Анна Данилова - Аромат желания

– Наверное, она подбадривала тебя, да? Вы с ней подолгу беседовали по-женски, по-соседски?

– Да…

– Скажи, ты говорила с ней когда-нибудь о том, что мечтаешь о ребенке?

– Да, конечно! Много раз! Я очень жалела, что, встречаясь с Вадимом, не забеременела… Но я же хотела, чтобы у меня было по-людски, со свадьбой… Чтобы у ребенка отец был. Но Бог, Он видит все, не дал нам ребенка… И это хорошо. Зато теперь у меня все впереди, и я никак не связана с Вадимом… У него своя жизнь…

Сергей положил на стол две фотографии, на которых была изображена супружеская пара – Катя и Юрий, рядом – составленный секретаршей Аленькой, Викой, фоторобот предполагаемого преступника.

– У Юрия такое невыразительное лицо… Вроде бы похож… и не похож… – сказала Ольга. – Да и зовут его не Женя.

– Назваться-то он мог как угодно. Паспорт свой, как ты понимаешь, он не показывал. Посмотрим.

Ольга продолжала внимательно рассматривать снимки. Сергей, между тем, продолжал размышлять вслух:

– А что, если, к примеру, произошло следующее. Вот живет мать, которая до смерти любит своего сына. Он женится, и тут оказывается, что у него не может быть детей. И тогда она сама намекает своей снохе, чтобы она нашла кого-то, от кого можно забеременеть… И Катя начинает встречаться, предположим, со своим одноклассником, Федором… Беременеет от него, говорит об этом своей свекрови, и та обещает ей молчать… Рождается дочка, и Юрий думает, что это его ребенок. И живет себе дальше, как может. Но отношения супругов не складываются, они разводятся, мать и сын уезжают в Саратов, Катя остается с дочкой и со своим любимым Федей в Аткарске, живут в квартире Наполовой. Лидия Александровна продолжает их любить, высылает им посылки, а может, и деньги… Между тем, ее сын никак не может найти свое счастье, он одинок… Возможно, что он увидел тебя и влюбился, рассказал об этом матери. Если он по характеру, как выразилась Катя, «тюха-матюха» и не может подойти к тебе и рассказать о своих чувствах, то ему не остается ничего другого, как страдать. Мать, видя страдания своего единственного сына, решает помочь ему, а заодно и тебе… Да-да, не удивляйся… Она видит, что ты тоже страдаешь от одиночества, что мечтаешь о детях. Вот она и придумывает этот ход… с кефиром. Рассказывает сыну о том, что ты его тоже любишь, но страшно стесняешься…

– Сергей, что ты такое говоришь?

– Да я просто рассуждаю… Не принимай близко к сердцу. Просто говорю то, что в голову лезет. На самом деле просто умираю с голода! Ну?! Улыбнись. Я и сам понимаю, что несу бред, тем более что это можно было бы предположить, если бы не было убийств Гороховой и Аленькой…

– Значит, ты все-таки уверен, что этот насильник был со мной знаком?

– Уверен! Знаком и влюблен. Но ты почему-то никак не можешь вспомнить, кто мог бы быть в тебя влюбленным. Ты пойми, этот человек мог быть не только с работы или жить рядом с тобой. Он мог видеть тебя просто на улице. Мог преследовать тебя, идти за тобой по пятам…

– Но я ничего такого не припоминаю. Я же не слепая, я бы заметила. А ты, однако, фантазер! Такое придумать! Будто бы у Наполовой есть сын и он влюблен в меня!

– Ну, положим, то, что у нее есть сын, я не придумал. Он у нее действительно есть, и она это почему-то скрывает.

– Да нет, она не скрывает, что он у нее есть, другое дело, что она не хочет признаваться в том, что он давно развелся со своей женой и живет отдельно…

– Почему? Зачем это ей нужно?

– Понятия не имею…

Официантка, полная женщина, обтянутая шерстяным черным платьем-джерси, поставила перед ними по большой чашке с дымящимся борщом.

– Сто лет не ел борща! А ты?

– Знаешь, так уже хочется выйти из дома, подышать свежим воздухом, но я не могу, Вера, понимаешь?

Светлана Баксанова готовила себе зеленый салат и разговаривала с Верой Дмитриевой по телефону.

– Да, забыла тебе сказать. Купила же себе наушники для телефона, и вот теперь у меня руки совершенно свободны… Конечно, надо еще к ним привыкнуть… Да, жаль, что мы не можем встретиться, живем в каких-то экстремальных условиях… Но, Вера, я же права, я же была права с самого начала, когда предположила, что этот идиот действует по списку! И во всем этом виновата Лилька, только она одна. Спрашивается, зачем она повелась на этого юродивого, зачем притащила в дом, слушала его развесив уши, а потом прогнала, как паршивого пса… Я знаешь, что думаю? Неправильно все это. Что? Да то, что он все равно человек. И раз уж она привечала его, раз приблизила к себе, значит, он был ей интересен и, что тоже немаловажно, полезен, нужен. Я так поняла, что она находилась тогда в жуткой депрессии, когда ее бросил Игорь, и тут как раз и нарисовался этот парень. Отвлек ее. Не думаю, что он выглядел как-то уж особенно по-идиотски, раз она встречалась с ним, слушала его стихи или что-то там еще… словом, не дебил. А ты его случайно не видела? И я тоже. Так что теперь будем делать? Мне уже сто раз звонили с работы, говорят, что засиделась я на больничном, что пора и честь знать. Ты знаешь, я туда не из-за денег хожу, а так, нравится мне это дело, я вообще танцевать люблю. К тому же это приятно, когда на тебя смотрят, восхищаются… Пока еще не старая, говорю я себе, пока не старая, пока тело служит мне верой и правдой. И будет очень жаль, согласись, если этот упырь, мать его, нападет где-нибудь исподтишка, вырубит этим, как там его, электрошокером, что ли… Изнасилует! Вот как представлю себе, что Любашу и Ирочку насилует этот изверг, урод… Странное дело, Вера, вот когда думаю о том парне, о котором нам рассказывала Лиля, то представляю себе одного человека, а когда говорю о маньяке, насилующем и убивающем моих подруг, то представляется совершенно другой человек… Знаешь, такой противный, мрачный, пускающий слюни… Брррр… Представляешь, как от него должно пахнуть?! Подожди, Вера, кто-то звонит в дверь… Представляешь, а вдруг это он? Что? Нет, пускаю только тех, кого знаю в лицо. Ладно, потом перезвоню или ты позвони. Смотри, сама никому не открывай!

Она отключила телефон, еще не привыкнув к тому, что его можно не отключая носить в кармане и продолжать разговаривать.

Запахнула халат и подошла к двери. Заглянула в глазок. Никого. Однако звонок повторился. Она видела лишь кусок лестничной клетки с коричневой стеной и черно-белой плиткой пола.

– Кто там?

Молчание. И снова звонок. Бьющий по нервам, пугающий.

Мысль, как лед, обожгла: маньяк? Неужели он мог вот так запросто прийти по адресу и позвонить в дверь? В надежде, что она откроет, чтобы последовать за своими подругами в вечность?

– Кто вы и что вам от меня надо? – Она подошла вплотную к двери и, дрожа всем телом, продолжала рассматривать пустую лестничную клетку – черно-белую, шахматно-пугающую.