Агата Кристи - Любовный детектив

- Добрый вечер, сэр. Инспектор Кертис в кабинете.

- Хорошо.

Мелроуз поднялся по ступеням, за ним последовали его спутники.

- Добрый вечер, Майлз, - полковник кивнул пожилому дворецкому, стоявшему в середине обширного холла, - это очень прискорбное событие.

- Очень, - дрожащим голосом проговорил Майлз. - Не могу поверить, сэр, чтобы кто-то мог убить хозяина!

- Да, да, - проговорил Мелроуз, обрывая разговор, - мы с вами еще побеседуем.

Он прошел в кабинет, служивший и библиотекой. Здесь его почтительно приветствовал инспектор Кертис, на вид типичный служака.

- Страшное дело, сэр. Я ничего не трогал. На орудии преступления отпечатков пальцев не обнаружено. Тот, кто совершил его, знал свое дело. Человека ударили сзади, сверху вниз, страшный удар, который раскроил череп. Зрелище было не из приятных. Орудие преступления лежало на полу бронзовая фигурка около двух футов высотой, ее основание было влажно и забрызгано кровью.

Мистер Саттерфвейт с любопытством склонился над ней.

- Венера, - произнес он. - Итак, ему нанесли удар статуэткой Венеры.

Этот факт придал его размышлениям некоторую романтическую нотку.

- Окна, - продолжал инспектор, - были закрыты на запоры с внутренней стороны.

Он многозначительно замолк.

- Хотите сказать, что преступление совершил кто-то из обитателей дома? - неохотно проговорил полковник. - Ну что ж, посмотрим.

Убитый был одет в костюм для гольфа, спортивная сумка с клюшками была небрежно брошена на большую кожаную кушетку.

- Только что с площадки для гольфа, - объяснил инспектор. - Это было в 17.15. Лакей принес ему чай прямо сюда. Позднее он позвонил, чтобы камердинер принес ему домашние туфли. Насколько можно судить, камердинер был последним, кто видел его живым.

Мелроуз кивнул и обратил внимание на письменный стол. Множество безделушек и других предметов было перевернуто и разбито. В первую очередь бросались в глаза большие, украшенные эмалью часы, лежавшие на боку в самом центре стола.

Инспектор прокашлялся.

- Это можно назвать удачей, сэр. Как видите, они остановились, что указывает на время преступления. Чрезвычайно кстати.

Полковник не отрывал взгляда от часов.

- Вы сказали, это очень кстати, даже слишком кстати, что мне совсем не нравится, инспектор.

Он оглянулся на остальных. Его взгляд, казалось, спрашивал, что думает об этом мистер Квин.

- Очень уж аккуратно получается, - пробормотал Мелроуз. - Вы понимаете, что я хочу сказать? Так не бывает.

- Вы хотите сказать, что часы не могли так упасть? Полковник осторожно поставил часы на подставку и обрушил на стол сильный удар. Часы закачались, но устояли. Мелроуз повторил все сначала, и часы медленно, как бы с неохотой, упали циферблатом вверх.

- Когда было обнаружено преступление? - резко спросил Мелроуз.

- Как раз около семи, сэр.

- Кто его обнаружил?

- Дворецкий.

- Позовите его сюда. Я хочу с ним встретиться. А где, кстати говоря, леди Двайтон?

- Она легла, сэр. Горничная говорит, что она в ужасном состоянии и не может никого видеть.

Инспектор отправился на поиски дворецкого. Мистер Квин задумчиво смотрел в камин, мистер Саттерфвейт последовал его примеру. Вдруг он наклонился и подобрал маленький осколок выпуклого стекла, застрявший в каминной решетке.

- Вы хотели меня видеть, сэр?

Это был голос дворецкого, все еще неуверенный и дрожащий. Мистер Саттерфвейт положил осколок в жилетный карман и обернулся.

- Садитесь, - мягко проговорил полковник, - вы дрожите. Я понимаю, каким это было ударом для вас.

