Наталья Андреева - Стикс - 2

— Похоже, она не в себе, — поясняет Мария Семеновна, врач. — У нее был шок. А теперь… Амнезия.

— То есть как?

— Она ничего не помнит. Даже как ее зовут.

— Но на имя Ольга отзывается?

— В том-то и дело, что…

— Руслан Олегович! — кричит эксперт. — Нам как, приступать?

— Да, конечно, — рассеянно говорит он и пытается разглядеть под полотенцем лицо рыдающей женщины. — Алексей Петрович, вы бы ее одели.

— Видите ли… Я вам все расскажу! — клятвенно заверяет тот и обращается к врачу: — Попытайтесь ее успокоить.

— Ей надо в больницу. Что я могу? — разводит руками та.

— Кстати… — Он смотрит на «жениха». — Ваши документы?

— Э-э-э…

— Водительские права. Вы — свидетель. Я хочу знать, с кем имею дело.

— Они в пиджаке, — нехотя говорит Алексей Петрович.

— А пиджак где?

— В сенях.

Они выходят в сени. Пиджак висит на крючке. Почему здесь? Куда он собрался? Или… выходил? Все так же нехотя Алексей Петрович достает из кармана права.

— Ладошкин Алексей Петрович. Что ж, приятно познакомиться. Неожиданная встреча, да? — подмигивает капитан Свистунов.

— Я думал, тебя из органов выперли, — шипит Алексей Петрович.

— Значит, это твоих рук дело? Телегу ты накатал?

— Ка-какие у вас доказательства?

— Доказательства чего? Что ты бандит? Показания Илюши Сидорчука. Знаешь такого?

— Он же по… повесился.

— И это знаешь.

Ладошкин приходит в себя и говорит:

— Был сюжет в криминальных новостях. Смотреть телевизор никому не возбраняется!

— Ладно. Рассказывай, что случилось? Кого здесь убили?

Двери в обе комнаты отдыха приоткрыты. По голосам он определяет, что в правой полно народу. Там уже работает Серега, старлей:

— А ну, тихо! Опрашивать свидетелей будем по очереди!

Во второй комнате отдыха тихо. Там работает эксперт. Он входит первым, Ладошкин останавливается на пороге.

Вечер

Комната отдыха светлая и просторная. Окна занавешены кисеей, все форточки закрыты. А рамы и в самом деле двойные. Сквозняков они боялись, потому как напаримшись. На столе самовар, чашки и две вазочки: с баранками и с шоколадными конфетами, рядом валяется скомканный фантик. Два пакета сока, коробка с чаем. Спиртного нет. Все это он оценивает мгновенно. Глаз ни за что не цепляется: все в пределах нормы. Кроме одного. В картину не вписывается труп. Кровь похожа на разлившийся сок. Он смотрит на пакеты: клюква и черная смородина. Потом переводит взгляд на труп.

Потерпевший — мужчина высокого роста, плотного телосложения, волосы темные, нос крупный, мясистый и такой же сочный, полногубый рот. В момент выстрела сидел, а когда получил пулю в грудь, тело начало сползать, заваливаться на бок, да так и застряло между столом и лавкой. И непонятно, каким чудом удержалось в таком положении до сих пор. Подошел, потрогал стол. Мебель тяжелая, дубовая. Сработано на совесть. Лавка придвинута, зазор между нею и столом небольшой. Вот чем объясняется его странная поза. Одежды на потерпевшем нет. Простыня, в которую он был завернут, когда уселся за стол, сползла.

— В упор стреляли, — говорит эксперт.

— Убийца сидел напротив?

— Стоял. Но — напротив. У стола.

— Что, сказал: «Погоди, я тебя сейчас убью», встал, подошел к шкафчику, взял пистолет, вернулся и пальнул в упор? А это что?

Он кивает на полотенце, лежащее на столе перед потерпевшим. В полотенце что-то завернуто.

— Я сейчас все объясню, — поспешно говорит Ладошкин.

Капитан Свистунов подходит к столу и откидывает край белоснежного полотенца. На нем лежит пистолет. Это «Макаров». В глазах темнеет. Он нагибается и какое-то время рассматривает оружие, боясь до него дотронуться. Распрямившись, отступает, пятится и опирается рукой о стену:

— О, черт! Черт!

— Руслан, что с тобой? — спрашивает эксперт. — Ты что, привидение увидел?

— Да, — хрипло говорит он и сам не верит своим словам: — Это пистолет Ваньки Мукаева.

— Да не может быть!

— Я тебе говорю. Он мне ночами снится. Я эти номера наизусть знаю. Ванькин пистолет, точно. Считай, привидение увидел.

— Я вам сейчас все объясню, — бормочет Ладошкин.

— Да уж, потрудись, — щерится он. — Откуда у тебя оружие следователя Мукаева, пропавшего… — заминка, есть вещи, которые говорить нельзя, -… в конце июня?

— А может, и сам он поблизости? А? — взволнованно говорит практикант по имени Николай. Об истории с паленой водкой и амнезией следователя Мукаева все в Р-ске наслышаны. Тем более в органах. — Все думают, что его убили, а он на задании! Секретная операция!

— Засунь язык себе в ж… щенок! — орет он.

— Руслан! — качает головой эксперт. — Мальчик-то здесь при чем? Что ты как с цепи сорвался?

— Его задача номер раз — молчать! Она же номер последний! Пусть на… идет со своими комментариями!

— Извините, — бормочет стажер.

— Руслан, Руслан, — качает головой эксперт. — В отпуск тебе надо. Нервы ни к черту.

— Откуда здесь оружие Мукаева?!

— Я не знаю никакого Мукаева, — бормочет Ладошкин. — И пистолет не мой. Я сейчас все объясню. Насчет одежды. Она хотела одеться…

— Давай по порядку, — обрывает он. — Убитый, он кто?

— Александр Нахрапьев. Менеджер по персоналу. Работает в супермаркете.

— Так. Как было дело?

— Я пошел в сауну, попариться. Выстрела не слышал. То есть был хлопок. Но я этому значения не придал. Подумал: шампанское открывают.

— Выстрел из «Макарова» можно принять за хлопок вылетевшей из бутылки с игристым вином пробки?! Чушь!

— В парилке двойные двери. Она вагонкой обита. Ну, не подумал я, что это выстрел! Мало ли что? Я ж ничего не знал про оружие!

— Сосна, — тихо говорит эксперт.

— Что?

— Сосна, говорю. Комната отдыха обита вагонкой. Сосна — материал пористый. Следовательно, звукоизоляция хорошая. Лучшего материала и не найти.

— Короче: нашу жизнь осложнили до предела. Алексей Петрович, продолжай свой захватывающий рассказ.

— Я продолжал париться. Я, знаете ли, попариться люблю. Минут через десять вышел. Открываю дверь в комнату отдыха — а там он!

— Нахрапьев?

— Да. В крови. Голый.

— А пистолет?

— Пистолета нет. Вот я и подумал: что с ним?

— Хорошо подумал?

— Да. Но поскольку он был без сознания… Я, естественно, выбежал в коридор и стал звать на помощь. В это время открылась дверь другой парилки. И оттуда выскочила Ольга. Она так страшно кричала! Я ее даже не сразу узнал. Волосы опалены, лицо страшное. Этот ужасный ожог на щеке… Она так кричала! И все высыпали в коридор. Тут и началось…

— О пистолете.

— Ах, да! Я, естественно, сказал, что ей надо одеться. Она ж была голая.

— Абсолютно голая?

— Ну да! Даже без простыни! Без ничего! И хотя нам всем было не до этого…