Агата Кристи - Встреча в Багдаде

- Меня зовут Эдвард, - представился он. - А вас?

- Виктория.

- Как вокзал?

- Как королеву!

- Ну, если хотите!.. А дальше как?

- Джонс.

- Стало быть, Виктория Джонс...

Молодой человек дважды повторил это имя, а потом скривился.

- Как - то одно к другому не очень подходит...

- И я так думаю! - с жаром воскликнула Виктория. - Дженни подошло бы гораздо больше. Дженни Джонс звучит просто прекрасно, а для Виктории фамилия должна быть поаристократичнее. Виктория Саквиль - Вест, вот это было бы подходяще! А Виктория Джонс и впрямь звучит так себе...

- Вы могли бы подобрать себе другое имя...

- Керисбрук Джонс...

- Бедфорд Джонс...

- Лонсдейл Джонс...

Забава могла бы затянуться надолго, но, взглянув на часы, молодой человек чертыхнулся и проговорил:

- Любимый шеф уже ждет не дождется меня. А у вас как на этот счет?

- Я безработная. Уволили буквально пару часов назад.

- Ох, как жаль...

Судя по голосу, сказано это было искренне.

- Не переживайте! - ответила Виктория. - Сама - то я восприняла это вполне спокойно. Во - первых, работу я скоро найду, а во - вторых, я по крайней мере позабавилась вдоволь!

Рассказывая о том, как все произошло, Виктория вновь спародировала миссис Грингольц - теперь уже, правда, для одного - единственного слушателя. Эдвард хохотал до слез и, когда Виктория закончила, убежденно заявил, что ей следовало бы стать артисткой. Она с улыбкой признательности выслушала комплимент, но тут же заметила своему новому другу, что время идет и, продолжая болтать с нею, он сам рискует вскоре оказаться на мели.

- Верно, - согласился он. - А мне подыскать новую работу будет труднее, чем вам!... Для хорошей машинистки это ведь не проблема, - добавил он с ноткой зависти.

- Хорошей меня, честно говоря, никак не назовешь, но, слава богу, сейчас берут и плохих. Платят, конечно, поменьше, но жить все - таки можно, а это главное! А вы кто по профессии? Держу пари, что воевали и были, скорее всего, летчиком!

- Угадали!

- Истребитель?

- Совершенно верно. После демобилизации на работу меня устроили... Жаль только, не спросили, подходит ли она мне! В армии шевелить мозгами приходится не так уж часто... Зато здесь... Отчеты, цифры... Короче говоря, все пошло через пень - колоду и, в конечном счете, я пришел к выводу, что ничего путного из меня не получится.

Виктория открыла было рот, чтобы запротестовать, но молодой человек продолжал:

- Не по мне все это, вот в чем суть! На войне все было совсем по другому! Там я не в последних ходил... Даже Крест за боевые заслуги получил... А сейчас дело дрянь! Сам чувствую, что превращаюсь в выжатую тряпку.

- Но ведь должен быть какой - то...

Виктория не закончила фразу. Она не находила подходящих слов, хотя четко понимала, что ей хочется сказать. Она не могла поверить, что в послевоенном мире нельзя найти применения тем качествам, которые принесли человеку, обладавшему ими, такую высокую награду, как Крест за боевые заслуги.

- Унизительно, знаете ли, чувствовать себя неудачником... Однако, что поделаешь?.. - проговорил

Эдвард. - Ладно, мне и впрямь пора бежать... Вы не сочтете.., ну, дерзостью.., если...

На этот раз фразу не докончил уже молодой человек. Запнувшись и покраснев, он открыл фотоаппарат, который Виктория только сейчас - и не без некоторого, надо сказать, удивления - заметила у него.

- Я хотел бы сфотографировать вас, - выдавил наконец из себя молодой человек. - Понимаете, завтра уезжаю в Багдад и...

- В Багдад? - разочарованно переспросила Виктория.

- Да. Сейчас я уже, кажется, начинаю жалеть об этом... Еще утром, однако, я только и мечтал покинуть Англию, так что без раздумий принял предложение.

- Что же вам предложили?

- Должность... Не бог весть какую привлекательную, но выбирать - то не приходится... Мой шеф, доктор Ратбон, это ученый муж с массой разных степеней и званий, который одержим одной лишь страстью - распространять интеллектуальные, как он их называет, ценности. Создал сеть библиотек в разных забытых богом уголках мира.., а теперь едет, чтобы открыть еще одну - в Багдаде. По его заказу Шекспира и Милтона перевели на арабский, турецкий, персидский, армянский и еще какие - то там языки.., а он, стало быть, распространяет их... Идея забавная, но именно она обеспечила ему финансовую поддержку... Мне, впрочем, жаловаться грех, раз это помогло мне получить работу.

- Какую же, собственно говоря?

- Господи, что - то среднее между доверенным лицом и мальчиком на побегушках. Занимаюсь билетами, паспортами, слежу, чтобы не пропал багаж, мечусь, как ошпаренный, и закончив, все начинаю сначала. Думаю, что и в Багдаде все будет точно так же. Как видите, веселого мало!

У Виктории язык не повернулся утверждать обратное.

- Давайте, - проговорил, возвращаясь к фотоаппарату, Эдвард, - сделаем два снимка... Один в профиль, а другой анфас...

Викторию не надо было долго уговаривать.

- Отлично! - проговорил, сделав снимки, Эдвард и, укладывая аппарат в футляр, добавил:

- Просто идиотизм, что приходится уезжать как раз сейчас, когда я познакомился с вами! Еще немного, и я решился бы остаться, но подвести человека в последний момент выглядело бы просто некрасиво... Так ведь?

- Конечно. К тому же, быть может, поездка окажется гораздо более приятной, чем вы ожидаете...

Он покачал головой.

- Сомневаюсь. Странно, но иногда мне кажется, что в этом деле не все чисто...

- Вот как?

- Не спрашивайте, откуда у меня такое впечатление! Я и сам не знаю, но, тем не менее, буду чертовски удивлен, если ошибусь.

- Вы не доверяете этому.., как его... Ратбон>?

- Ну, что вы! Это почтенная особа, член не знаю уж скольких научных обществ и, вообще, добрая душа!.. Ладно, там видно будет!.. Как бы то ни было, я поеду! Жаль, что не вместе с вами!

- Мне тоже...

- А вы чем займетесь здесь?

- Буду искать работу, черт возьми! Прежде всего попробую через агентство "Сент - Гилдрик" на Гоуэр Стрит.

- Что ж.., до свиданья, Виктория!

- До свиданья, Эдвард! Желаю удачи!

- Вы, конечно, больше никогда и не вспомните обо мне...

- Вот тут вы ошибаетесь!

- Вы так непохожи на всех девушек, которых мне приходилось встречать. Я хотел бы...

Часы на башне пробили половину.

- Черт! И впрямь надо бежать! - вскрикнул молодой человек.

Виктория проводила его взглядом, а затем, усевшись поудобнее, вновь задумалась. Думала она о Ромео и Джульетте. Прославленные влюбленные выражались, конечно, более изысканным языком, чем Эдвард и Виктория, но несчастны были ничуть не менее. В ее памяти всплыла незатейливая песенка, которую она слышала еще, кажется, от своей старушки - няни:

Джамбо говорит Алисе: "Я люблю тебя!",

А Алиса отвечает: "Не поверю я!

Если б ты любил меня так, как говоришь,