- Да, сэр.

- Я не задержу вас долго. Ваш хозяин, полагаю, пришел в пять?

- Он распорядился, чтобы чай ему принесли прямо сюда. Когда я пришел забрать поднос, он попросил, чтобы я прислал ему Дженнингса - это камердинер, сэр.

- В котором часу?

- Минут десять седьмого, сэр. Я передал Дженнингсу. Когда я пришел сюда в семь часов, чтобы закрыть окна и задернуть портьеры, только тогда я увидел...

Мелроуз прервал его:

- Да, да, не будем возвращаться к этому. Вы не трогали тело и ни к чему не прикасались, не так ли?

- Нет, конечно, сэр! Я сразу позвонил в полицию.

- А потом?

- Я сказал Джанет, горничной хозяйки, чтобы она сообщила ее сиятельству.

- Вы не видели хозяйку в этот вечер?

- В общем-то так, сэр. Ее сиятельство с момента трагедии из своих комнат не выходили.

- А до этого вы ее видели? - Вопрос прозвучал резко и требовательно.

- Я... я видел ее мельком, сэр, когда она спускалась по лестнице.

- Она входила сюда?

Мистер Саттерфвейт затаил дыхание.

- Я... я думаю, да.

- Во сколько это было?

- Около половины седьмого, сэр.

Мелроуз набрал в легкие побольше воздуха и произнес:

- Достаточно, благодарю вас. Будьте добры, пошлите ко мне Дженнингса.

В Дженнингсе была какая-то непроницаемость и скрытность. Мистер Саттерфвейт подумал, что такой человек вполне мог убить своего хозяина, если бы был уверен, что не будет разоблачен. Он с интересом слушал, как Дженнингс отвечал на вопросы полковника. То, что он говорил, звучало вполне убедительно: он принес хозяину мягкие домашние тапочки и забрал спортивные туфли.

- Что вы делали после этого, Дженнингс?

- Вернулся в камердинерскую, сэр.

- В котором часу это было?

- Где-то после четверти седьмого, сэр.

- А где вы были в половине седьмого, Дженнингс?

- В камердинерской, сэр.

Полковник Мелроуз кивком головы отпустил камердинера, глядя вопросительно на Кертиса.

- Все верно, сэр. Я проверял. Он действительно находился в камердинерской с шести двадцати до семи часов.

- Это ставит его вне подозрений, - заметил с сожалением Мелроуз. - Кроме того, отсутствует мотив.

Послышался стук в дверь.

- Войдите, - сказал полковник.

Показалось испуганное личико горничной.

- Извините, леди узнала, что полковник Мелроуз здесь, и хотела бы его видеть.

- Конечно, - сказал Мелроуз, - я немедленно иду. Вы покажете куда?

Но чья-то рука отодвинула девушку в сторону, и в дверях показалась сама леди Двайтон, похожая на пришелицу из другого мира.

Она была одета в облегающее одеяние из синей парчи слегка приглушенных тонов в стиле средневековья. Ее тициановские волосы, разделенные посередине пробором, спускались на уши и тяжелым узлом лежали на изгибе шеи. Руки были обнажены. Одна из них оперлась о дверной косяк, другая беспомощно висела вдоль тела, в ней она сжимала книгу. Мистер Саттерфвейт подумал, что она похожа на Мадонну, сошедшую с одного из полотен раннего средневековья.

- Я пришла, чтобы сказать вам... сказать вам...

Голос у нее был глубокий и звучный. Мистер Саттерфвейт так был захвачен драматизмом этой сцены, что совсем забыл о происходящем.

Мелроуз провел леди Двайтон через холл в маленькую переднюю, стены которой были обиты выцветшим шелком. Квин и Саттерфвейт последовали за ними. Леди Двайтон опустилась на низкую кушетку, откинула голову на красновато-коричневую диванную подушку и закрыла глаза. Все трое смотрели на нее. Неожиданно она открыла глаза, выпрямилась и очень спокойно произнесла: