Милан Николич - Современный югославский детектив

Я позвал Томажа:

— Здесь мы вроде бы не нужны. Может, съездим в Горянское?

Томаж пошел вслед за мной к машине.

— К Янезу на квартиру?

— Да…

Через двадцать минут мы были в доме убитого. Разрешения на обыск у меня не было, но оно и не понадобилось. Янез Врховчев жил в собственном доме и, будучи холостяком, полдома сдавал супружеской паре. Женщина, которую мы застали, согласилась впустить нас в Янезовы «хоромы», не потребовав никакого документа. Ей достаточно было узнать об убийстве Янеза и о начатом следствии.

Янез Врховчев оставил себе два помещения: комнату и прихожую. Его квартирантка сообщила нам, что убирается у него она, но я бы не сказал, что чистота и порядок были тут на завидной высоте. Результат обыска равнялся нулю! В шкафу мы нашли несколько пар нейлоновых носков, три пары дешевых наручных часов и с десяток шариковых ручек — товарец, которым поторговывал Янез. И ничего больше, никаких писем или фотографий, никаких бумаг, кроме одной — решения суда о денежном штрафе за торговлю контрабандным товаром. Судя по всему, Врховчев действительно был всего лишь мелким контрабандистом, пробавляющимся товаром, нелегально доставляемым из Триеста. Никакого следа его связи с группой, которую мы преследовали, не обнаружилось, и я уже начал сомневаться в своей версии. Может, он наткнулся на своих убийц случайно, увидел что-то, что ему не следовало видеть, и за это был убит.

И тут случилось нечто, вновь подтвердившее мое убеждение, что преследуемая нами группа не покинула пределов Югославии.

Мы как раз закончили обыск, и я сказал Томажу:

— Ничего интересного… Зря тащились…

Он хотел было поддакнуть, но не успел, потому что послышалось урчание мотоцикла, остановившегося перед домом, и сразу после этого мужской голос спросил квартирантку Янеза, тут ли мы с Томажем.

Я распахнул дверь и увидел милиционера. Он поздоровался и объяснил цель своего неожиданного прибытия:

— Я из Сежаны, товарищ Малин. Вас вызывают в Загреб. Вы должны вернуться немедленно. Мне приказано передать, что связь установлена!..

Наконец-то! Я обернулся и весело крикнул Томажу:

— По коням! Едем охотиться в другие угодья!

До города я добрался в полночь. Подъезжая пустыми улицами к управлению, я еще раз мысленно повторил все наставления, которые дал Томажу в связи с убийством контрабандиста. Список людей, с кем общался Врховчев… Как можно больше данных о его личной жизни… Его спекулянтские связи… Подробный реестрик поездок в Триест, составленный по датам… Да, кажется, все…

Еще с улицы я заметил, что в кабинете Младена горит свет. Стало быть, ждет меня!.. Я взбежал по лестнице и по привычке ворвался в кабинет без стука.

У Младена сидел начальник отдела. Его присутствие в кабинете в эту пору значило: случилось нечто серьезное. Я извинился:

— Простите, я без стука… Думал, Младен один… К тому же очень спешил…

Начальник только рукой отмахнулся и сразу же приступил к расспросам:

— Рассказывай, Малин, что за убийство случилось там у вас? По телефону нас информировали весьма кратко. Еще не располагали достаточными сведениями…

Понятно, ведь он разговаривал с Сежаной, когда опергруппа еще находилась на месте убийства. Я сжато изложил факты, стараясь не пропустить ничего важного, а в конце высказал свое мнение:

— Судя по всему, двое угонщиков у границы встретили своего человека, ехавшего из Италии. Думаю, на его машине они вернулись обратно в Югославию, бросив похищенный автомобиль. Коллеги из Сежаны пытаются установить номера всех машин, в течение вчерашнего дня прибывших из Италии в Югославию, но дело это нелегкое. Туристский сезон начинается, ежедневно до нескольких сот машин разъезжается по разным городкам. Не думаю, что удастся установить машину, но попытаться все же стоит.

Начальник, внимательно меня выслушав, кивнул головой и сказал:

— Да, по всей вероятности, так. Я тоже считаю, что угонщики через границу не побежали. Это логичнее всего… В противном случае не знаю, как бы им удалось уже сегодня наладить контакт с Црнковичем. Стоило ему вернуться домой, как они об этом узнали!

— Согласен, — добавил Младен. — Наверно, держали дом Црнковича под наблюдением, ожидая его появления. А это значит, что они находились здесь со вчерашнего дня…

— Гм… В таком случае они могли заметить, что мы пасем Црнковича, — обеспокоился я. Начальник согласно покачал головой.

— Именно… И все-таки они на него вышли!

Младен принялся объяснять мне то, чего я не знал:

— Сегодня в пять часов пополудни какой-то носильщик с вокзала принес Црнковичу письмо…

Протянув мне письмо, он продолжал:

— С этим носильщиком я поговорил. Человек, давший ему на вокзале письмо и заплативший, чтобы он отнес его по адресу сестры Црнковича, по описанию похож на старшего из угонщиков. Носильщику он сказал, что в Загребе проездом, потому не имеет времени посетить своего приятеля и даже на почту не успеет сбегать опустить письмо…

— Это «проездом» он ввернул, — заметил я, — чтобы носильщик ничего не заподозрил. Только почему он не отправил послание сам срочным письмом?

— Из осторожности, — пояснил Младен. — Есть несколько причин, как я полагаю. Во-первых, почтовому служащему мог показаться подозрительным человек, который из Загреба отправляет срочное письмо загребчанину. Такое не часто случается, и на почте могли запомнить лицо отправителя. А во-вторых, он, вероятно, сомневался, будет ли письмо вручено в тот же день. Это, я думаю, важнее. Впрочем, прочитай…

Я спросил, прежде чем приняться за письмо:

— Вы проверили отпечатки пальцев?

— Проверили. На письме обнаружены отпечатки пальцев трех человек. Црнковича, носильщика и еще кого-то, логично предположить — отправителя.

Я чуть не подскочил от волнения.

— Ну вот! Отправитель, по всей вероятности, эмигрант. Значит, есть возможность его идентифицировать, ведь и в Триесте, и в других городах, где регистрируются эмигранты, у них берут отпечатки пальцев!

Младен хмуро качнул головой.

— Слишком долго, — сказал он. — Разве не ясно, что этим людям очень и очень к спеху? Пока мы отправим письмо в триестскую полицию, пока получим ответ… Да и нет никакой гарантии, что эти люди где-то зарегистрированы…

Он был прав. Не успел я с ним согласиться, а он уже продолжал:

— К тому же отпечатков на письме должно быть четыре…

— Почему четыре?

— Ты забываешь о продавщице или продавце магазина, где куплен конверт. Отправитель письма наверняка постарался не оставить своих пальчиков на письме. Скорее всего, эти неустановленные отпечатки принадлежат продавцу. У него-то не было причин осторожничать.