Наталья Андреева - Шутка

— В Швейцарию! — радостно захлопала она в ладоши. — В Швейцарию!

— Нет, малышка, — мягко возразил Тимур. — Мы поедем к моей бабушке, на Кавказ.

Впервые он позвал жену в гости к своей родне. Его мать, конечно, приезжала на свадьбу, но в Москве не задержалась и к себе не приглашала. О бабушке же Тимур вообще никогда не упоминал, как и обо всех прочих родственниках отца. И удивленная Людочка согласилась. Снаряжение пришлось взять с собой. Тимур предупредил, что некогда процветающие лыжные базы находятся сейчас в полном упадке.

Если Людочка и видела когда-то захолустье, то это было заграничное захолустье. Модное, курортное. Уютные деревушки в горах, маленькие ресторанчики, где подавали удивительно вкусные блюда с непременным сыром. И все выглядело так мило, аккуратненько, чистенько, люди были добрыми и приветливыми, оттого что жили в достатке, сервис великолепный, лыжные трассы безопасные.

На этот раз самолет приземлился в крошечном аэропорту, и из города они очень долго ехали куда-то на такси по узкой, плохой дороге. Людочка устала и задремала. А когда проснулась, то почувствовала, что ее жестоко обманули. Окружающий пейзаж ничем не напоминал Швейцарские Альпы. Никаких туристов в ярких куртках, горы, стоявшие вокруг стеной, выглядели грозно, погода же вдруг начала портиться.

— Тимка, куда ты меня привез? — ахнула она. — Это же дыра!

— Я здесь вырос, — тихо сказал Тимур.

— Бедненький!

— Отчего же? Мама привезла меня сюда, когда мне было лет шесть. Степь — моя первая родина, а горы… Это просто горы. Пошли.

Он привел Людочку в какой-то старый дом. Она никак не могла прийти в себя. Какое убожество! И эта чужая старушка, которую обязательно надо целовать в морщинистые щеки! А от нее, между прочим, пахнет чесноком!

«Фу!» — тайком поморщилась Людочка.

Тимур меж тем перебросился с бабушкой несколькими словами на каком-то странном, гортанном языке. И тут же принялся хлопотать по хозяйству. Людочка злилась до самой ночи: здесь она видела мужа еще меньше, чем когда лежала дома больная. Ей отвели маленькую комнатку, где не было даже телевизора, и Людочка от скуки два часа подряд красила ногти, экспериментируя с лаками различных цветов. Наконец ее позвали к ужину.

Морщинистая старушка выглядела совершенно безразличной. Они с Тимуром сидели за столом, словно два восточных идола. В замечательном лице Людочкиного мужа вдруг словно растворились тонкие европейские черты, и он показался ей большим мудрым змеем. Загадочный, бездонноглазый.

— Тимка, я есть не хочу, — опять начала капризничать Людочка. Мысль о том, что придется есть из глиняных тарелок в этом ужасном доме, казалась ей ужасной. — Пойдем спать.

— Хорошо. — Муж поднялся из-за стола и опять сказал несколько гортанных слов на незнакомом Людочке языке.

В спальне она просто вцепилась в Тимура:

— Что ты ей все время говоришь? Что?

— Напоминаю, что ты гостья.

— А может, надо напомнить, что я твоя жена?

— Она этого не оценит, — усмехнулся муж.

— Да? Я для нее такая плохая?

— Давай спать.

— А когда на лыжах? Завтра, да?

— Погода портится, — неохотно сказал Тимур.

— Ну если еще и лыж не будет! Да я с ума сойду от скуки! Немедленно хочу домой! Ты слышишь?

— Хорошо. Ты обязательно получишь то, что хочешь. Спи.

Утром голодная Людочка все-таки решилась позавтракать. «Швейцария! — с тоскойдумала она, глядя в глиняную тарелку. — Коттедж со всеми удобствами! Спутниковое телевидение!» Горячей воды в доме не было, и Людочка даже боялась думать о том, как и чем здесь моют посуду. Тимур вдруг исчез, оставив ее наедине со старухой, и вернулся только через час, подбрасывая в руке ключи от машины:

— Вот. Арендовал за умеренную плату. Довольна?

Когда Людочка увидела старые «Жигули», она просто застонала:

— Ох! И это поедет?

— Извини, иномарок для высоких гостей здесь никто не держит.

Покататься на лыжах в тот день им так и не удалось. Еще несколько лыжников, которых неизвестно каким ветром занесло в это захолустье, с тоской глядели на серое небо:

— Буран будет. Интересно, надолго?

Тимур долго и очень внимательно разглядывал пологий горный склон. Потом обнял Людочку за плечи:

— Смотри! Вот здесь здорово кататься, правда?

— Да, красиво, — согласилась она.

— Если утихнет буря, обязательно придем сюда. Очень удобный склон, даже такая лыжница, как ты, не разобьется.

— Что значит — как я? — обиделась Людочка. — Я замечательная лыжница!

Муж никогда не спорил с Людочкой. Она вдруг вспомнила, что не слышала от своего Тимки ни одного резкого слова. О чем он все время думает? Непонятный, загадочный человек. Но какой же красивый!

Ночью они лежали в маленькой комнатке под теплым одеялом и слушали завывание метели. Тимур пытался рассказывать Людочке о своем детстве, но она почти не слушала, сладко дремала. Угораздило же его вырасти в такой дыре! А ее — сюда приехать! Нет, хватит глупостей. Не надо Людочке ни его родственников, ни этих воспоминаний о прошлом. Он уже много лет живет в Москве, закончил престижный институт, работает в туристической фирме. Он русский по паспорту и одевается по-европейски. Ест нормальную еду, пользуется всеми удобствами и хорошей машиной. Ну, лазил когда-то в детстве по горам, стрелял каких-то там горных баранов. Или не баранов? Господи, о чем он говорит-то?

— Тимка, давай лучше ты меня поцелуешь?

— Ты не слушаешь?

— Если честно, то мне это не интересно.

— Я никак не могу понять, что ты за человек, — тоскливо сказал вдруг муж. — Неужели тебя никто и ничто не интересует, кроме себя самой?

— Что я за человек? Ну, ты, Тимка, даешь! Что ты за человек? А я просто Людочка.

— Неужели ты не замечаешь, как к тебе относятся окружающие?

— Конечно, замечаю! Я же не виновата, что я прелесть! У меня очень легкий характер. Вот.

— Легкий?!

— Ты завидуешь, да? Мой загадочный молчун. Мой снежный барс. Мой тигр — тигрище. Ты меня съешь сейчас, да? Ой, страшно-страшно!

— Ты устала, — отстранился от Людочки муж.

— Я?! От этих ужасных условий — да. Хочу в нормальный дом и в нормальную постель. Здесь даже душа нет, поэтому я тебя не хочу. Фр-рр. Обиделся?

— Спокойной ночи.

Людочка скоро уснула, а когда открыла глаза, то увидела за окном ослепительное солнце. Куда делись вчерашние тучи? Где мелкий, мокрый снег? Кра-со-та! Она вскочила с криком:

— Тимка! Где ты? Тимка!

Он сидел в большой комнате на старом, продавленном диване и накладывал на голень тугой эластичный бинт.

— Представляешь, полез на крышу и упал, — виновато сказал муж.

— Упал? Ты?

— А что я, не человек?

В Людочкиной памяти хранилось много воспоминаний, за исключением тех, что касались болезней мужа. Под его смуглой кожей текла, казалось, не кровь, а сама живая вода. И вот на тебе — ушибленная лодыжка.