройное и молодое женское тело, принялся служить ему с таким рвением, что позабыл про все остальное. А когда у молодой жены родился долгожданный сын, он урезал Людочкины расходы настолько, что любимая дочь жалобно взвыла:

— Это нечестно! Я тоже хочу есть!

— Тогда работай, — жестко сказал папа Сальников.

Втайне Людочка надеялась, что он любит ее больше, чем Варьку. Все-таки родная дочь, не синеглазая красавица-акула, приплывшая неизвестно из каких глубоких вод. И про рейтинг нельзя забывать. Откуда у политика, радеющего за нищее отечество, деньги на бриллианты для молодой жены, которая ну уж ничем не напоминает диктатуру пролетариата? Как объяснить ее новую машину и дорогие меха? Ее нескромность и частые вояжи в родной городок с полной выкладкой, то есть в этих самых мехах и с коллекцией дорогих побрякушек? Но папа Сальников только вздыхал и вместо грозной обличительной речи произносил всего лишь одно раскатистое слово:

— Вар-вар-вар-варра!

И все. В его устах это звучало почти как ласка.

Однако Людочка знала, что из списка членов семьи ее, родную дочь, исключить невозможно. И из завещания тоже. И кормить ее папа Сальников просто обязан. Сам родил, сам выучил, продержал возле себя почти до двадцати пяти лет, не заставляя ничего делать, пусть сам теперь и выкручивается. И папа Сальников выкрутился. Он купил дочери туристическую фирму и заставил ее ходить каждый день на работу.

Туристическую, потому что до этого момента Людочка по окончании бизнес-колледжа только и делала, что целыми днями красила ногти и путешествовала по заграницам. Рассказать о тамошних отелях, бассейнах, барах, дискотеках и дорогих ресторанах она могла не по картинкам и не понаслышке. Красочно и с подробностями. И посоветовать, где лучше и выгоднее отдыхать, могла тоже. А уж накричать на сотрудников и дать им соответствующие распоряжения — это у Людочки просто было в крови. От папы Сальникова.

Такая работа Людочке даже нравилась. Если бы еще не надо было так рано вставать! И мчаться сломя голову в гараж, за машиной. Людочка даже не представляла себе, что придет день, и она начнет делать это с удовольствием: вскакивать ни свет ни заря, завтракать на скорую руку, торопиться в офис. Быстрее, быстрее! Вплоть до того дня, когда человек, во имя которого совершался сей ежедневный подвиг, не стал просыпаться по утрам в одной с ней постели. Ибо в один прекрасный день в Людочкином белоснежном, евроотремонтированном офисе появился Тимур Муратов.