Алина Егорова - Ангел-хранитель

– Разве что за сметаной, – неуверенно прошелестела она, усаживаясь в мягкое кресло.

Одного похода в «Курильскую гряду» Денису хватило, чтобы очаровать Арину, а вечерний сеанс в кино с какой-то мелодрамой покорил ее окончательно.

– Кустодиев – это вся моя жизнь! Один из величайших художников двадцатого века. Я даже назвал бы его непревзойденным, – с пафосом произнес Денис, подхватывая палочками кусочек суши. Он ими орудовал так непринужденно, словно был истинным японцем.

Арине, напротив, столовые приборы Востока давались с трудом. После очередной тщетной попытки подцепить кусочек пищи девушка оставила всякую надежду поужинать. Она еще какое-то время повертела в руках палочки, потом сделала вид, что еда ее совершенно не интересует. Денис, наблюдая за мучениями спутницы, едва сдерживал улыбку. Он подозвал официанта, и ей принесли привычные нож и вилку.

– Я сам недавно терпеть не мог палочки, – сообщил он.

Неловкость улетучилась, и Арина с удовольствием принялась за суши. Поедая блюдо, она ловила каждое слово Дениса. Он оказался научным работником, специализирующимся на русском изобразительном искусстве. Денис увлекательно рассказывал о разных картинах, преимущественно о произведениях Кустодиева. Арина неплохо знала работы этого художника и почувствовала себя в своей тарелке.

– Что вам в вашем институте культуры о нем рассказывали?

– Он родился в Астрахани, писал полотна в манере реализма…

– В Астрахани, реализм… – повторил Денис. – Если бы ты знала, что это за полотна! Его произведения имеют свою особую энергетику. Ты когда-нибудь замечала, что от картины «Сенокос» поднимается настроение? Она заполняет пространство своим теплом, ощущается словно исходящий от нее летний зной, и кажется, что ты сам находишься на поле, среди свежескошенной травы. А задорная «Масленица», пестрый «Сельский праздник», нежная «Весна», трогательная «Провинция», удалые «Балаганы», красочная «Карусель»? Где еще можно увидеть такую экспрессию и душевность? Кустодиев – это, можно сказать, целая религия! Его полотна несут в себе необычайную легкость и жизнелюбие.

– Есть такое, – согласилась Арина. Она и сама чувствовала позитивное влияние солнечных картин этого художника. Когда ей было грустно, она приходила в выставочный зал полюбоваться его работами. Как все правильно говорит Денис – и про энергетику, и про настроение! У нее самой часто возникали подобные мысли, но она никогда не пыталась их сформулировать. Денис, оказывается, давно об этом думает, и не просто так – он над этим работает.

– Аура картин Бориса Михайловича Кустодиева – тема моего научного исследования. Я хочу подвести доказательную базу под свою теорию и очень рассчитываю на твою помощь. – При этом он так многозначительно посмотрел ей в глаза, что Арину охватило волнение. Пол под ее ногами покачнулся, и если бы она сейчас стояла, то поплыла бы куда-то вместе с ним.

– Для полноты изучения мне нужно полотно Кустодиева. Всего на один день! У тебя ведь есть доступ к запасникам?

Доступ у Арины был. Она, как сотрудница музея, имела право заходить в помещения, где хранились произведения, не вошедшие в основную экспозицию. Некоторые из них время от времени выставлялись для всеобщего обозрения на тематических выставках, другим было суждено вечно лежать в архиве, скрытыми от глаз народа. Причины, по которым творения великих мастеров были преданы забвению, имелись разные. Одни шедевры были не очень известными, другие не столь важными, третьих насчитывалось изрядное количество, и излишки пришлось отправить в запасник. От этого их значимость отнюдь не умалялась, и они по-прежнему представляли собой народное достояние. Считалось, что музейные работники над ними дрожат и смахивают пылинки, проверяют их и подсчитывают. Несомненно, инвентаризации проводились, но не так часто, как следовало бы.

Арина никогда бы не согласилась вынести из музея экспонат. Но цель была благородной. Это же замечательно, если кто-то откроет еще одну грань творчества великого художника! Она же не собирается снимать «Ярмарку» или «Купчиху» со стен выставочного зала! Всего лишь возьмет на время из запасника «Зимнее утро». Эта потрясающая картина, каким-то бюрократом несправедливо отправленная на вечное забвение, должна стать известной. Энергетика от картин исходит действительно потрясающая – кому, как не ей, это знать! Она столько времени проводит среди полотен и ощущает их влияние на себе. И это не только свойство работ Кустодиева – его творения особенно сильные, поскольку они несут в себе позитив, – картины Айвазовского, Сурикова, Репина, Шишкина и многих других мастеров тоже создают некое особое настроение. Ей хотелось помочь Денису в его научной работе, чтобы люди иначе взглянули на изобразительное искусство и полюбили его, как любит она. Но больше всего Арине хотелось нравиться своему сказочному принцу, и она была готова для него на все.

2000 г.

Архип Михайлович Калинкин, главный редактор и соучредитель журнала «Отражение», в силу своего возраста – а ему уже пошел восьмой десяток – не любил путешествовать. Обычно на все выставки, конференции и прочие публичные мероприятия отправлялись его заместители. Но в этот раз, на венский семинар фотомастеров, он поехал лично. Архип Михайлович уже в зрелом возрасте всерьез увлекся фотографией. Его талант художника способствовал достижению успеха и в этой области. Постепенно из хобби фотография превратилась в основную профессию Калинкина. Он заработал не только деньги, но и имя. Его работы были признаны и пользовались спросом, сам Архип Михайлович сотрудничал с крупными изданиями. В итоге Калинкин на пару с приятелем открыл свой журнал. Приятель ничего не смыслил в искусстве, но был оборотистым бизнесменом, Калинкин же, напротив, мало что понимал в бизнесе. Поэтому Архипу Михайловичу досталась должность главреда, а его напарник стал директором.

В Вену Калинкин прибыл в сопровождении своего референта Марины – расторопной дамы чуть старше сорока. Предполагалось, что Марина возьмет на себя всю организационную часть путешествия, проведет презентацию журнала, а он, Архип Михайлович, даст мастер-класс для молодых фотографов. Калинкин был человеком нечестолюбивым, ему этот мастер-класс сто лет был не нужен, но он на это согласился – для отвода глаз. Надо было как-то оправдать свою поездку, об истинной цели которой он распространяться не желал.

Архип Михайлович вполне сносно владел немецким и без труда объяснялся с работниками гостиницы, в которой они с Мариной остановились. Вечером он сделал несколько телефонных звонков, заказал в ресторане ужин и устроился в кресле перед телевизором.