Анна и Сергей Литвиновы - Небесный остров

М-да, ситуация усложнялась.

Но сдаваться Митрофанова не собиралась. С независимым видом продефилировала к шезлонгу. Нацепила темные очки. И принялась наблюдать: ей бы только увидеть капитана Матвея, а как к нему подобраться – она придумает.

Однако яхточка, похоже, была пуста, а расспрашивать вредного спасателя, где капитан и его команда, девушка не решилась.

Минут через сорок к плавсредству приблизилась компания: человек десять девушек и молодых людей. Долго о чем-то спорили со спасателем, и наконец тот извлек рацию. Произнес несколько слов (Надя из шезлонга внимательно наблюдала).

И очень скоро из будочки медпункта походкой вразвалку вышел мужчина. Митрофанова вперилась в него жадным взглядом: загорелый, черноволосый, поджарый, в тельняшке. Он, Матвей – больше некому! Лениво приблизился к курортникам, коротко с ними поговорил и отправился свой катерок раскочегаривать.

«Ох, влиться бы в развеселую компанию!» – задумалась Надежда. Но как? Все парни при своих дамах, по возрасту ей годятся в младшие братья. И мат через слово.

Придется опять ждать. Но сколько? Вдруг молодежь яхту до самого вечера арендовала?

Оставалось лишь наблюдать с берега, как молодняк с важным видом расселся в шезлонгах на верхней палубе, а капитан ловко отчалил от пирса. Управляется со своим судном один, без помощников – спасатель ему только канат от причала бросил.

«Вот тебе и блестящий план!» – расстроилась Надя.

Однако уходить с пляжа не спешила.

Все равно она в отпуске – вот и будем пока что купаться и загорать.

Матвей

Катать молодняк хуже нет. Всюду лезут, ржут в полный голос, девицы, едва от берега отплывешь, лифчики скидывают, обжиманцы начинаются, поцелуйчики. И пьют все больше, чем могут, одну каракатицу сегодня вообще в туалете стошнило, а убрать за собой даже не попыталась. Они ж богачи, яхту арендовали!

Матвей едва дотерпел, пока двухчасовая прогулка завершилась. Больше всего хотелось прыгнуть сейчас в машину и домой, в одиночество-тишину. Но только на вечер у него еще один выезд, и люди в море собрались серьезные, яхта к их приходу блестеть должна. Вот и пришлось в самый солнцепек заниматься уборкой.

Парился на палубе со шваброй и минуты считал, когда солнце наконец сядет. Когда закончится бесконечный рабочий день. Когда вообще завершится ужасная ситуация, в которой он очутился.

Матвей яростно драил пол, когда вдруг услышал:

– Вам помочь?

Голосок нежный, ангельский.

Вскинулся, увидел: на пирсе симпатичная пампушечка стоит. Животик аппетитный, кругленький, лицо уютное, еще и шляпка широкополая, как у его мамы была.

Оторвался от ведра, распрямил спину, ухмыльнулся:

– А ты умеешь?

– Разумеется!.. Хотя шваброй, как у вас, из веревок, еще не пробовала, – последовал веселый ответ.

– Тебе что, делать нечего? – вздохнул он.

– Ну, не то чтобы совсем нечего, – развела руками красотка. – Просто жаль вас стало. Не мужское это дело: полы мыть.

Глупо отказываться, когда предлагают помочь.

– Ну, залезай. – Он помог девчонке пройти на яхту.

Десять минут работы гостья выдержит – уже хорошо, он хотя бы перекурит пока.

Однако та подошла к миссии ответственно. Первым делом вылила из ведра грязную воду, тщательно сполоснула швабру. И принялась наяривать – щеки раскраснелись, попкой вертит – загляденье!

– Ну, ты, Матффей, устроился! – крикнул с берега Пашка, дежурный спасатель.

Матвей выбросил за борт окурок. Подошел к девчонке, заглянул в глаза. Молвил:

– Зря стараешься – покатать все равно не смогу. Я здесь не хозяин.

А она только улыбается:

– Я и не прошусь. У меня просто сердце доброе.

И улыбается ласково.

Сама, правда, тоже запыхалась, пот со лба утирает.

Матвея, конечно, не сильно удивило, что девчонка с ним познакомиться рвалась. Нечасто, но цеплялись к нему красотки: все-таки капитан, и за штурвалом, сам знал, он смотрится неплохо. Но столь оригинальным способом еще ни разу не клеились. Фантазерка толстушечка! И вообще она ему понравилась: глаза лучистые, губы пухлые, а более всего фигурка хороша.

Потому он щедро предложил:

– Бросай тряпки. Пиво будешь?

– Мы еще палубу не домыли, – строго произнесла она.

Но швабру с видимым облегчением отставила.

Матвей провел ее на корму, усадил в тенечке. Принес из холодильника пару ледяных бутылок. И как-то для самого себя незаметно выложил под ее сочувственным, внимательным взглядом всю свою непутевую жизнь.

Когда на душе тяжело, исповедь сама собой льется…

Матвей родился здесь, в Приморске. До семнадцати лет жил обычно: школа, с другими мальчишками лазили по окрестным горам, болтались вечерами по пляжу. Покуривал, выпивал немного. Честолюбивых планов – как и большинство пацанов в городке – не лелеял. Куда ему – в учебе крепкий середнячок, в основном потому, что отец за двойки лупил нещадно. В институт пошел с единственной целью: только чтоб в армию не загреметь. И в Москву поехал не потому, что это город больших возможностей, – просто там вузов больше. А поступить даже легче, чем в Краснодаре, где бюджетные места по своим распределяют.

Учился он средне, шансов зацепиться за столицу не видел. Для того особый характер нужен: наглый, пробивной. Кому руку лизнешь, а кого и подставишь. Матвей этого не умел – да и не хотел.

И подработку (не проживешь ведь на стипендию!) нашел себе скромную, без амбиций: страховые полисы продавать. Почти не сомневался: ничего у него не получится. Агент, он быстро понял, должен быть абсолютно бесчувственным: его в дверь, он в окно. Гонят, а с него словно с гуся вода. Надоедать клиенту, пока измором его не возьмешь. Да и красноречие нужно, и врать надо, честно глядя в глаза…

Первое время продажи у него действительно были курам на смех. Уже готов был сдаться, да пришла в голову идея: собственным доходом с покупателем полиса делиться. Комиссионные ведь у агента неплохие. Вот он и предлагал: приходник напишем, допустим, тридцать тысяч. А реально вы мне – только двадцать восемь заплатите, а еще две – я из своего вознаграждения вам добавлю.

Люди, особенно москвичи, халяву любят, тут Матвей угадал верно. Некоторые, конечно, пытались подвох найти, даже в офис страховой компании звонили. Но там заверили: никакой крамолы в предложении агента Задорожного нет. Хочет собственное вознаграждение урезать – его право.

И даже если с полиса он пятьсот рублей зарабатывал – с десяти получалось уже пять тысяч. Постоянные клиенты появились. Посмеивались, но ценили его. Своим друзьям агента-бессребреника советовали. А коллеги смеялись. Анекдот вспоминали: «Покупаю по рублю, продаю по девяносто копеек. Прибыли нет, зато какой оборот!»